У его слушателей вырвался возглас удивления.

— Я знаю, что Пьетро устал и страдает от ревматизма, — продолжил Джованни, — а дорога в Рим длинна и полна опасностей. Я же с большим удовольствием, если Богу будет угодно, по пути в Венецию заеду в Священный город.

Мессер Луцио кивнул серьезно и печально.

— Мой дорогой Джованни, я знал, что рано или поздно придет миг расставания. Но, должен признаться, надеялся, что это случится позже. Все три года ты был самым лучшим учеником, о котором любой учитель может только мечтать.

Его голос дрогнул.

— Ты еще так юн, твоя пылкая натура может тебе помешать. Аристотель говорил, что нельзя стать философом, пока не достигнешь сорока пяти лет… Конечно, я не могу заставить тебя остаться здесь до столь зрелого возраста! Ты хорошо учился и многое узнал. Пусть теперь жизнь сама продолжит твое образование. Я знаю, что ты станешь астрологом, достойным своего учителя. Отправляйся в путь, мой мальчик! Возьми тетради с эфемеридами и любые книги из моей библиотеки. И, если Пьетро согласен, забери с собой письмо его святейшеству.

Джованни повернул залитое слезами лицо к Пьетро, и тот неуклюже кивнул. Юноша, больше не сдерживая рыданий, бросился в объятия своего учителя.

Он ушел тем же утром: расставание было слишком болезненным, чтобы затягивать его надолго. Юноша не знал, доведется ли ему вновь увидеть своих друзей, но надеялся всем сердцем. С собой он взял драгоценные тетрадки с эфемеридами и всего лишь три книги на греческом языке: «Пир» Платона, «Никомахову этику» Аристотеля и Новый Завет.

Джованни спрятал письмо для Папы в ножны, положил тетради и книги, а также флягу, шерстяной плащ и немного еды в наплечную суму, засунул в карман дукаты, которые дал ему на дорогу учитель, затем крепко обнял своих друзей.

Без единого слова он отправился в Вечный город. Джованни шел не оглядываясь.

Солнце клонилось к закату. Джованни уже вышел с проселка на широкую виа Валерия и шагал по ней по ней больше трех часов, когда вдруг услышал сзади приглушенный шум, который становился все громче. Юноша обернулся и увидел, что по пустынной дороге за ним скачут пятеро всадников. Джованни отделяло от них всего лишь метров двадцать, и он разглядел, что на преследователях длинные черные плащи и маски. Юноша понял, что ему грозит опасность.

Он прыгнул в придорожные кусты и со всех ног бросился к лесу. Всадники поскакали за ним. Юноша добежал до деревьев, когда первый человек в черном уже почти поравнялся с ним, но преследователю пришлось придержать лошадь из-за ветвей, и Джованни успел нырнуть в густой подлесок.

Он бежал, пока хватило дыхания, и сумел оторваться от врагов, затем спрятался в раскидистой кроне высокого дуба. Юноша тяжело дышал, от страха все сжималось у него внутри, и он молился, чтобы преследователям не пришло в голову посмотреть вверх. Они разделились и стали прочесывать лес. Наступала ночь, Джованни решил воспользоваться темнотой и убежать. Когда он спускался с дерева, то услышал, как один из всадников приблизился и оказался прямо под ним. Не медля ни секунды, юноша прыгнул на врага, который даже крикнуть не успел, и они скатились на землю. С кошачьей ловкостью Джованни схватил противника за горло, сжал сонную артерию и не отпускал до тех пор, пока тот не потерял сознание. Юноша взвалил бесчувственное тело на лошадь, сел сам и рысью направился к кромке леса.

Едва добравшись до виа Валерия, он пустил коня в галоп и, прежде чем свернуть на боковую дорогу, несколько лиг скакал без остановки. Почувствовав наконец себя в безопасности, стащил противника вниз и крепко связал ему руки за спиной. Затем снял с него кожаную маску и стал хлопать по щекам, чтобы привести в чувство. Черный всадник постепенно пришел в себя и с удивлением понял, что юнец умудрился похитить его и скрыться незамеченным.

— Ты ведь ученик астролога, да?

— Совершенно верно.

— Где же ты научился так защищаться?

— Вопросы здесь задаю я. Кто вы? Что вам нужно? Почему вы скрываетесь под плащами и масками?

Незнакомец нервно хохотнул, но ничего не ответил. Джованни вытащил нож и приставил его к горлу пленника.

— Сегодня вечером я что-то не слишком терпелив. Не будешь отвечать на вопросы — зарежу как цыпленка!

— Я поклялся ничего не говорить. Если проболтаюсь, сообщники меня убьют.

— Зачем вы меня преследуете?

— Чтобы забрать письмо к Папе.

— Кто вы и почему оно так важно?

— А ты не знаешь, что в нем?

По выражению лица Джованни пленник понял, что астролог ничего не сказал юноше о содержании послания.

— Послушай меня, — произнес он доверительно, — от этого письма лучше избавиться. То, что в нем написано, будет пострашнее кометы, упавшей на землю. Отдай конверт мне, иди домой и скажи своему учителю, что ты его потерял. Обещаю, мы тебя не тронем.

Джованни рассмеялся.

— Твоя жизнь висит на волоске, а не моя. Я обещал учителю передать письмо Папе и сдержу слово. Мне плевать, что в нем написано!

— Тогда не видать тебе покоя! Даже если ты убьешь меня, мои товарищи найдут тебя, где бы ты ни скрылся. А если ты и с ними справишься, придут новые и будут преследовать тебя до тех пор, пока не отберут письмо. Тебе не добраться до Рима живым.

Джованни понял, что незнакомец говорит правду. Он прекрасно понимал, что, несмотря на все угрозы, пленник больше ничего не скажет. Юноша взвесил все возможности и принял самое разумное решение. Так как таинственные преследователи наверняка пристали к нему как пиявки, придется отказаться от идеи добраться до Рима по виа Валерия, а пробираться кружными дорогами опасно из-за грабителей. Значит, самым простым будет пойти в обратном направлении. Вряд ли он столкнется с какими-либо препятствиями, а дорога приведет его в порт Пескару, где можно сесть на корабль. Понадобится всего лишь неделя, чтобы добраться до Рима морем.

Приняв решение, Джованни крепко-накрепко привязал пленника к стволу дерева и верхом направился к Адриатическому морю.

Юноша скакал часть ночи, но ему пришлось остановиться, чтобы дать лошади передохнуть.

На рассвете он снова пустился в путь.

Когда снова наступила ночь, Джованни увидел вдали море. Он добрался до порта, привязал лошадь у постоялого двора, поужинал и стал расспрашивать о кораблях, которые отплывают в Рим. Когда юноша разговаривал с владельцем гостиницы, дверь распахнулась, и на пороге возникли трое в черном.

Джованни побежал в заднюю комнату и выбрался наружу через окно. Там он лицом к лицу столкнулся с человеком в маске, который сторожил задворки гостиницы. Джованни выхватил меч, и противники скрестили клинки. Юноша быстро одержал победу, ранив неприятеля в бедро, и бросился в ночь, преследуемый по пятам и пешими, и конными. «Сколько же их? Как им удалось найти меня так быстро?» — думал он, спеша к причалу, где суда стояли на якоре.

Крики и топот копыт неслись отовсюду. Джованни чувствовал, что его обложили со всех сторон, но сумел проскользнуть на маленькое суденышко. Он прошел мимо двух сторожей, которые крепко спали, спустился в трюм и спрятался там за тюками с товарами.

Посреди ночи юноша услышал какой-то шум, доносящийся с палубы. Он затаил дыхание, но вскоре понял, что это моряки возвращаются на корабль после попойки. На несколько часов наступила тишина. Едва взошло солнце, суета возобновилась, и судно вышло в море.

Джованни решил не покидать укрытия до тех пор, пока они не войдут в порт. Он не привык к качке, и целый день напролет его тошнило, особенно когда сильный ветер бросал утлое суденышко из стороны в сторону, словно скорлупку. После полутора суток в открытом море корабль наконец бросил якорь в гавани. Джованни не знал, куда они приплыли, но ему было все равно: юноша был уверен, что сбил преследователей со следа. Он надеялся, что корабль держал курс на юг.

Когда наступила ночь и большая часть экипажа сошла на берег, юноша выбрался из убежища. Как здорово вновь оказаться на твердой земле! Джованни огляделся и увидел огромные корабли и бесчисленные огни, горевшие со всех сторон порта, в котором, несмотря на поздний час, кипела жизнь. «Мы стали на якорь в большом городе, — подумал он. — Если мы двигались к югу, это, наверное, Бари. Или Анкона, если плыли на север…»