– Может быть, но есть кое-что более убедительное. Шесть часов тому назад мы напали на след, который, вероятнее всего, приведет нас в высшие эшелоны власти. Вот уж чего мы никак не ожидали! Короче говоря, конгрессмен Кендрик от штата Колорадо, похоже, играет в верхах не последнюю роль, сам того не зная. Его непричастность к вареву на той кухне доказать проще простого, да и вашу, Мэнни, тоже.
– Тот разговор по радио в самолете был об этом? – спросил Эван, глядя в упор на Калейлу. – Каир и Ливия тут ни при чем, да?
Она пожала плечами, взяла с журнального столика бокал с мартини, сделала пару глотков.
– Ну хорошо, обойдемся без деталей, – продолжил Кендрик. – Причастен я или нет – мне на все это начхать. Объясни, в чем дело, хотя бы в общих чертах… Кто причастен к гибели моих друзей? Это я имею право знать.
– Да, конечно! – сказала Калейла. Она перевела взгляд с Эвана на Мэнни, потом обратно. – Ты сам частично ответил на поставленный тобою вопрос. В самом деле, террористы беспрепятственно прибыли в Штаты. Стало быть, им были выданы паспорта без всяких ограничений. Более того, эти документы, разумеется, фальшивые, сделаны профессионально, поскольку не вызвали никаких подозрений у специалистов по борьбе с терроризмом, которые несут круглосуточное дежурство на каждом иммиграционном пункте как у нас, так и у наших партнеров, включая Советский Союз. Помимо документов, у террористов великолепное материально-техническое обеспечение. У них есть все – деньги, оружие, водительские права, машины, места, где им предоставлены и стол, и кров, как говорится. И что немаловажно, они одеты весьма продуманно, то есть не бросаются в глаза. А бронирование железнодорожных и авиабилетов? Всем известно, что это делается заблаговременно. Короче говоря, ясно одно: чтобы порученная им миссия прошла успешно, необходимо предусмотреть, а главное – обеспечить массу жизненно важных моментов. – Калейла помолчала, глядя то на Эвана, то на Мэнни. – И ведь кто-то здесь все подготовил! Кто этот человек? Возможно, действует группа. Не исключено, что координатор занимает пост в правительстве. Кто он? Вычислить его гораздо важнее, чем найти террористов-исполнителей.
– То же самое ты говорила о тех, кто выкрал оманский файл, – заметил Эван.
– Ну да! Возможно, это одни и те же люди.
– Похоже, так оно и есть! Для меня это совершенно очевидно.
– Я не столь категорична.
– Почему? Разве намерение убить меня не объясняется местью?
– Побуждение убить тебя, вызванное местью, уже испарилось. Вспомни, ажиотаж вокруг твоего имени продолжался два с половиной месяца, а затем все как бы утихло. И вдруг такой поворот сюжета! В Штаты прибыла команда террористов. Паспорта, деньги, беспрепятственный иммиграционный контроль. Как ты это объясняешь?
– Прошу внимания! – сказал Мэнни, вскидывая руку. – Мое милое дитя, вы такая умница, – он посмотрел на Калейлу, – я восхищен! Если когда-либо Митчелл пригрозит вам отставкой, я вас немедленно устрою в МОССАД. Правда, там главный бухгалтер – жмот, каких мало, но, думаю, ваши способности он оценит по достоинству. Итак, дорогая моя, вы меня убедили. Я согласен с вами. У моего Эвана теперь два врага. Палестинцы, у которых руководство окопалось в Ливане, а именно в долине Бекаа, и кто-то в вашингтонском руководстве. Этот кто-то заодно с арабами, а возможно, и против них. Я вас правильно понял?
– В общем, да. Но я хочу подчеркнуть, что у Эвана один враг – смертельный, а второй… Я еще пока не могу точно сказать.
Мэнни вдруг покрылся испариной, поморщился и откинулся на спинку шезлонга.
– Мэнни, что? Вам нехорошо? – спросила Калейла.
Беспокойство, прозвучавшее у нее в голосе, заставило Эвана нахмуриться.
– Тебе плохо? – спросил он с тревожной интонацией.
– Вовсе нет! Я могу выступать за сборную Америки на Олимпийских играх. Вот только меня бросает то в жар, то в холод. Наверное, в лесу простудился. Пока вел бой с террористами, валялся на земле, будто мне лет семнадцать. А доктор Лайонс сказал, будто у меня мерцательная аритмия и еще несколько синяков там, где их не должно быть… Я объяснил ему, что был на бое быков. А вообще-то надо дать моим костям отдохнуть! – Вайнграсс поднялся. – Скажите, Калейла, вы мне сколько дадите? Лет двадцать?
– Мэнни, вы любому молодому дадите сто очков вперед. Вы еще и замечательный!
– Скорее подойдет «необыкновенный», – уточнил Вайнграсс. – Однако именно сейчас я ощущаю последствия своих добродетелей. Я иду спать, ребята!
– А я позову какую-нибудь из медсестер, – предложила Калейла.
– Зачем это? Надоели они мне. Пусть лучше отдохнут. Им тоже досталось. Перенервничали! А я хорошо себя чувствую. Просто устал, вот и все.
– А не мог врач вам что-нибудь дать? – спросила Калейла.
– А что он дал? Ничего. Взял кровь на анализ, сказал, что оставит какие-то таблетки, а я ему в ответ, мол, спущу их в туалет. Наверняка образцы… Достались ему задарма, а он приторговывает. На колесо для «Феррари» в аккурат…
Эван и Калейла проводили его взглядом. Мэнни шагал, распрямив плечи, словно демонстрировал силы, которых у него не было.
– Думаешь, он в порядке? – спросил Эван, когда Вайнграсс исчез из вида.
– Думаю, он просто выдохся, – сказала Калейла. – Мы с тобой и то на пределе!
– Через полчасика загляну к нему, – произнес Эван задумчиво.
– Вместе заглянем. Мэнни прав, пусть медсестры отдохнут.
– Пусть отдохнут! Скоро труповозка появится, а нам велено обеспечить полное отсутствие всякого присутствия.
– Думаешь, я не поняла, почему медсестер отправили спать раньше времени?
– Думаю, поняла, – улыбнулся Эван. – Выпить хочешь?
– Хочу… но не выпить…
Эван бросил на Калейлу внимательный взгляд:
– Проголодалась? Сейчас наведаюсь на кухню, принесу что-нибудь.
– Да ну тебя! Неужели непонятно, что я тебя хочу?
– Вот так так! – опешил Эван. – Где твоя жалость? Будь снисходительна к страдающему человеку!
– Жалости от меня ты не дождешься, я тебе уже говорила. Для этого я тебя слишком уважаю, о чем я тоже говорила.
А что касается снисходительности… о снисхождении просят лишь виноватые.
– Я не это имел в виду.
– По-моему, ты сам не знаешь, что ты имел в виду. И вообще, Эван, ты слишком много говоришь.
– Калейла, я не сторонник скоропалительных решений, да и действий тоже. Если ты считаешь, что постель – это все, тогда другое дело. Но для сведения хочу подчеркнуть особо, что в отношениях двоих не это главное.
– Черт побери, ты чересчур много говоришь!
– А ты все время ускользаешь. Почти полтора месяца я пытаюсь приблизиться к тебе, стараюсь вызвать тебя на разговор о нас с тобой, хочу разрушить стену, которую ты между нами воздвигла. А ты держишь меня на расстоянии. Почему?
– Потому что я боюсь.
– Чего?
– Нас обоих!
– Ничего не понимаю! Может, объяснишь?
– Минувшей ночью ты молчал, но кое-что дал мне понять. Думаешь, я не слышала? Ходил взад-вперед у моей двери…
– Почему ты ее не открыла?
– А почему ты ее не вышиб?
Они засмеялись и обнялись.
Все было иначе, чем в Бахрейне.
Они ласкались, они торопились поскорее узнать все друг о друге, и это узнавание оказалось чудесным. «Хорошо, что в этом мире, сошедшем с ума, есть ты!» – говорила она ему молча, без слов. «С тобою мне все сложности по плечу!» – говорил он ей, молча лаская ее. Их нежные касания наполнились обещанием отношений ровных, гармоничных и длительных. На всю оставшуюся жизнь!
А после Бахрейна осталась лишь пустота и неуверенность друг в друге.
Они ласкались, и оба долго не могли насытиться пришедшей наконец близостью. После вершины наслаждения обладания друг другом они не разжали кольцо сплетенных рук, они тихо разговаривали обо всем и ни о чем. А потом снова были предельно близки. Так и уснули, крепко обнявшись.
Как только солнце заглянуло в окно, Эван сразу проснулся. Чашу любви он испил до дна и поэтому ощущал себя благостным и умиротворенным. Он протянул к Калейле руку, но ее рядом не оказалось.
