Неделя ушла на хлопоты, связанные с переездом. Новое, пусть и временное, жилье нравилось все больше и больше, и даже появилась надежда, что и у Антона все образуется. Это подтверждало и его несколько улучшившееся настроение.

– Ты понимаешь, Рима, – говорил он, уже не называя меня «дорогой». – Они идут на компромисс, предоставив мне очередную отсрочку выплаты долга.

Я понимала и мысленно благодарила Олега. Беспокоило лишь одно: я его не поблагодарила. Можно, конечно, пригласить его к нам домой на ужин, но эту идею я отбросила. Представляете себе мирно беседующих Антона и Олега? Муж, естественно, почувствует себя уязвленным такой благотворительностью неизвестного провинциала, а Олег, в свою очередь, может высмеять бездарные предпринимательские способности Антона. Мужская гордость, нередко переходящая в гордыню, создает нам, женщинам, столько проблем!

Но не приглашать же его в ресторан – это неприлично, да и слишком дорого, в конце концов. Раньше я никогда не задумывалась, сколько тратит Антон на наши традиционные ужины в ресторанах, а сейчас, осторожно расспросив мужа, выяснила, что за один вечер мы оставляли там месячную зарплату государственного служащего!

Но Олег решил эту проблему за меня, позвонив по телефону:

– Привет, Рима, – проговорил он. – Нам надо встретиться, есть новости для твоего мужа.

– Хорошо, – обрадовалась я.

– Как ты отнесешься к предложению поужинать вместе?

Как отнесусь? Положительно, конечно. А Антону что-нибудь насочиняю. После моих успехов в решении семейных проблем он меня просто боготворит, так что, думаю, лишних вопросов задавать не будет. Надо так надо.

– Я согласна, – ответила я.

– Куда мне за тобой заехать? – спросил Олег.

«Корректный вопрос», – мысленно похвалила я догадливость Олега: не хватало еще, чтобы нас видели соседские бабульки.

– Я подойду к твоему офису к шести, – предложила я.

– Отлично! – обрадовался Олег и попрощался.

Когда я подошла к зданию, где был его офис, Олег уже ждал меня в машине. По дороге я попыталась осторожно расспросить его – не терпелось поскорее узнать, что за новость он приготовил; но Олег отмалчивался, говоря, что скажет все, когда мы приедем в ресторан, и я не стала ломать задуманный им сценарий.

– С сегодняшнего дня, – наконец провозгласил Олег, – кредиторы не будут беспокоить твоего мужа. Поздравляю!

– Ты настоящий волшебник, Олег. Я даже не знаю, как тебя благодарить.

– Не надо. Давай отметим это событие.

Мы выпили. Французское вино, как здорово! Я стала забывать аромат настоящего вина.

– Скажи, Олег, а сколько времени у нас есть, я имею в виду, на какой срок предоставлена отсрочка, – мысленно надеясь, что он произнесет слово «год».

Я мечтала именно об этом. У меня оставалась надежда, что Антон сумеет развернуться за это время и заработать необходимую сумму.

– Забудь, Рима. Больше к вам не позвонят никогда.

– Никогда? – изумилась я. – Нам простили больше ста тысяч долларов? Я тебя не понимаю.

– Тебе и не надо все понимать, – кивнул Олег.

– Так не бывает, Олег, – строго сказала я. – Такие долги просто так не прощают. Объяснись, пожалуйста.

Олег замялся.

– Скажем так, мне удалось договориться с кредиторами твоего мужа. Вот и все.

– О чем договориться? Прошу тебя, не уходи от ответа. Я уже вышла из того возраста, когда верят в сказки.

– Рима, – твердо произнес Олег, – я не могу рассказать тебе всего. Не имею права. Но ты должна верить, что от этого никто не пострадал, никого не убили и не ограбили. Повторяю, я не бандит.

– Хорошо, я верю тебе, Олег, – кивнула я. – Но я не верю в чудеса. Ты понимаешь? Значит, кто-то выкупил долги Антона и простил. Кто этот человек и почему он это сделал?

Я остановилась: наконец-то до меня дошло.

– Значит, это ты...

Олег молчал.

– Ответь, – настаивала я.

– Это не важно. Прошу тебя, – проговорил Олег, увидев слезы на моих глазах.

– Даже не знаю, что тебе сказать. Ты... настоящий друг. Спасибо. Но запомни, пожалуйста, следующее. Наступит день, и Антон рассчитается с тобой полностью. Даю слово!

– Ну что ж, пусть будет так. – Олег облегченно вздохнул: – Но требовать эти деньги я не буду никогда. Ты мне ничем не обязана.

– Я не согласна с тобой.

– Я поступил так, потому что я так решил. Потому что всегда мечтал что-то сделать для тебя.

Я растерялась. О чем он говорит? Это что, признание в любви? Олег словно читал мои мысли:

– Я давно люблю тебя, ты же знаешь. Я мечтаю о тебе.

– Но, Олег...

– Я все прекрасно понимаю. И ничего у тебя не прошу.

Он, видите ли, все прекрасно понимает! Да что ты можешь понимать, экстрасенс несчастный! Что же ты, такой крутой, не добивался меня раньше? И что теперь прикажешь делать? Бросить мужа в то время, когда он больше всего во мне нуждается? Ты хочешь, чтобы он руки на себя наложил или отправился в психушку? Неужели ты думаешь, что я буду счастлива с тобой, предав Антона? Он, между прочим, не менее достойный человек, чем ты. Возможно, ты правильно догадываешься, я действительно его не люблю. Но он мой муж, понимаешь? Ты дурак, Олег! Настоящий и самый глупый на свете, мой любимый и волшебный дурак!

Эти мысли вихрем пронеслись в моей голове. Но вслух я сказала:

– Я жду ребенка, Олег.

Не буду рассказывать обо всех перипетиях этого дела. Оно изрядно потрепало мне нервы. Сначала Шеф долго не соглашался помочь, но затем неожиданно согласился. Потом пришлось оправдываться и краснеть перед Римой. Мечта о первом миллионе долларов временно отдалилась. И наконец, самой сложной проблемой оказалась Света. Ей совершенно не понравилась идея освободить полку в шифоньере. На предложение переехать к тетке или к кому-нибудь из подруг она отреагировала самым непредсказуемым образом:

– Значит, ты меня выгоняешь, так? – Если она упрет руки в свои крутые бедра, жди беды.

– Ты меня не поняла. Я временно поживу у друга, пока не подберу подходящую квартиру.

– А для кого ты оставляешь свою квартиру?

– Я тебе уже сто раз объяснял, – когда употребляешь такие лексические обороты, то подразумеваешь соответствующий уровень умственных способностей оппонента, – квартиру я сдаю другу. Так надо.

– Ты меня за дуру не держи! Скажи лучше, как зовут твоего такого драгоценного и любимого друга. Небось, имя у него женское?

– Небось... – Я не стал отрицать очевидное.

– А теперь ты мне вот что скажи. А не тот ли это друг, что зачастил в твой офис в последнее время?

Когда во главе разведки будут стоять женщины, в этом мире секретов не останется. Но и я не хуже Зои Космодемьянской, сдаваться не буду.

– Что ты имеешь в виду?

– Не что, а кого, – настаивала Света.

– Кстати, откуда у тебя информация о моих посетителях? – Лучшая защита – нападение.

– Не важно. – Светка капризно надула губки.

– Нет, говори! – В этот момент необходимо грозно нахмурить брови и крепко сжать кулаки.

В женщину природа генетически заложила панический страх перед грубой мужской силой. На самом деле я даже представить не могу, как можно ударить женщину или ребенка, и Света об этом прекрасно знает, но все равно опасается. Хорошая вещь генетика! Понимаю, это запрещенный прием, но ведь и женщины используют запрещенные приемы – например, начинают плакать, зная, что мужчины не переносят их слез.

– Секретарша твоя сказала, – раскололась Светка и тут же спохватилась: – Нет, не она, ну, то есть она, но она ни в чем не виновата, это случайно получилось.

Пресловутая женская солидарность. Выбалтывают друг другу секреты и тут же сдают подельниц. Предложение поставить во главе разведки женщину я отзываю.

– Так, значит, в моем офисе появился стукач. – Эту фразу надо произносить с плохо скрываемой угрозой, чтобы Светке стало ясно о погубленной судьбе секретарши. Она вообще-то неплохая девчонка, но к Свете меня ревнует, поэтому и рассказала о Риме.