Мэдисон Маккёрни была прекрасна: шелковое бежевое платье, идеальные, как обычно, прическа и макияж, а бриллиантовые сережки и ожерелье из платины с солитером выгодно оттенялись серебристыми ручками ее гроба из сучковатого ореха. Дыхание от нее – хоть она сама и не дышала – спирало еще как, особенно у Чарли, который единственный видел сейчас ее сиськи: они пульсировали в гробу красным.

Чарли редко бывал на похоронах, но у Мэдисон Маккёрни они, похоже, вышли миленькие – народу собралось порядочно, если учитывать, что было ей всего двадцать шесть. Выяснилось, что Мэдисон выросла в Милл-Вэлли под самым Сан-Франциско, поэтому ее много кто знал. По всей видимости, кроме ближайших родственников, почти все в какой-то момент потеряли с ней связь и потому несколько удивились, когда ее пристрелил женатый дружок, державший ее в богатой квартире в центре города.

– Не то чтобы за это в выпускном альманахе проголосовали “вероятнее всего”, – сказал Чарли, пытаясь поддержать разговор с ее бывшим одноклассником: они оказались у соседних писсуаров в мужском туалете.

– Откуда вы знали Мэдисон? – поинтересовался тот весьма снисходительно. Похоже, за него бы проголосовали, что он “вероятнее всего” будет раздражать всех своим богатством и роскошной шевелюрой.

– Э, я? Друг жениха, – ответил Чарли. Он застегнул ширинку и ринулся к умывальникам, чтобы Шевелюра не успел придумать, что на это сказать.

Чарли удивился, увидев в толпе несколько знакомых. Не успевал он отойти от одного, как сталкивался с другим.

Сначала – с инспектором Риверой. Тот наврал:

– Пришлось. Это наше дело. Надо ближе познакомиться с родней.

Затем с Реем. И тот наврал:

– У нас с ней один спортзал был. Я подумал, надо бы отдать последние почести.

Затем с напарником Риверы инспектором Кавуто, который врать не стал:

– Я все равно считаю, что вы извращенец. То же относится и к вашему другу, бывшему легавому.

И с Лили, которая тоже была честна:

– Я хотела посмотреть на дохлую резиновую куклу.

– А кто в лавке остался? – спросил Чарли.

– Закрыта. Горе в семье. Ты же знаешь, это Рей легавых вызвал, да?

После того как Чарли выпустили, им поговорить не удалось.

– Мог бы и догадаться, – ответил Чарли.

– Он сказал, что видел, как ты заходишь в дом к дохлой кукле, а потом ты взял и исчез. Он считает, что ты ниндзя. Это ведь тоже в комплект штуки входит? – Она попрыгала бровями, как Брюзга Маркс-заговорщик[54], но желаемого воздействия не произвела – брови у нее были тонкими ниточками, и к тому же рисовали их фуксиновым карандашом.

– Ага, как бы входит в комплект штуки. Но Рей же ничего про эту штуку не подозревает, правда?

– Нет, я тебя прикрыла. Только он все равно думает, что ты серийный убийца.

– А я думал, это он серийный убийца.

Лили содрогнулась:

– Господи, ребята, вам нужно с кем-нибудь трахнуться.

– Это правда, но сейчас я тут должен сделать одну штуку в смысле этой штуки.

– Ты еще не достал эту штуку этой штуки?

– Я ума не приложу, как ее достать. Ее штука еще внутри этой штуки. – Он показал подбородком на гроб.

– Тебе пиздец, – сказала Лили.

– Надо пойти сесть, – произнес Чарли. Он завел Лили в часовню, где уже начиналась служба.

Ник Кавуто, стоявший к Чарли спиной всего в трех шагах у Чарли за спиной, придвинулся к напарнику и спросил:

– А мы не можем застрелить Ашера сейчас, а причину сочинить потом? Я уверен, этот гондон почему-то заслужил.

Чарли не знал, что ему делать – как изъять импланты души, – но был честно уверен: в голову что-нибудь придет. В последнюю минуту у него проявится какая-нибудь сверхъестественная способность. Он думал об этом все похороны. Он думал об этом, когда закрывали гроб, думал, когда процессия двигалась к кладбищу, думал всю церемонию у могилы. Когда скорбящие стали расходиться и гроб спустили в яму, Чарли уже начал терять надежду, а когда могильщики принялись сгребать землю маленьким бульдозером, совсем отчаялся заполучить хоть какую-нибудь мысль.

Можно ограбить могилу, но ведь это же не мысль? Даже со всем своим опытом торговли смертью Чарли не решится проникнуть на кладбище, всю ночь выкапывать гроб из могилы, а потом среза́ть импланты с женского трупа. Это же не с каминной полки вазу умыкнуть, правда? Ну что стоило душе Мэдисон Маккёрни поселиться в вазе на каминной полке?

– Значит, не достали штуку, а? – раздался голос у него за спиной.

Чарли обернулся. В каком-то шаге от него стоял инспектор Ривера. После церемонии Чарли его даже не видел.

– Какую штуку?

– Вот именно, какую? – переспросил Ривера. – Вы же отдаете себе отчет, я надеюсь, что ее не хоронили с этими брильянтами.

– Жалко было бы, – ответил Чарли.

– Они достались по наследству сестрам, – пояснил Ривера. – Знаете, Чарли, большинство людей не дожидаются, пока гроб закроют.

– Правда? – удивился Чарли. – Мне просто было любопытно. Хотел посмотреть, чем они это делают – на самом деле лопатами или как. А вы?

– Я? Мне хотелось посмотреть на вас. Вы уже оправились после этой вашей свистопляски с ливнестоками?

– А, это… Пришлось немножко подрегулировать – медикаментозное лечение. – Эту фразу Чарли перенял у Джейн. Та вообще ни от чего не лечилась, но откоряка явно ей помогала.

– Ну так не спускайте глаз, Чарли. А я не буду спускать с вас. Адиос. – И Ривера зашагал прочь.

– Адиос, инспектор, – ответил Чарли ему в спину. – Кстати, хороший костюмчик.

– Спасибо. Купил у вас в лавке, – не оборачиваясь, ответил Ривера.

“И когда это он был у меня в лавке?” – подумал Чарли.

Следующие две недели у Чарли было такое ощущение, точно кто-то подкрутил напряжение его нервной системы далеко за максимально допустимый вольтаж и он весь вибрирует от тревоги. Он думал, не позвонить ли Мятнику Свежу, предупредить, что ему не удалось изъять сосуд Мэдисон Маккёрни, но если сточные гарпии от такого и не восстают, их наверняка выманит на поверхность звонок одного Торговца Смертью другому. Вместо этого он перестал выпускать из дому Софи и велел ей не отходить от адских псов ни на миг. Вообще-то он запер их у дочери в комнате, иначе они только и делали, что таскали его к ежедневнику, где новых имен не появлялось. Лишь просроченная Мэдисон Маккёрни и еще две женщины – Эстер Джонсон и Ирэна Посокованович; все они оказались в блокноте в один день, но у последних двух срок хранения еще не истек. Или как он там называется.

Поэтому Чарли возобновил свои прогулки, по ходу прислушиваясь к ливнестокам и канализационным люкам. Однако тьма, судя по всему, не нагличала.

Чарли ощущал себя голым, когда ходил по улицам без трости со шпагой, которая осталась у Риверы, и решил чем-нибудь ее заменить, а мимоходом обнаружил в городе еще двух Торговцев Смертью. Первого он нашел на Миссии в магазине подержанных книг “В шкаф их, Дэнно”[55]. Ну, точнее, это был уже не книжный магазин – там еще осталась пара книжных шкафов, а остальное пространство захватил беспредел безделушек, от водопроводных кранов до футбольных шлемов. Чарли очень хорошо понимал, как такое произошло. Начинаешь с книжной лавки, потом невинная сделка – комплект подпорок для книг в обмен на первое, скажем, издание, затем еще и еще – хватаешь целый ящик на дворовой распродаже, чтобы выудить оттуда что-нибудь одно, и скоро у тебя уже целый отдел разрозненных костылей и устаревших радиоламп, и ты ни за что на свете не способен припомнить, как тебе достался медвежий капкан, однако вот же он, рядом с лаймово-зеленой балетной пачкой и помпой для пениса “Армадрилло”: подержанного уже не удержать. В глубине лавки, у стойки, располагался книжный шкаф, и все до единого тома в нем пульсировали тусклым красным светом.

Чарли споткнулся о плевательницу и уцепился за вешалку из лосиных рогов.