– Говори, неблагодарный, – ответила Лили.

– Откуда ты узнала, что это я? – спросил Рей.

– Рей?

– Ага, но как ты поняла, что это я?

– Я не поняла, – ответила Лили. – Тебе чего надо?

– Ты можешь посидеть за меня в лавке пару часиков? – Затем, услышав в трубке глубокий вдох – движущую силу, мнилось ему, словесных оскорблений, – быстро добавил: – Тебе с этого лишних пятьдесят дубов. – Рей услышал, как она выдохнула. Ага! Закончив Кулинарный техникум, Лили устроилась – помощником шеф-повара в бистро на Северном пляже, но денег – съехать с материной квартиры все равно пока не хватало, поэтому Чарли удалось убедить ее отсиживать пару смен в “Ашеровском старье” – пока он не найдет замену, по крайней мере.

– Ладно, Рей, я приду, но только часа на два, мне к пяти в ресторан. Поэтому возвращайся – или дверь на лопату.

– Спасибо, Лили.

Чарли искренне надеялся, что Рей не серийный убийца, хотя все улики указывали на обратное. Чарли никогда бы не нашел эту женщину без знакомств в полиции, а что ему делать потом, если понадобится кого-нибудь найти, а Рей будет в тюрьме? Но, опять-таки, у Рея – опыт работы, потому, наверное, он никогда и не оставляет следов. Однако зачем охотиться на филипин в интернете, если на самом деле ему хочется просто убивать людей? Может, правда, он этим и занимается, когда ездит на Филиппины в гости к своим дамочкам. Может, убивает отчаявшихся филипин. Может, Рей – серийный турист-убийца. “Потом разберусь, – решил Чарли. – А сейчас нужно изъять сосуд”.

Чарли вышел из такси у “Фонтаны” – многоквартирного дома всего в квартале от площади Гирарделли, шоколадной фабрики у набережной, переоборудованной в туристический торговый пассаж. “Фонтана” была зданием из стекла и бетона, огромным, извилистым. Из окон открывались превосходные виды на Алкатрас и мост Золотые Ворота, и сан-францисканцы его презирали с тех пор, как его, собственно, и построили где-то в 1960-х. Нет, здание вовсе не было уродским, хотя никто не стал бы утверждать, что оно не уродское, просто среди викторианских и эдвардианских построек оно походило на гигантский кондиционер из далекого космоса, напавший на мирный квартал XIX столетия. Тем не менее виды из окон были поразительны, в “Фонтане” имелся привратник, подземный гараж и бассейн на крыше, и если вас не колебала стигма проживания в архитектурном парии, проживать в нем было великолепно.

Квартира, номер которой сообщил Рей, находилась на двадцать втором этаже – там же, предположительно, обитал и сосуд души. Чарли не был уверен насчет точного радиуса действия своей незаметности (он отказывался считать ее невидимостью, ибо таковой она не была), однако надеялся, что на двадцать два этажа хватит. Нужно просочиться мимо привратника и в лифт, а за скупщика тут себя не выдашь.

Ну что ж, кто смел, тот и съел. Если его поймают, придется искать другие ходы. Он подождал у дверей, пока в здание не вошла молодая женщина в деловом костюме, и проследовал за ней в вестибюль. Привратник даже не взглянул на него.

Рей увидел, как Чарли выходит из такси, и велел своему водителю остановиться в квартале от дома, выскочил, кинул таксисту пятерку – сдачу оставьте себе, – затем сунул руку в карман за остатком денег, поскольку таксист нетерпеливо колотил кулаком по рулю и вполголоса матерился на урду.

– Простите, давно не ездил на такси, – сказал Рей.

У него самого была машина, славная маленькая “тойота”, но парковку для нее он нашел только одну – в восьми кварталах от дома, на стоянке отеля, где заправлял его знакомый, а если найдешь в Сан-Франциско парковку, держаться за нее приходится зубами, поэтому Рей ездил по большей части общественным транспортом, а на машине катался только по выходным, чтобы не разряжался аккумулятор. В такси он прыгнул у самой лавки и крикнул:

– Поезжайте вон за той машиной! – тем самым до смерти напугав японское семейство на заднем сиденье. – Извините, – сказал Рей. – Коннитива. Давно не ездил на такси. – После чего выскочил и поймал машину без пассажиров.

Он подкрался к дому по улице: от фонарного столба через газетный автомат к рекламному щиту, пригибаясь за каждым, не разгибаясь, как настоящий разведчик, – и не добившись этим ничего. Только пацан на автобусной остановке через дорогу решил, что Рей полный псих. До въезда в подземный гараж “Фонтаны” Рей добрался, в аккурат когда Чарли направился к двери. Рей притаился за стойкой шлагбаума, куда суют карточки допуска.

Рей не очень понимал, что станет делать, если Чарли войдет в дом. К счастью, он запомнил номер телефона Мэдисон Маккёрни – ее можно предупредить, что Чарли на подходе. В такси по дороге сюда Рей вспо-мнил, где видел ее имя, – в журнале посетителей своего оздоровительного клуба. Мэдисон Маккёрни была одной из утренних резиновых кукол. Как Рей и предполагал, Чарли ее преследовал.

Вот Чарли пристроился к молодой женщине в деловом костюме, которая шла по дорожке к “Фонтане”. И тут же исчез. Просто исчез.

Рей выскочил на тротуар, чтобы исправить угол обзора. Женщина по-прежнему на месте, она сделала всего пару шагов, а Чарли нигде не видно. Ни кустов вокруг, ни стен, вестибюль снизу доверху стеклянный – куда же, к дьяволу, он подевался? Рей был уверен, что ни на секунду не отводил взгляд, даже вроде бы не моргал; он бы заметил, если б Чарли куда-нибудь свинтил.

Вернувшись к тенденции бета-самцов во всем винить себя, Рей подумал, не случилась ли у него судорога малой эпилепсии и не вырубила ли его на миг. Но эпилептик он или нет, предупредить Мэдисон Маккёрни надо. Он потянулся к ремню, наткнулся на пустую кобуру от мобильника – и тут вспомнил, как сунул его под стойку заряжаться, когда пришел утром на работу.

Чарли отыскал нужную дверь и нажал на кнопку звонка. Если удастся выманить Мэдисон Маккёрни в коридор, он проскользнет внутрь у нее за спиной, обыщет квартиру и найдет сосуд. Чуть дальше на площадке был столик с какой-то искусственной икэбаной. Чарли опрокинул его – есть надежда, что у нее навязчивая страсть к порядку или ей достанет нездорового любопытства подойти ближе и посмотреть, в чем дело. А если дома нет никого – ну что ж, тогда вламываться. Раз внизу сидит привратник, сигнализации у нее наверняка нет. А если она его заметит? Иногда с клиентами так бы-вает. Нечасто, но бывает, и…

Она открыла дверь.

 Чарли был потрясен. Потрясала она. Чарли перестал дышать и уставился на ее груди.

Дело было не в том, что перед ним стояла молодая и роскошная брюнетка с идеальными волосами и идеальной кожей. И не в том, что стояла она в белом халатике из тончайшего шелка, который едва прикрывал ее фигуру фотомодели в купальнике. И не в том, что у нее имелась пара непропорционально больших грудей в полной боевой готовности – они рвались из-под халатика, выскакивали из его запа́ха, когда Мэдисон нагибалась и выглядывала в коридор. От всего этого у бессчастного бета-самца сперло бы дыхание при любых обстоятельствах. Но дело было в том, что красным светились сами эти ее груди, – прямо сквозь белый шелк, и зарево поднималось в декольте, как спаренное солнце на восходе. Они пульсировали, как сиськи-абажуры китчевой гавайской танцовщицы с настольной лампы. Душа Мэдисон Маккёрни жила в ее грудных имплантах.

– Я должен их заполучить, – сказал Чарли, забыв, что он тут не совсем один и думает не вполне про себя.

Тут Мэдисон Маккёрни заметила Чарли, и начался визг.

Рей с такой силой распахнул дверь, что колокольчик слетел с притолоки и зазвякал по полу.

– Ох, ё, – сказал Рей. – Ты не поверишь. Я сам поверить не могу.

Лили взглянула на Рея поверх очков-полумесяцев для чтения и отложила французскую поваренную книгу. На самом деле очки для чтения были без – надобности, но взгляд поверх них сразу добавлял ей презрения и снисходительности, а это, как она полагала, ей льстило.