– Я и не знал, что вы буддистка. Прелесть какая. Кстати, как ваша тетя Эстер? – “Ага, попалась, даже рукоприкладства не понадобилось”.

– По-прежнему на том свете. Но спасибо, что поинтересовались. Чем я могу вам помочь, мистер Ашер?

Дверь слева раздвинулась на дюйм, и кто-то – голосом молодого человека – произнес:

– Учитель, вы нам нужны.

– Сейчас приду, – ответила миссис якобы Саркофф.

– Учитель? – воздел бровь Чарли.

– У нас в буддистской традиции секретарш очень уважают. – Она ухмыльнулась, широко и бестолково, будто сама не верила в то, что сказала. Чарли совершенно обаяли ее улыбка и белый флаг, выкинутый ее взглядом. В нем было доверие – Чарли казалось, необоснованное.

– Господи, вы совсем не умеете врать, – сказал он.

– Стало быть, вы разглядели суть под моей брехней? – Снова широкая улыбка.

– Так вы?.. – Чарли протянул ей руку.

– Досточтимый Амитабха Одри Ринпоче[79]. – Она поклонилась. – Можно Одри, если вы спешите. – Она взяла два пальца Чарли и потрясла.

– Чарли Ашер, – сказал Чарли. – Так на самом деле вы никакая не племянница миссис Джонсон.

– А вы – не торговец подержанной одеждой?

– Ну, вообще-то…

Больше Чарли вымолвить ничего не успел. Прямо по курсу раздался треск и грохот, звяк стекла и хруст дерева. В соседней комнате опрокинулся стол, Мятник Свеж заорал:

– Ни с места! – перепрыгнул через означенный стол и устремился прямиком к Чарли и Одри с пистолетом в руке. Очевидно, не сознавая того факта, что рос-ту в нем семь футов, а дверной проем, установленный в 1908 году, в высоту всего шесть футов и восемь дюймов.

– Стойте! – крикнул Чарли где-то на полсекунды позже, чем нужно, ибо Мятник Свеж вогнал четыре – дюйма – своего лба в очень красивую притолоку резного дуба с такой силой, что от удара сотрясся весь дом. Ноги его продолжили путь, тело потащилось за ними, и на какой-то миг Мятник расположился параллельно полу дюймах в шести, после чего решила вмешаться сила тяготения.

Хромированный “орел пустыни” пролязгал через весь холл и ударился в парадную дверь. Мятник Свеж плоско и вполне бессознательно приземлился между Чарли и Одри.

– А это мой друг Мятник Свеж, – сказал Чарли. – Он редко так делает.

– Ух ты, не каждый день такое увидишь, – произнесла Одри, глядя на дылду в отключке.

– Ну да, – подтвердил Чарли. – Даже не знаю, где он отыскал шелк-сырец мшистого оттенка.

– Это разве не лен? – спросила Одри.

– Нет, это шелк.

– Хм-м, а такой мятый, что я решила – должно быть, лен или смесь.

– Ну, я думаю, от этой суеты…

– Да, наверное, – кивнула Одри и посмотрела на Чарли: – Итак…

– Мистер Ашер. – Женский голос справа. Двери разъехались, и появилась женщина постарше – Ирэна Посокованович. Когда они виделись в последний раз, Чарли сидел в машине Риверы и в наручниках.

– Миссис Посохов… миссис Посоква… Ирэна! Как вы?

– Вчера это вас не очень заботило.

– Нет-нет, что вы, заботило. По правде. Извините меня. – Чарли включил самую чарующую свою улыбку. – Надеюсь, у вас при себе нет перечного газа.

– Нет, – ответила Ирэна.

Чарли посмотрел на Одри:

– У нас вчера вышло маленькое недоразумение…

– Зато у меня вот что есть, – сказала Ирэна, извлекла из-за спины электрошоковый пистолет, прижала его к груди Чарли и выдала разряд в сто двадцать пять тысяч вольт. Сотрясаясь в болезненных судорогах на полу, Чарли видел, как к нему подступают разодетые в антикварные наряды зверюшки, – или же твари, похожие на зверюшек.

– Свяжите обоих, ребята, – сказала Одри. – Я приготовлю чай.

– Чаю? – спросила Одри.

Вот так второй раз в жизни Чарли Ашера привязали к стулу и подавали ему горячее питье. Одри склонилась над ним с чашкой в руках, и, сколь неловка или опасна ни была ситуация, Чарли не мог отвести взгляд от выреза ее рубашки.

– Что за чай? – спросил он, пытаясь тянуть время и рассматривая гроздь шелковых розочек, которые довольно примостились на застежке ее бюстгальтера.

– Чай мне нравится такой же, как мужчины, – ухмыльнулась в ответ Одри. – Слабый и зеленый.

Теперь Чарли взглянул ей в глаза – они улыбались.

– Правая рука у вас свободна, – сказала Одри. – Но нам пришлось забрать пистолет и шпагу, потому что здесь на такие вещи смотрят косо.

– Вы самый приятный тюремщик, какого я встречал, – сказал Чарли, беря у нее чашку.

– На что это вы намекаете? – осведомился Мятник Свеж.

Чарли перевел взгляд вправо: мистер Свеж тоже сидел привязанный к стулу, как будто его взяли заложником на детском утреннике, – его колени располагались у подбородка, а одно запястье было привязано к ножке у самого пола. Кто-то утвердил у него на голове большой пакет со льдом, чем-то напоминавший шотландский берет.

– Ни на что, – ответил Чарли. – Вы тоже были замечательным тюремщиком, не поймите меня превратно.

– Чаю, мистер Свеж? – спросила Одри.

– А кофе есть?

– Секундочку. – И Одри вышла из комнаты.

Из холла их куда-то перенесли – Чарли не понял, куда именно. В свое время помещение, должно быть, служило салоном, но теперь его переоборудовали в гибрид кабинета и приемной: компьютер, металлические столы, конторские шкафы и несколько старомодных дубовых стульев для сотрудников и посетителей.

– По-моему, я ей нравлюсь, – сказал Чарли.

– Она вас привязала к стулу, – ответил Мятник Свеж, свободной рукой дергая за монтажную ленту на лодыжке. Пакет льда с глухим стуком брякнулся на пол.

– Когда мы встречались раньше, я даже не заметил, какая она симпатичная.

– Вы не поможете мне освободиться, пожалуйста? – спросил Мятник.

– Не могу, – ответил Чарли. – Чай. – И он повел рукой с чашкой.

У дверей что-то защелкало. В комнату резво вбежали четыре крохотных двуногих в шелке и атласе. У одного лицо было игуаны, руки енота, а одет он был мушкетером: шляпа с пышным пером и все дела. Он выхватил шпагу и ткнул ею Мятника Свежа в ту руку, которой тот дергал за ленту.

– Ай, ч-черт. Тварь!

– Мне кажется, он не хочет, чтоб вы отвязывались, – сказал Чарли.

Игуано-дон с пышным росчерком отсалютовал Чарли шпагой, а свободной лапкой повертел у кончика рыла, словно бы говоря: “Отличный нюх, приятель!”

– Значит, – сказала Одри, внося поднос с кофе для Мятника, – я вижу, вы уже познакомились с Беличьим Народцем.

– С кем-кем? – переспросил Чарли.

Крохотная дама с утиным лицом и черепашьими ручками, одетая в бальное платье из лилового атласа, сделала Чарли книксен, и он кивнул в ответ.

– Мы их так называем, – сказала Одри. – У первых, которых я сделала, были руки и лица белок, а потом беличьи детали у меня закончились, и они стали несколько барочнее.

– Так они, что ли, не из Преисподней? – спросил Чарли. – Их сделали вы?

– Вроде того, – ответила Одри. – Сливки и сахар, мистер Свеж?

– Да, пожалуйста, – сказал Мятник. – Вы делаете таких монстров?

Вся четверка существ разом повернулась к нему и как бы выдвинула челюсти, словно говоря: “Эй, дружок, это кого ты назвал монстрами?”

– Они совсем не монстры, мистер Свеж. Беличий Народец – такие же люди, как вы.

– Ну да, только одеваются получше, – сказал Чарли.

– Знаете, Ашер, я ведь не навсегда привязан к этому стулу, – произнес Мятник. – Женщина, кто – или что – вообще вы такое?

– Вы бы повежливей, – сказал Чарли.

– Наверное, мне следует объяснить, – сказала Одри.

– Думаете? – уточнил Мятник.

Одри села на пол, скрестив ноги, и Беличий Народец собрался вокруг послушать.

– В общем, как-то неловко признаваться, но, видимо, все началось в детстве. Меня как-то тянуло к мертвому.

– Типа – нравилось трогать дохлятину? – спросил Мятник Свеж. – Голой в ней валяться?

– Будьте добры, дайте же даме сказать, – не выдержал Чарли.

– Да эта сучка просто нелюдь, – сказал Мятник.