Окончательное протрезвление произошло после заявления Римы:

– У нас с Антоном большинство голосов!

Как быстро они спелись! Несуществующая, выдуманная Антоном опасность его никчемной жизни, причиной которой являлся, как оказалось, я, неожиданно сплотила их семью. Два голубка – хоть слезу пускай от умиления! Только у этих безобидных птичек на поверку оказались когти ястребов.

Работа и жизнь бизнесмена очень схожа (только не удивляйтесь) с работой ассенизатора. Ежедневно возишься в дерьме, вымажешься им, как говорится, «по уши», а отмываться от прилипших человеческих отходов приходится очень долго. Всеобщая коррупция, охватившая общество, стала естественной средой, обычной, как окружающий нас воздух. Обратите внимание на глаза пойманных на взятках чиновников, когда их изредка показывают по телевизору, демонстрируя успехи наших правоохранителей. Это не страх, не отчаяние и даже не испуг. В их глазах читается удивление: «Почему я?!», «А что я такого сделал?» Мне жаль их в эти минуты, ведь удивляются они совершенно искренне, не понимая, за что их взяли. Почему всем другим можно, а арестовали именно их? При этом нисколько не обеляю и нас, предпринимателей. Мы сами развратили чиновников, а теперь становимся жертвами их произвола.

Мы настолько привыкли к этому, что перестали возмущаться и презирать таких людей. Наоборот, их считают удачливыми, сильными, благородными. Потому что они очень умело и красиво, а самое главное, искренне рассуждают о благе народа, о развитии экономики, о счастье людей. Одна такая активная в период избирательной кампании в парламент обещала жителям микрорайона горячую воду, которая была отключена уже более двух месяцев за хроническую неуплату. За взятку тепловики подключили горячую воду... на три дня. Вы правильно догадались: за день до выборов, в день выборов и в день после выборов (сразу отключать горячую воду было как-то неловко перед избирателями). Теперь она депутат. Вы думаете, люди обижены на своего депутата? Нисколько, они бесплатно попользовались горячей водой, как говорится, на халяву. И совсем не чувствуют себя обманутыми.

Вы заметили, что крупным чиновникам достаются жены, наделенные предпринимательским талантом? Какой-то, на первый взгляд, странный закон природы. А вот на второй становится ясно, что раз чиновникам по закону запрещено заниматься бизнесом, то соответствующий талант непременно откроется у их жен.

Это засасывает. Сначала перестаешь возмущаться уровню коррупции в стране, потом начинаешь потихоньку нарушать законы, давать взятки – и, в конце концов, начинаешь считать, что иначе быть и не может. Вылезти из этого болота я не могу; именно поэтому мне всегда хотелось уберечь от этого Риму. Ведь Рима наивная и смешная, смелая и ранимая, искренняя и решительная, и, самое главное, честная. А теперь оказалось, что все это – не больше чем иллюзия! Невозможно при поразившей общество одержимой алчности, допущении сомнительных правил игры, отсутствии общечеловеческих моральных ориентиров сохранить чистоту совести, быть вне или выше всей этой грязи.

Помню передачу по телевизору. Собрали группу людей, предъявили им фотографии разных лиц и попросили отыскать два одинаковых. Все, кроме одного, были в сговоре и единогласно утверждали, что фото пожилой женщины, изображенной на одном из фото, и лицо мужчины на другом есть один и тот же человек. Эксперимент состоял в том, чтобы проверить степень влияния «общественного мнения» на человека. Тот единственный, непосвященный в суть эксперимента, недолго поколебавшись, согласился с мнением толпы. А когда ведущий «выразил сомнение», он настойчиво доказывал свою «правоту», предъявляя аргументы своих партнеров и даже выдумывая собственные, например: «У них глаза одинаковые!» И на реплику ведущего: «Неужели вы не видите, здесь изображены мужчина и женщина?», испытуемый ответил: «Ну и что!»

Я это рассказываю к тому, что если окружающие вас люди, газеты, телевидение, кино призывают преступить ранее важные для вас моральные барьеры и даже презирает вас за то, что вы не делаете этого, то рано или поздно вы сломаетесь.

Я утверждаю это вполне определенно, потому что состоявшийся чуть позднее разговор с дядей Женей не оставил у меня никакой надежды.

– Воспринимай это как женский каприз. Пусть попробует. – Дядя Женя старался не проявлять своих эмоций. – Мне надо было самому подумать о каком-то деле для нее: благотворительный фонд, картинная галерея, фотостудия или еще что-нибудь в этом роде. Была бы при деле и никому не мешала.

– Проблема не в этом. – Меня раздражала странная недогадливость дяди Жени. – Она официально применила свои права. Ранее нам удавалось избегать противопоставления мнений учредителей холдинга. Тревожный эксцесс.

– Я тебя понимаю. – Интонации дяди Жени ничуть не изменились. – Ты намекаешь на Антона. И я соглашусь с тобой – его влияние. Но речь идет всего лишь о маленьком магазинчике.

– Дело не в магазине. Дело в Антоне, он пытается диктовать мне условия, используя ничего не подозревающую Риму.

– Олег, – произнес дядя Женя с мягким упреком в голосе. – Я повторяю, речь идет только лишь о маленьком магазинчике, а не о швейной фабрике, например.

Ловко он меня подцепил!

– Что касается принятия других решений, – невозмутимо продолжил старик, – то Антон не предпримет ничего такого, что могло бы помешать достижению намеченных нами целей.

– Будем надеяться. – Мне не оставалось ничего другого, как согласиться.

– Вот и хорошо, а то я стал беспокоиться за... Антона. У тебя ведь не было далеко идущих планов, связанных с ним?

Он меня боится! Считает способным уничтожить Антона! А почему нет? Пусть так и думает. Мне это даже на руку.

– Пока нет, – я постарался ответить неопределенно, пусть поволнуется.

– Он нам нужен. – Дядю совсем не встревожил мой ответ. – Ты это понимаешь не хуже меня. И, наконец, он мой единственный зять, подумай о Риме. Они опять живут семьей.

Он сделал паузу и добавил:

– Время все расставит на свои места.

Но предчувствие меня не обманывало. Все началось, казалось бы, с безобидного письма моих партнеров по отелю, в котором сообщалось о необходимости проведения сверки затрат на строительство. В принципе, это стандартная процедура, смысл которой в том, чтобы уточнить расходы каждой из сторон в проекте.

Но результаты повергли в шок. Мои так называемые партнеры – никому не известная оффшорная компания, приглашенная Антоном, – пытались доказать, что вместо запланированных ими пятнадцати процентов от общей стоимости отеля они израсходовали собственных средств в четыре раза больше запланированного. А объясняли это тем, что по рекомендации администрации президента им пришлось пристраивать дополнительный ресторан, увеличивать количество бассейнов. В результате отель подорожал чуть ли не в два раза. Другими словами, они пытались доказать, что вложили в отель дополнительные собственные деньги и что теперь контрольный пакет акций отеля должен принадлежать им. Я не поленился проверить результаты сверки и понял, что дополнительные капиталовложения – фикция, обычные приписки. Этот прием применяется часто при выполнении государственных заказов. Но применить его против меня? На что они надеются?

Неожиданно эта тема стала предметом обсуждения в правительстве страны. Поводом послужило то, что правительство якобы не может оставаться в стороне от строительства, ведь финансирование осуществляется под гарантию государства.

Антон истерично упрекал меня в недальновидности.

– Почему ты своевременно не предупредил меня? – восклицал он. – Вопрос обсуждается в верхах!

– У них приписки, я смогу элементарно это доказать, – отвечал я, но мои слова не производили на Антона никакого впечатления.

– Это уже неважно. Посмотрим, что можно сделать. Не вмешивайся, а то испортишь все окончательно.

– Но я обязан проинформировать правительство о приписках.

– И вызовешь волну проверок, – издевательски съязвил Антон, – и в том числе комитетчиков. Нет уж, предоставь это расхлебывать мне.