Она лютовала в Бирме,
Лютовала в Кот-д`Ивуаре.
Её до сих пор помнят
Боснийцы, сербы, хорваты,
Лондонские каменоломни,
Арабские Эмираты.
В тюрьмах Бадена-Бадена
О ней слагают легенды.
Она пытала бен Ладена,
Расстреляла Альенде.
Она казнила заложников,
Вешала отравителей.
И топила безбожников
В храме Христа Спасителя.
Пока она всё не бросила,
Руки пока не устали,
Её боялись Иосифы –
Бродский, Кобзон и Сталин.
Она любила империю,
Теперь она любит кошек.
А ведь когда-то Берию
Растерзала в горошек.
Она не спит под забором,
Не нуждается в ширме.
Она работает прокурором
В одной зарубежной фирме.
***
Всё неизменно, рай и ад,
Сосиска в миске, чёрт на блюде.
И десять тысяч лет назад
Людей обманывали люди.
Уходит солнца свет во тьму,
Закрыты помыслы и двери.
Никто не верит никому.
И очень правильно не верит.
Деревья спят, а дни стоят,
И всё выходит шито-крыто.
Жена не друг, а друг не брат,
А брат опаснее бандита.
Какая разница – тот свет
Или другой, чума и вера?
Нет подлости и вероломства нет,
А есть обычная карьера.
***
Я вышел из троллейбуса,
Давай-ка сам езжай.
Троллейбус № 70,
«Шестёрочка» трамвай.
Иду Волоколамочкой
До Тушина пешком.
С моей любимой дамочкой –
Чекушкой. И пивком.
Шатаются прохожие,
А также тротуар.
Эх, был бы помоложе я.
Хоть и сейчас не стар.
Фонарики потушены.
Ещё светло вполне.
Иду пешком до Тушина,
А Тушино – ко мне.
***
Чистил зубы. От зубов отваливаются куски.
Снится только работа, и – слава богу.
Сплю на полу, подушка на стуле, на ней носки.
Голуби у помойки не уступают дорогу.
Не уступают, гады, перекрывают путь.
Как собаки. Я сейчас уже сам завою.
А ну улетайте. А не то я «неба пустую грудь
Тонкой иглою» раню, тонкой иглою.
***
Выпил чаю. Чаю «Липтон».
Закачались фонари.
Дорогой диспетчер лифта,
Ты со мной поговори.
Прояви ко мне вниманье
И заботу прояви.
А не то одни страданья
И печали от любви.
От любви моей несчастной,
К самому себе любви.
Дар случайный, дар напрасный,
Хоть милицию зови.
***
Где-то возле «Сокола»
Ходят по аллеечке
Девочки Набокова,
С персиками девочки.
Кофточки сиреневы,
Стринги с мокасинами.
Девушки Тургенева
Ходят с апельсинами.
А ночами синими
Как-то одинаковы
С вот такими с дынями
Женщины Бальзаковы.
Годы не наладили
Радости финансовы.
И вокруг с оладьями
Сплошь старухи Хармсовы.
***
Я всегда ухожу от ссоры.
Если только можно уйти.
Я люблю свой маленький город,
Хоть его не спасти.
Я всегда пытаюсь манкировать
И стараюсь не дать ответ.
Я иду по улице Кирова,
Хоть её уже нет.
Я всегда говорю нечётко
И стараюсь быть ни при чём.
Лучше быть адвокатом чёрта,
Чем его палачом.
10.12.2009 23:58:59 - Семен Минеев пишет:
Согласен - мелковато все для глубокой поэзии....
10.12.2009 10:42:41 - Татьяна Александровна Касилова пишет:
Очень понравилось!
Очень понравилось. Спасибо. Я тоже специально зарегистрировалась, чтобы оценить. А попала сюда, благодаря ссылке в ЖЖ Емелина, так что ему тоже спасибо.
10.12.2009 10:42:25 - Татьяна Александровна Касилова пишет:
Очень понравилось!
Очень понравилось. Спасибо. Я тоже специально зарегистрировалась, чтобы оценить. А попала сюда, благодаря ссылке в ЖЖ Емелина, так что ему тоже спасибо.
10.12.2009 02:54:06 - Ивгневий Силен пишет:
поэтики как людишечки
я поставил твердую 3 раз тут можно оченивать в баллах. что-то мелковат поэт стал. и не то что плох, а именно мелковат. видно, что где-то служит, вероятно, боится начальства. думает, конечно же, о разных важных вещах под водочку с пивком. но нету того драйва, нету. крепкий уверенный середничок-с, вполне такой себе годный средний поэтик для среднего времечка.
