– Да, за все приходится платить. – Император вытащил из ящика цыпленка. – Ты позволишь?

– Прошу, Ваше Величество, – махнул рукой Чарли.

Император кинул цыпленка Мохаммеду, который проглотил птицу единым махом.

– Да, как же сие отрадно, – сказал Император.

– Это еще что, – сказал Чарли. – Если их кормить пропановыми баллончиками, у них огненная отрыжка.

– Резиновые куклы, – ни с того ни с сего произнес Рей.

Он произнес это с лестничного тренажера – Рей с Чарли потели и пыхтели, не сводя глаз с шеренги из шести идеально откалиброванных женских попок на машинах прямо перед ними.

– Это что? – спросил Чарли.

– Резиновые куклы, – повторил Рей. – Вот это что.

Рей уговорил Чарли сходить в оздоровительный клуб под предлогом того, что Чарли надо нырнуть в поток холостяцкой жизни. На самом деле, поскольку Рей некогда был полицейским, он, как правило, – наблюдал за людьми пристальнее, чем полезно для здоровья, рас-полагал кучей свободного времени, а сам выходил на лю-ди нечасто и потому хотел не просто размяться, а получше узнать Чарли за пределами лавки. После кончины Рейчел бывший полицейский подметил странную закономерность: Чарли всегда появлялся с новыми старыми вещами после того, как в газете печатали некролог их владельцев. Поскольку в светском отношении Чарли держался сам по себе и особо не распространялся о том, чем занимается вне работы, – не говоря уже обо всех зверюшках, что у него в квартире повстречались с Создателем, – Рей подозревал, что Чарли может оказаться серийным убийцей. Потому и решил сблизиться с боссом и убедиться в этом наверняка.

– Ты бы потише, Рей, – сказал Чарли. – Господи. – Поскольку Рей не мог повернуть голову, излагал он прямо в женские попки.

– Они меня не слышат. Посмотри, у каждой наушники. – Это правда: все до единой разговаривали по мобильным телефонам. – Мы с тобой для них невидимки.

Отлично зная, каково быть невидимкой для людей – ну, или почти, – Чарли огляделся. Дело шло к полудню, и в спортзале было навалом поджарых женщин в спандексе – чуть за двадцать, с непропорционально крупными грудями, идеальной кожей и дорогими прическами; казалось, все они умеют смотреть прямо сквозь него, Чарли, как смотрели сквозь него все прочие, когда он выходил на охоту за сосудами. Только вступив с Реем в зал, Чарли помимо воли стал присматриваться, не светится ли что-нибудь красным, – может, он утром не заметил имя в ежедневнике?

– Когда меня подстрелили, я какое-то время ухлестывал за физиотерапевтом отсюда, – сказал Рей. – Это она их так называла – резиновые куклы. У всех до единой – квартиры, за которые платит какой-нибудь хрыч из важного кабинета, и он же башляет за этот клуб. И за фальшивые сиськи. Целыми днями у этих кукол одни маски для рожи да маникюры, а по ночам они под каким-нибудь пиджаком, только без пиджака.

Чарли стало неловко за эту литанию Рея – женщины, про которых тот бухтел, крутили педали всего в паре футов от них. Как любому бета-самцу, Чарли все равно бывало дико не по себе среди такого множества красивых баб, но так еще хуже.

– Они, значит, вроде трофейных жен? – спросил Чарли.

– Не-а, они только хотят быть трофеями. Никогда не заполучат ни хрыча, ни дом, ничего. Существуют только ради идеальных перепихонов.

– Резиновые куклы? – уточнил Чарли.

– Они самые, – сказал Рей. – Да ну их к буйволу, ты тут не из-за них.

Рей, конечно, был прав. Чарли пришел сюда не ради них. Рейчел умерла пять лет назад, и все говорили, что ему нужно вернуться к игре, но пойти с бывшим полицейским в спортзал он согласился не из-за этого. Слишком много времени он проводил один, особенно когда Софи пошла в садик; ведя двойную жизнь, Чарли стал подозревать, что все вокруг, наверное, такие же. А поскольку Рей тоже держался наособицу, много разговаривал об умерших соседях и, похоже, не выходил ни в какой свет, за исключением филипин, с которыми общался онлайн, Чарли заподозрил, что Рей – серийный убийца. И потому решил поближе сойтись с Реем и выяснить наверняка.

– Значит, они вроде любовниц? – спросил Чарли. – Как в Европе?

– Ну вроде, – ответил Рей. – Вот только ты видел когда-нибудь, чтобы любовницы так старались понравиться? Мне кажется, “резиновые куклы” будет точнее, потому что с возрастом хрычи перестают обращать на них внимание и у них больше ничего не остается. С ними покончено, они сдуваются.

– Боже мой, Рей, ты к ним суров. – “Возможно, Рей преследует кого-нибудь из этих баб”, – подумал Чарли.

Рей пожал плечами.

 Чарли снова оглядел ряд идеальных “мадам сижу”, пригнулся под бременем собственных лет – все равно, есть у него ребенок и две гигантские собаки или нет их, – и сказал:

– Я хочу себе резиновую куклу.

“Ага! – подумал Рей. – Он выбирает жертву”.

– Я тоже, – сказал он. – Но таким, как мы, Чарли, резиновых кукол не видать. Нас они просто игнорируют.

“Ага! – подумал Чарли. – Проглядывает озлобленный социопат”.

– Так ты меня поэтому сюда привел – чтобы я демонстрировал роскошным женщинам, насколько я не в форме, а они бы меня все равно не замечали?

– Не, на резиновых кукол прикольно смотреть, но сюда и нормальные тетки ходят. – “И тоже со мной не разговаривают”, – подумал Рей.

– И тоже с тобой не разговаривают, – сказал Чарли. “Просто видят, что ты убийца-психопат”.

– Это мы поглядим в баре, когда пойдем пить сок, – ответил Рей. “Где я сяду так, чтобы видеть, как ты выбираешь себе жертву”.

“Больной дрочила”, – подумали оба.

Чарли проснулся и обнаружил в ежедневнике не одно имя, а три; на последнее – Мэдисон Маккёрни – ему оставалось всего три дня. Чарли держал дома стопку газет и обычно просматривал все за месяц – искал некролог на своего нового клиента. Однако чаще, если адские псы хоть немного его не теребили, он просто ждал, когда имя возникнет в похоронной колонке, и только потом отправлялся изымать сосуд, когда легче было проникнуть в дом – вместе со скорбящими или под видом скупщика. Но теперь ему выпало всего три дня, Мэдисон Маккёрни в газетах не объявилась, а это значило, что она еще жива, только в телефонной книге Чарли ее тоже не нашел, а это значило, что шевелиться надо быстро. По субботам миссис Лин и миссис Корьева любили ходить на рынок. Чарли позвонил сестре и вызвал ее посидеть с Софи.

– Я хочу братика, – заявила Софи тете Джейн.

– Ой, милая, прости, но это вряд ли, потому что для братика папе придется заниматься сексом, а этого не произойдет никогда.

– Джейн, не разговаривай с ней так, – сказал Чарли. Он делал всем сэндвичи, не понимая, отчего делать сэндвичи всегда выпадает ему. Софи же он посоветовал: – Солнышко, ты бы сходила к себе в комнату и поиграла с Элвином и Мохаммедом? Папе нужно поговорить с тетей Джейн.

– Ладно, – ответила Софи и ускакала к себе.

– И не переодевайся больше, и так хорошо, – крикнул Чарли ей вслед. – За утро у нее это уже четвертый наряд, – сообщил он Джейн. – Она меняет их с такой же скоростью, как ты подружек.

– Ай. Нежнее, Чак, я чувствительная и по-прежнему в силах надрать тебе задницу.

Чарли шлепнул майонез на ломоть пшеничного хлеба – показать ей, что не шутит.

– Джейн, я не уверен, что ей полезно, когда вокруг разнообразные тетушки. Ей и так уже досталось, когда она мать потеряла, а теперь, раз ты уехала, по-моему, ей вредно привязываться ко всем этим женщинам. Их опять выдернут у нее из жизни. А ей нужно постоянное женское влияние.

– Во-первых, я не уехала. Я просто переехала на другой конец города и с девочкой вижусь так же часто. Во-вторых, я не развратна, у меня просто говенно получается с отношениями. В-третьих, мы с Кэсси вместе уже три месяца и пока у нас все прекрасно, поэтому я и переехала. И в-четвертых, Софи не теряла мать – у нее никогда не было матери, у нее был ты. И если хочешь остаться приличным человеком, тебе нужно трахнуться.