– Не совсем.

– Были еще четыре или пять тамошних арабов, лучшее, что есть у нас и у компании. У них всех была ваша фотография, но они не знали, кто вы такой. Арабы не могли рассказать то, чего не знали. И еще двое. Эти знали, кто вы. Один действовал на месте, другой – здесь, занимался компьютерами в «Огайо-4-0».

– Компьютеры? – переспросил Кендрик. – Что, распечатки?

– Вы были введены в программу только на его компьютере; из центрального процессора вас стерли. Его зовут Джералд Брюс, и если это он настучал на вас, то я сам сдамся ФБР как еврейский «крот» мистера Болеславски, работающий на Советы. Он смышлен, находчив и управляется с компьютерами, как настоящий волшебника, лучше его не найти. Когда-нибудь Брюс возглавит Консульскую службу, если девушки оставят его в покое на некоторое время, чтобы он смог перевести дух.

– Плейбой?

– Да полно вам. Парню двадцать шесть, красив, как Аполлон, не женат и известен своими похождениями. Другие рассказывают о своих победах, он – никогда. Думаю, поэтому мне и нравится. В этом мире осталось не так много джентльменов.

– Мне он уже тоже нравится. Кто же остается? Там, на месте, из знавших, кто я такой?

Фрэнк Свонн наклонился вперед и забарабанил пальцами по своему пустому бокалу, уставившись на него; потом поднял взгляд на Кендрика:

– Полагаю, это вы и сами сможете сообразить.

– Что именно?

– Адриенна Рашад.

– Имя мне ничего не говорит.

– Она работала под псевдонимом.

– Адриенна? Женщина? – Эван нахмурился, но, увидев, что Свонн кивнул, внезапно широко раскрыл глаза и прошептал: – Неужели Калейла? Она что, одна из ваших?

Человек из Госдепартамента снова кивнул:

– Ну, не одна из моих людей, но одна из нас.

– Господи, она же вытащила меня из аэропорта в Бахрейне! Тот здоровый сукин сын Макдоналд швырнул меня в эту давку… меня чуть не убили, я уже не ведал, на каком свете нахожусь. Эта женщина вытащила меня оттуда – уж не знаю, как ей это удалось!

– Я знаю, – сказал Свонн. – Она угрожала снести головы нескольким бахрейнским полицейским, если они не сообщат куда следует ее псевдоним и не получат разрешение выпустить вас. Адриенна получила не только разрешение, но и машину из гаража султана.

– Вы сказали, она одна из вас, но не из ваших людей. Что это значит?

– Рашад из управления; особый агент, из касты неприкасаемых. У нее контакты повсюду в районе залива и Средиземноморья; ЦРУ никому не разрешает вмешиваться в ее дела.

– Без нее моя «крыша» могла быть взорвана еще в аэропорту?

– Без нее вы стали бы мишенью для любого террориста, разгуливающего по Бахрейну, включая солдат Махди.

На короткое время Кендрик замолчал. С блуждающим взглядом, с приоткрытым ртом он вспоминал…

– Она рассказала вам, где прятала меня?

– Отказалась.

– Она может так поступить?

– Говорю вам, Рашад на особом положении.

– Понятно, – тихо пробормотал Эван.

– Думаю, я тоже понимаю, – опять кивнул Свонн.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего. Она вытащила вас из аэропорта и только примерно через шесть часов вышла на связь.

– Это необычно?

– При данных обстоятельствах, можно сказать, экстраординарно. Ее задачей было наблюдать за вами и немедленно сообщать лично Кроуфорду в Лэнгли о любых предпринятых вами решительных действиях, а Кроуфорд после этого должен был связаться со мной для получения указаний. Адриенна этого не сделала, и в ходе официального опроса о выполнении задания она совершенно выпустила те шесть часов.

– Ей нужно было сохранить в тайне то место, где мы прятались.

– Конечно. Должно быть, это место имело отношение к султану; никто не оказывает давления на эмира и его семью.

– Разумеется. – Кендрик снова замолчал и уставился в темноту обшарпанного бара. – Она была славная, – нерешительно начал он. – Мы разговаривали. Она так много всего поняла. Я восхищался ею.

– Эй, конгрессмен, договаривайте! – Свонн наклонился над пустым бокалом. – Думаете, это в первый раз?

– Что?

– Двое людей в трудной ситуации, мужчина и женщина; ни один из них не знает, доживет ли до следующего дня, до следующей недели. Значит, они сошлись, это естественно. Ну и что же?

– Это чертовски оскорбительно, Фрэнк. Она ведь кое-что значила для меня.

– Ладно, скажу прямо. Не думаю, что вы что-либо значите для нее. Она – профессионал, участвовала в нескольких тайных войнах в своем РБД.

– Где-где? Фрэнк, будьте добры, говорите по-английски или, если хотите, по-арабски, но так, чтобы было понятно.

– Район боевых действий.

– Это название используется в газетах.

– Не моя вина. Будь моя воля, я нейтрализовал бы всех ублюдков, которые пишут эти статьи.

– Пожалуйста, не объясняйте, что значит слово «нейтрализовать».

– Не буду. Я только рассказываю вам о той ситуации, в которой мы то и дело буксуем, будучи обессиленными или просто испуганными. Мы рады воспользоваться несколькими часами безопасного удовольствия, а потом сбрасываем их со счета как долгожданную премию. Поверите ли, мы даже читаем на эту тему лекции для засылаемых агентов.

– Теперь я в это верю. Буду с вами откровенен, в то время мне приходило это в голову.

– Хорошо. Сбросьте ее со счетов. Она работает строго в районе Средиземноморья, и у нее нет ничего общего со здешними местами. Кроме того, чтобы найти ее, вам пришлось бы лететь в Северную Африку.

– Значит, все, что у меня есть, – человек по фамилии Кроуфорд в Лэнгли и начальник базы в Бахрейне.

– Нет. У вас имеется блондин со среднеевропейским акцентом, который действует здесь, в Вашингтоне. Работает очень серьезно. Где-то он раздобыл информацию. Не у меня и не в «Огайо-4-0». Найдите его.

Свонн дал Эвану номера своих телефонов – домашнего и прямого рабочего, а затем выбежал из темного обшарпанного бара так, словно ему не хватало воздуха. Кендрик заказал у толстой черной официантки с огненно-рыжими волосами ржаного виски и спросил, где находится телефон-автомат, если таковой здесь вообще имеется. Она показала.

– Если два раза хлопнете по нижнему левому углу, получите назад свой четвертак, – подсказала женщина.

– Если я это сделаю, отдам монету вам, идет? – откликнулся Эван.

– Отдайте своему приятелю, – посоветовала она. – Эти противные сухари в костюмах никогда не оставляют чаевых – белые или черные, без разницы.

Кендрик встал со своего места и осторожно направился к телефону. Настало время позвонить в офис. Нельзя дальше испытывать терпение миссис Энн Малкей О’Рейли. Озираясь по сторонам, он опустил в щель монету и набрал номер.

– Приемная конгрессмена Кендрика…

– Это я, Энни.

– Господи, да где же вы? Сейчас больше пяти, а наш офис все еще напоминает сумасшедший дом!

– Вот почему меня там нет.

– Да, пока не забыла! – воскликнула миссис Малкей задыхаясь. – Некоторое время тому назад звонил Мэнни. Он был весьма выразителен, но говорил негромко – думаю, это означает, что он серьезен, как только может быть.

– Что он сказал?

– Чтобы вы не звонили ему в Колорадо.

– Что-о?

– Он велел передать вам: «аллеот массгхул», что бы это ни значило.

– Вполне ясно, Энни. – В переводе с арабского это значит «линия занята», простой эвфемизм для обозначения того, что разговоры подслушиваются. Если Мэнни прав, любой, кто туда позвонит, может быть вычислен буквально за несколько секунд. – Помолчав, Эван добавил: – Не буду звонить в Колорадо.

– Мэнни просил передать, что, когда все успокоится, он поедет в Меса-Верде, позвонит мне и даст номер телефона, по которому вы сможете его найти.

– Я перезвоню вам.

– Ну а теперь, мистер Супермен, правда ли то, о чем все говорят? Вы действительно совершили все это в Омане – или где там?

– Лишь немного из того. Не сказали о многих людях, которых следовало упомянуть. Кто-то пытается выставить меня тем, чем я не являюсь. Как вы справляетесь?