– А знаешь, – сказал Чарли, потирая подбородок и глядя в потолок, словно припоминая. – На той стороне Вальехо напротив лавки весь день стояла маленькая машина. Я на следующий день посмотрел, и там была гора банановых шкурок, как будто кто-то следил за домом. И ел при этом бананы.

– Что за машина? – деловито осведомился Рей, распахивая блокнот.

– Вроде бы красная – и явно мартышечьих размеров.

Рей оторвал взгляд от блокнота:

– В самом деле?

Чарли помедлил, будто бы тщательно обдумывая – ответ.

– Да, – очень искренне сказал он. – Мартышечьего размера.

Рей перелистнул блокнот к началу.

– Совершенно необязательно так со мной поступать, Чарли. Я хотел помочь.

– Ну, может, чуть больше, – дальше припоминал Чарли. – Вроде мартышечьего вседорожника. Такой, в общем… я не знаю… обезьянник на колесах.

Рей поморщился и стал читать вслух свои записи:

– Я поехал к Джонсон домой. Там никто не живет, но дом на продажу не выставлен. Племянницу, о которой ты говорил, я не видел. Самое забавное: соседи знали, что Джонсон болела, но никто не слыхал, что она умерла. Одному дядьке даже показалось, будто он видел, как она залезала на прошлой неделе в мебельный фургон вместе с двумя грузчиками.

– На прошлой неделе? Племянница сказала, что она умерла две недели назад.

– Никакой племянницы.

– Что?

– У Эстер Джонсон нет племянницы. Она была единственным ребенком в семье. Ни братьев, ни сестер и никаких племянниц по линии покойного супруга.

– Так она жива?

– Очевидно. – Рей протянул Чарли фотографию. – Ее последние водительские права. Это все меняет. Теперь мы ищем пропавшего человека, а такие оставляют следы. Зато вторая – Ирэна – еще лучше. – Он отдал Чарли еще один снимок.

– Тоже не умерла?

– О, некролог в газете напечатали три недели назад, но она спалилась. Все ее счета оплачиваются до сих пор – личными чеками. Которые подписывала она сама. – Рей с улыбкой откинулся на ящики: праведное негодование за мартышечью теорию было сладко, а муки совести из-за того, что он не сказал Чарли о своих особых сделках на стороне, отчасти поутихли.

– Ну? – спросил наконец Чарли.

– Она живет в доме своей сестры в Закатном. Вот адрес. – Рей вырвал из блокнота листок и протянул боссу.

Чарли разрывало на части: ему очень хотелось взять трость со шпагой, но ее нельзя носить с костылями. Он подумал было примотать ее к костылю монтажной лентой, но решил, что это привлечет внимание.

– Хочешь, я поеду с тобой? – спросил Рей. – В смысле, ты как машину поведешь? С этой своей ногой?

– Все будет здорово, – заверил его Чарли. – Кому-то надо последить за лавкой.

– Чарли, пока ты не уехал, можно тебя спросить?

– Валяй. – “Не спрашивай, не спрашивай, не спрашивай”, – думал он.

– Зачем тебе понадобились эти женщины?

“Терминатор кривошеий, вот надо было спросить, да?”

– Я же говорю – это все наследства. – Чарли пожал плечами. “Делов-то, не вороши, тут не на что смотреть”.

– Ну да, ты это уже рассказывал, и все бы сошлось, да только я, пока искал, много чего узнал про эту парочку. И среди родственников никто у них недавно не умирал.

– Забавно, – сказал Чарли от задней двери, стараясь удержать в руках ключи, трость, ежедневник и два костыля. – Оба завещания поступили от неродственников. От старых подруг. – “Неудивительно, что ты бабам не нравишься, – ты никогда ни от чего не отступишься”.

– Ага, – произнес Рей с сомнением в голосе. – Знаешь, когда люди сбегают, когда прилагают такие усилия, чтобы сфабриковать собственную смерть, они обычно сбегают от чего-то. Это “что-то” и есть ты, Чарли?

– Рей, вот сам послушай, что ты мелешь. Опять сел на эту тему с серийным убийцей? Мне казалось, Ривера тебе все объяснил.

– Так это все для Риверы?

– Скажем так – он в этом заинтересован, – ответил Чарли.

– Чего ж ты сразу не сказал?

Чарли вздохнул:

– Рей, я не должен про такое распространяться, сам же знаешь. Четвертая поправка[69] и все такое. Я обратился к тебе, потому что ты хорош в своем деле и у тебя есть контакты. Я надеюсь на тебя, я тебе доверяю. И мне кажется, что ты можешь рассчитывать на меня и мне доверять, правильно? В смысле, за все эти годы я ни разу не поставил под удар твою пенсию – не проболтался о нашем уговоре, так?

То была угроза, хоть и тонкая, и Чарли было немного стыдно, что он пошел на такое. Но он не мог позволить Рею копать глубже, особенно поскольку и сам Чарли оставался неизведанной территорией – даже не знал, что именно прикрывает этим блефом.

– Так миссис Джонсон не помрет, если я тебе ее – найду?

– Я пальцем не коснусь ни миссис Джонсон, ни миссис Похо… миссис Покахо… в общем, этой второй старухи. Даю тебе честное слово. – Чарли поднял руку, словно клялся на Библии, и выронил костыль.

– А почему ты одну трость не возьмешь? – спросил Рей.

– А, ну да, – сказал Чарли. Костыли он прислонил к двери и всем весом навалился на больную ногу и трость. Врачи и правда сказали, что стрелой задеты лишь мягкие ткани, связки не повреждены, только мышцы, но все равно от веса тела нога болела как ненормальная. Однако Чарли решил, что обойдется тростью. – Вернусь к пяти и сменю тебя. – И Чарли похромал за дверь.

Рею не нравилось, когда ему врут. Врак ему вполне хватало от отчаявшихся филипин, и, если его держали за дурака, он обижался. Ну кого Чарли Ашер пытается обмануть? Как только Рей уладит все на рабочем месте, позвонит Ривере и сам проверит.

Он зашел в лавку и смахнул несколько пыли, затем направился к “особому” стеллажу Чарли, где тот держал всякое чудно́е барахло покойников, насчет которого обычно так шумел. Эти вещи полагалось продавать по одной в одни руки, но Рей продал пять одной женщине за последние две недели. Он понимал, что об этом надо как-то сообщить Чарли, но с другой стороны – зачем? Босс ему тоже всего не рассказывает.

Кроме того, покупательница была симпатичная и Рею улыбалась. Славные волосы, миленькая фигурка и поразительные ярко-голубые глаза. А еще какой-то интересный голос – казалось, она что? Наверное, покойна. Как будто знает, что все в конце концов обойдется и никому не нужно волноваться. Может, это его домыслы. Но и кадыка у нее не наблюдалось, а в последнее время для Рея это был немалый плюс. Он пробовал выяснить, как ее зовут, даже заглянуть ей в бумажник, но она всегда платила наличными, а карты свои прикрывала осмотрительно, как игрок в покер. Если и водила машину, то оставляла ее далеко от лавки, чтобы Рею изнутри не было видно, как она туда садится. Пробивать по базам было просто нечего.

Если зайдет сегодня, Рей был полон решимости спросить, как ее зовут. А зайти должна. Всегда заходит, лишь когда Рей работает один. Однажды он заметил, как она снаружи через витрину проверяет, кто в лавке, но он был с Лили, и голубоглазая появилась только после ухода его напарницы. Рей очень надеялся, что сегодня женщина придет.

Он попробовал успокоиться перед звонком Ривере. Ему не хотелось выглядеть лохом перед мужиком, который по-прежнему служит в полиции. Позвонил он со своего мобильника, чтобы Ривера увидел, кто это.

Чарли не хотелось оставлять Софи так надолго – при том, что́ произошло несколько дней назад, – но, с другой стороны, что б ей ни угрожало, опасность – вызывалась, очевидно, теми двумя сосудами души, которые он пропустил. Чем скорее он разберется с этой проблемой, тем быстрее опасность минует. А кроме того, адские псы служили Софи лучшей защитой, и он недвусмысленно велел миссис Лин ни за что не разлучать девочку с собаками ни на сколько и ни по какой причине.

Чарли поехал по бульвару Пресидио, через парк Золотые Ворота и на Закатный, напоминая себе, что Софи нужно будет взять в “Японский чайный сад” кормить карпов кои, раз чума на домашних зверушек у нее вроде как поутихла.