– Потому что не хочешь понять, отчего все эти взрывы, стрельба и поножовщина.

– Не хочу, и все тут!

– Получается, я вкладывал душу в человека, не отличающегося особым умом.

– Перестань, Мэнни! Я совершенно не расположен к глубокомысленным разговорам.

– А вот Калейла сразу поняла, в чем дело!

– Ну и в чем оно, это дело?

– А в том, Эван, что кое-кто хочет видеть тебя на первых ролях в государстве, а кто-то, прошу прощения, спит и видит – вымазать тебя в дерьме. Ты это, надеюсь, понимаешь?

– Понимаю, но я на первые роли не претендую.

– Очень жаль, что не претендуешь! Сдается мне, это твое призвание. Да и не один я так думаю!

– Видите ли, не один он так думает… – Кендрик усмехнулся. – А кто еще?

– Пошевели мозгами, сразу поймешь! Те, кто хочет тебя убить… Вот они-то сразу смекнули, что твое призвание навести в стране порядок и свернуть им головы идет вразрез с их принципами. Поэтому все силы брошены на то, чтобы тебя убрать. Посуди сам, у террористов есть все – паспорта, оружие, деньги, явки, одежда, даже водительские права. А документы? Ведь их в магазине не купишь? Стало быть, задействованы высшие эшелоны власти. Почему? Да потому что некий конгрессмен для многих представляет угрозу!

– Мэнни, ну какая я угроза, если я выхожу из игры?

– Но они-то пока об этом не знают! Видят, что происходит, и делают выводы.

– Какие выводы? Что происходит?

– А вот что! Не успеет некий конгрессмен раскрыть рот, как в Вашингтоне все замолкают и слушают, что он говорит.

– Не сочиняй, Мэнни! Я так мало и редко говорю, что слушателей у меня – раз-два и обчелся…

– Дело не в количестве, а в качестве, потому что, когда ты говоришь, все молчат и слушают. У тебя дар заставлять людей себя слушать. Это ценное качество редко у кого наблюдается. Положа руку на сердце, я тоже умею заставить себя слушать. – Вайнграсс закашлялся, положил дрожащую ладонь себе на горло.

Эван наклонился к нему, поправил подушку:

– Мэнни, тебе вредно волноваться. Успокойся!

– Сам успокойся и слушай, что я говорю. Вот и все! Эти негодяи видят перед собой истинного героя Америки, которому сначала президент вручил высшую награду страны, а потом этого героя ввели в важные комитеты конгресса.

– Нет, Мэнни, сначала были комитеты, а потом – награда.

– Не перебивай меня! Проходит пара месяцев, и наш герои участвует в теледебатах с неким полковником из Пентагона. И тут происходит самое удивительное! Конгрессмен требует отчитаться перед избирателями и налогоплательщиками за перерасход средств, отпущенных на укрепление обороноспособности страны. Как? Кто позволил? Заткнуть глотку этому конгрессмену!

– Мэнни, ты преувеличиваешь! Не нагнетай… В конце концов, нет в мире такой страны, где в той или иной степени не наблюдается коррупция.

– Ой, что я слышу?! – Мэнни закатил глаза. – Коррупция… Да ведь коррупция коррупции рознь! Какой-нибудь парнишка сопрет из офиса скрепок для бумаг всего-то на доллар – вот уже и коррупция! А другой, скажем, в Пентагоне санкционирует перерасход средств на миллион баксов к себе в карман – тоже коррупция.

– А то и на десять миллионов! – хмыкнул Кендрик.

– Мелочь, жалкие гроши! – вскинулся Эммануил Вайнграсс. – А чем, скажи на милость, эти ворюги отличаются от убийц-террористов? Да ничем… То есть, я хочу сказать, награбят, накупят оружия и снабжают экстремистов… Убивайте теперь тех, кто нам мешает красть у государства! Здорово получается…

Эммануил Вайнграсс закашлялся. Он весь покрылся испариной, стал задыхаться. Медсестра сделала укол, через пару минут приступ кончился.

– Эван, – прошептал бледный немощный старик, – помоги Калейле, помоги Пейтону найти и уничтожить это осиное гнездо.

– Конечно, Мэнни! Конечно, помогу, и ты прекрасно это знаешь.

– Ненавижу тех, кто, разжигая ненависть между нациями, наживается на этом, ворочает миллиардами. Ведь мы могли бы быть друзьями и с Азраком, и с Абиадом! Правильно?

– Да, Мэнни, верно, но не все так просто!

– Понимаю, Эван! Конечно, не просто… Но только подумай, на что деньги идут! Одни заявляют, мол, на производство межконтинентальной ракеты потратили двадцать миллионов, а другие тут же обещают потратить все сорок. Куда это годится? Может, мы хотим просто-напросто взорвать к чертям собачьим нашу планету, а? Очень тебя прошу, Эван, разберись в этом вопросе и выступи где надо. Тебя все так внимательно слушают, может, сообща наведем порядок на планете?

– Надо подумать, Мэнни.

– Подумай, Эван… И вот еще что! Скажи, пожалуйста, уж не рак ли у меня? Что же это я так сильно кашляю?

– Не думаю, Мэнни. Все анализы показали, что в этом плане у тебя все в порядке. Может, это результат стресса? Все-таки за последние двое суток ты прямо будто на двух войнах побывал. Я вообще удивляюсь, откуда у тебя силы берутся просто дышать.

– Эван, обещай, что скажешь мне все как есть в случае чего.

– Обещаю.

– Правду скажешь, не соврешь?

– Когда я тебе врал? – ответил Кендрик.

Самолет подлетал к Денверу.

Крейтон Гринелл, худощавый мужчина среднего роста с землистым цветом лица, бросающегося в глаза обострившимися чертами, здороваясь с кем-либо, хоть в первый раз, хоть в пятидесятый, либо с официантом, либо с председателем совета директоров, всегда приветствовал любого из них робкой и теплой улыбкой. Однако тепло и робость никак не сочетались с холодным взглядом невыразительных глаз сорокавосьмилетнего юриста, специализирующегося по международному праву.

– Ардис, дорогая моя Ардис, – говорил он, обнимая миссис Ванвландерен за плечи и похлопывая ладонью по плечу, пока они шли от дверей в гостиную. – Что я могу сказать? Такая потеря для всех нас! Но невозможно передать словами, какова она для тебя.

– Это случилось так неожиданно, Крей! Слишком неожиданно…

– Смерть всегда приходит неожиданно, но мы все обязаны искать и находить что-то позитивное в наших печалях, не так ли? Ты и он с достоинством несли бремя продолжительной и тяжелой болезни, но так или иначе быстрая развязка всегда предпочтительнее, не правда ли?

– Думаю, ты прав, и благодарю тебя за добрые слова сочувствия.

– Не стоит, дорогая! – Гринелл взглянул на Сандстрема, стоящего в центре освещенной солнцем гостиной. – Эрик, как приятно тебя видеть здесь! – сказал он, пересекая фойе и спускаясь вниз по мраморным ступеням. Протягивая руку для дружеского рукопожатия, он добавил: – Хорошо, что мы с Ардис в такой тяжелый для нее момент. Между прочим, мои люди ждут нас у парадного подъезда.

– Дешевая проститутка! – беззвучно произнес Сандстрем.

– Хочешь выпить, Крей? – громко спросила Ардис, прикрыв дверь.

– О нет, благодарю тебя!

– А я, пожалуй, выпью, – сказала она, направляясь к бару.

– Да, конечно, тебе надо выпить чего-нибудь покрепче! – посоветовал адвокат. – Скажи, дорогая, что надо сделать с точки зрения юридических тонкостей? Может, есть какие-то нюансы, требующие разъяснения?

– Кое-что, думаю, придется оформить. У Энди адвокаты были, конечно, повсюду, но ты был его основным доверенным лицом.

– Да, это так! Мы соприкасались частенько в течение дня. Нью-Йорк, Вашингтон, Лондон, Париж, Марсель, Осло, Стокгольм, Берн, Цюрих, Западный Берлин… Я все, конечно, делал сам.

– Цюрих… – произнесла Ардис нараспев, глотнула из бокала и задумалась.

– Это в Швейцарии! – резко бросил Сандстрем. – И довольно всей этой чепухи.

– Эрик, ну зачем ты так? – протянул Гринелл.

– А затем, Крей! Покойник имел контакты с палестинцами и пересылал им деньги из Цюриха. Помнишь Цюрих, дорогая? – кинул он пронзительный взгляд на Ардис. – Не забыла еще? Я говорил тебе об этом, Крей, из Балтимора. Он пошел на это!

– А я так и не сумел получить подтверждение терактов, – спокойно сказал Гринелл.

– Потому что их не было! – повысила голос Ардис, подливая себе из тяжелого хрустального графина.

– Я этого не говорил! – тихо возразил адвокат. – Я сказал, что не смог получить подтверждения. Однако странно другое. После того как у меня раздался звонок, последовала пауза, а потом какой-то пьяница, очевидно выполняя чью-то просьбу, произнес: «Они все делают за деньги!» Думаю, объяснения не нужны.