Лазарь, на зрение в целях распознавания не полагавшийся, приветственно гавкнул.

Человек обернулся и помахал. Это и впрямь был Чарли Ашер. Он спустился по другому откосу к ручью.

– Ваше Величество, – произнес он.

– Ты, похоже, сам не свой, Чарли. Что-то стряслось?

– Нет-нет, у меня все хорошо, просто сюда меня привела немая рысь в феске, а это несколько обескураживает.

– Ну, такое я могу понять, – ответил Император. – Приятный у тебя ансамбль – кожа и пистолет. Не обычное портновское великолепие.

– Ну да. У меня тут отчасти миссия. Сейчас я залезу в трубу, отыщу дорогу в Преисподнюю и выйду на битву с Силами Тьмы.

– Вот и молодец. Так держать. Силы Тьмы в моем городе за последнее время что-то оживились.

– Вы, значит, заметили?

Император поник главой:

– Да, боюсь, мы потеряли в схватке с мерзавцами одного из наших бойцов.

– Фуфела?

– Он скрылся в ливнесток много дней тому и до сих пор не вышел.

– Мне жаль это слышать, сир.

– Ты не поищешь его, Чарли? Прошу тебя. Вытащи его оттуда.

– Ваше Величество, я не уверен, что сам возвращусь, но обещаю – если найду Фуфела, постараюсь вернуть вам. А теперь, если вы меня извините, я открою фургон, и не хотелось бы, чтобы вас встревожило увиденное, однако мне нужно попасть в сию трубу, доколе свет в решетках не погас. То, что сейчас выйдет из фургона, – это друзья.

– Выполняйте, – сказал Император.

Чарли откатил дверцу, и Беличий Народец повыпрыгивал и кубарем покатился по откосу к трубе. Чарли еще раз залез в фургон, вытащил трость со шпагой и фонарик и задом толкнул дверцу. Лазарь заскулил и посмотрел на Императора – мол, умеющий вести речи пускай срочно что-нибудь речет.

– Стало быть, удачи тебе, доблестный Чарли, – произнес Император. – Ступайте на подвиг, и пусть все мы будем в ваших сердцах, а вы – в наших.

– Присмо́трите за фургоном?

– Пока Золотые Ворота не рассыплются в прах, друг мой, – ответил Император.

И вот так Чарли Ашер, служа свету, жизни и всем разумным существам, в надежде спасти душу той, кто была единственной его любовью, повел армию четырнадцатидюймовых комков животных запчастей, вооруженную чем попало – от вязальных спиц до виложки, – в канализацию города Сан-Франциско.

Они брели много часов – иногда трубы так сужались, что Чарли приходилось ползти на четвереньках, а иногда выводили на перекрестки, просторные, как бетонные комнаты. Он помогал Беличьему Народцу карабкаться к тем трубам, что повыше. В легкой строительной каске, выкопанной на складе, имелся фонарик, что оказывалось полезно в узких проходах, где ручным фонариком не нацелиться. Кроме того, Чарли бился обо что-нибудь раз десять в час, и хотя каска защищала от травм, у него жутко разболелась голова. Желтые латы его – на самом деле никакая не кожа, скорее толстый нейлон с лексановыми прокладками на коленях, локтях, щиколотках и предплечьях – предохраняли от царапин и тычков в стены, но совершенно вымокли и терли под коленками. На открытой развилке с решеткой наверху Чарли вскарабкался по лестнице посмотреть, где они, однако сверху уже стемнело, а решетка пришлась под запаркованную машину.

Какая ирония – едва он наконец собрал мужество и кинулся в брешь, как заблудился в этой бреши и застрял. Человеческая осечка.

– Блин, да где это мы? – спросил он.

– Ни малейшего, – ответил бобер.

На маленького мясоеда тревожно было смотреть, когда он говорил, потому что лица у него не было, только череп, и разговаривал он без звука “б”. Кроме того, вместо алебарды, которая полагалась ему для достоверности, бобер вооружился виложкой.

– Можешь спросить остальных, где мы?

– Ладно. – Он повернулся к отсыревшему строю Беличьего Народца. – Эй, кто знает, где мы?

Все покачали головами, переглядываясь и пожимая плечами. Не-а.

– Никто, – ответил бобер.

– Ну, так и я могу, – сказал Чарли.

– Ну а чего не смог? Это твой _ал, – ответил тот. – Чарли понял, что он имел в виду “бал”.

– Почему без “б”? – спросил он.

– Нет гу_.

– А, ну да – губ. Извини. А что ты будешь делать – своей виложкой?

– Когда найдем _лохих _арней, отвилколожу их – нахуй.

– Отлично. Будешь моим заместителем.

– Из-за виложки?

– Нет, потому что умеешь говорить. Как тебя зовут?

– _о_.

– Нет, честно?

– Честно. _о_.

– Тогда, я полагаю, фамилия у тебя – Ёр.

– Уилсон.

– Просто спросил. Извини.

– Нормально.

– А ты помнишь, кем был в прежней жизни?

– Немного _омню. _о-моему, _ухгалтером.

– Боевого опыта, значит, никакого?

– Если надо считать тела, я твой. Э, твоё.

– Роскошно. Здесь кто-нибудь помнит, были они солдатами, партизанами или чем-нибудь таким? Дополнительные очки – ниндзя, викингам или вроде того. Ну что, неужели никто не был раньше гунном Аттилой или Горацио Горнодуем?[84]

Хорек в мини-платьице с блестками и ботфортах стриптизерши вышел вперед и поднял лапку.

– Ты командовала боевым кораблем?

Хорек что-то прошептал в меховую шапку Боба (поскольку у того не было и ушей).

– Она не _оняла – ей _оказалось, ты имел в виду “играть горниста”.

– Она играла на дудке?

– _росто много _ила.

– Извини, – сказал Чарли. – Это, наверное, из-за – сапог.

Хорек отмахнулся – дескать, нет проблем, затем наклонился и прошептал Бобу что-то еще.

– Чего? – спросил Чарли.

– Ничего, – ответил Боб.

– Не ничего. Я не знал, что они могут говорить.

– Ну, не с то_ой, – сказал Боб.

– Что она сказала?

– Она говорит, что нам _издец.

– Это пораженчество, – сказал Чарли, но и он уже заподозрил, что стрип-хорек прав. Не вставая, Чарли откинулся на стенку, чтобы немного отдохнуть.

Боб вскарабкался к той трубе, что поуже, и сел на край, свесив лапы. С его лакированных ботиночек капала вода, но пряжки с цветочками все равно сияли в луче фонарика.

– Хорошие ботинки, – сказал Чарли.

– Ну да, Одри в меня вру_ается, – согласился Боб.

Не успел Чарли ответить, как Боба откуда-то сзади схватила собака и затрясла, будто тряпичную куклу. Могучая ложковилка-кладенец звякнула о бетон и канула в воду.

Ночь напролет Лили раздумывала, как ей подступиться к Мятнику Свежу. За вечер она десятки раз пыталась перехватить его взгляд и улыбалась, но поскольку вся комната пребывала погруженной в ужас, Лили было нелегко придумать вводную реплику. Наконец, когда по телевизору начался “Фильм недели Опры”[85] и все собрались смотреть, как массмедийная дива забивает Пола Уинфилда[86] насмерть паровым утюгом, Мятник подошел к обеденной стойке и взялся листать ежедневник. Тут-то Лили и сделала свой ход.

– Что, расписание проверяете? – спросила она. – Вам, наверно, нравится, как все выходит?

Свеж покачал головой:

– Не совсем.

Лили сразу в него втрескалась. Он не только прекрасен собой, но и угрюм – огромный черный подарок богов, а не человек.

– И насколько все может быть плохо? – спросила она, взяла у него ежедневник и полистала. Замерла на сегодняшней дате. – Почему здесь фамилия Ашера?

Мятник опустил громадную голову:

– Он сказал, вы про нас давно знаете.

– Ну да, но… – Лили опять посмотрела на имя, и понимание ударило ее боксерской перчаткой в грудь. – Так это та ваша книжка? Эта книжка у вас для этого?

Мятник медленно кивнул, не глядя на нее.

– Когда здесь появилось его имя? – спросила Лили.

– Час назад его не было.

– Ёбтвойносок, – сказала Лили и опустилась рядом с дылдой на табурет.

– Ну да, – подтвердил Мятник Свеж. И обхватил ее рукой за плечи.