– Ну и дурак же ты! Ладно, я согласна.

– А оборудование? – спросил Эван, поворачиваясь к Пейтону.

– Такого вы купить не сможете, – ответил тот. – Поставим наше.

На следующий день к воротам подкатила машина из телефонной компании. Охранники из ЦРУ пропустили ее на территорию, и телефонисты в униформе приступили к работе. Одновременно более двадцати каменщиков достраивали забор и еще десяток ставили мощное сетчатое ограждение. Электрики врыли столбы и натянули провода, проложив отдельный кабель на крышу дома Кендрика. С заднего крыльца к дому подогнали еще один грузовик и через гараж занесли компьютер в кабинет на первом этаже. Часа через три оборудование Митчелла Пейтона уже функционировало. В этот вечер Эван встречал Калейлу перед входом в ее отель.

– Привет, тетушка!

– Я собираюсь запереть накрепко свою комнату, – ответила она, закидывая в багажник нейлоновую сумку и забираясь к нему в машину.

– Не беспокойся! Шашни с престарелыми родственниками – это не для меня.

– Будто бы! – Она повернулась к нему и добавила тихо, но решительно: – Это уже не Бахрейн, теперь мы вместе в деле, а не в постели. Договорились?

– Ты поэтому не хотела переезжать ко мне в дом?

– Конечно.

– Ты плохо меня знаешь, дорогая, – произнес Кендрик после продолжительной паузы.

– Естественно.

– Хотелось бы задать тебе один вопрос. Надеюсь, ты его правильно истолкуешь.

– Давай свой вопрос.

– Когда ты была у меня в стерильном доме в Мэриленде месяц назад, чуть ли не первое, что ты упомянула, был Бахрейн. А позже ты сказала, что в доме повсюду «жучки» и все, что мы говорим, прослушивается. Зачем ты говорила об этом?

– Мне хотелось расставить все точки над «i» как можно быстрее.

– Но ты же понимала, что те, кто подслушивает, заподозрят, о чем речь идет.

– Ну и пусть! Я хотела прояснить и свое положение. В остальных фразах я все расставила по местам.

– Теперь мне все ясно, – сказал Эван, поворачивая на кольцевую дорогу к Вирджинии.

– Ну и спасибо!

– Между прочим, я рассказал Хассанам о тебе. Им не терпится с тобой познакомиться.

– Эта пара – твои люди из Дубая, да?

– Гораздо больше, чем «пара», они – мои старинные друзья.

– По-моему, он профессор?

– Если все сложится, он будет профессором либо в Джорджтауне, либо в Принстоне со следующей весны. У него что-то там было не совсем в порядке с документами, но мы все уже уладили. Он уважает твоего отца. Однажды встречался с ним в Каире, так что будь готова к выражению глубокого почтения.

– Это быстро пройдет, – засмеялась Калейла. – Как только он поймет, что я не играю ни за его, ни за отцову команду.

– Ты умеешь пользоваться компьютером?

– Ну да, конечно! Мне часто приходится иметь с ним дело.

– А я не умею. Жена Сабри, ее зовут Каши, тоже не умеет. Да и Сабри не очень… Так что вся надежда на тебя.

– А льстец ты, между прочим, никудышный! Так что помни о моей запертой двери.

Каши Хассан тепло встретила Калейлу. Между ними сразу возникли доверительные отношения, как это принято среди арабских женщин.

– А где Сабри? – спросил Кендрик. – Я хочу познакомить его с Калейлой.

– Дорогой Эван, он у тебя в кабинете инструктирует сотрудника ЦРУ, как пользоваться компьютером в экстренных случаях.

Прошло более трех недель с тех пор, как было начато расследование в Лэнгли, начало которому положил разговор Калейлы с Пейтоном. Ничего нового выяснить пока не удалось. Немало лиц, которые только теоретически могли иметь доступ к файлу по Оману, оказались под пристальным наблюдением разведки Пейтона. Сам файл был результатом совместного творчества Франка Свонна из Госдепа и Лестера Кроуфорда, шефа ЦРУ. Использовался только один компьютер, данные набирались разными сменами – строго по тысяче слов на наборщика, все личные имена опускались и были проставлены позже лично Свонном либо Кроуфордом.

Решение об определении степени максимальной секретности текста было принято после беглого просмотра краткого изложения без деталей госсекретарем, министром обороны и председателем Объединенного комитета начальников штабов, а также ЦРУ. В документах имя, фамилия и данные Кендрика не упоминались, так же как и национальная принадлежность других вовлеченных лиц и их военные подразделения. Базовая информация была передана специальным комитетам сената и палаты представителей для одобрения по завершении кризиса шестнадцать месяцев назад. Одобрение было сразу же получено от верхней и нижней палат, также было сделано заключение, что утечка информации через газету «Вашингтон пост» о неизвестном американце, принимавшем участие в операции в Маскате, имела своим источником какого-то недобросовестного члена одного из этих комитетов.

Кто? Как? Почему? Круг замкнулся.

По логике вещей и методом исключения напрашивался вывод, что файл по Оману был вне досягаемости, однако был украден.

– Тут есть что-то нелогичное, – сказал Пейтон. – В системе явно брешь, и мы ее не замечаем.

– Это действительно так, – поддержал его Кендрик.

Замечание Пейтона в отношении неожиданного назначения Эвана в комитет Партриджа и в специально созданный подкомитет по контролю за разведкой поставило Кендрика в тупик. Ни к Партриджу, ни к спикеру палаты представителей с голыми руками не сунешься. Почему Кендрика туда пригласили? Пригласили и пригласили… Кендрик закипал. Если им собираются манипулировать, у него есть право с открытым забралом выступить против тех, кто считает его инструментом в своих руках.

– Нет, конгрессмен, – возразил Пейтон. – Если их заставили назначить вас при помощи шантажа, будьте уверены, они поставят железный заслон и примут упреждающие меры. Наш блондин из Европы и те, на кого он работает, лягут на дно. Мы не остановим их, просто мы не в состоянии их обнаружить. Напоминаю вам, наша задача – ответить на вопрос «почему?». Почему вас, относительно далекого от политики новичка из отдаленного округа, пытаются запихнуть прямо в центр политической жизни?

– Все это несколько преувеличено…

– Ты мало смотришь телевизор, – сказала Калейла. – На прошлой неделе по двум программам кабельного телевидения показывали ретроспективу о тебе.

– Да ты что?!

– Я тебе не рассказывала. Это бы тебя только рассердило.

Кендрик опустил стекло в своем «Мерседесе» и высунул наружу локоть. Они были уже на половине дороги. Впереди был поворот, заканчивающийся тупиком. И сейчас он предупреждал об этом мобильную охрану, сопровождавшую его.

Мыслями Кендрик то и дело возвращался к «чудовищной загадке», как они с Калейлой называли то, что теперь перевернуло всю его жизнь. Митч Пейтон – он стал для Кендрика «Митч» – и Эван прошлым вечером вернулись из Лэнгли.

– Теперь мы имеем дело с новыми обстоятельствами, – говорил директор Отдела спецопераций, когда они сидели у Пейтона в кабинете. – Европеец Фрэнк Свонн, безусловно, вошел в контакт со множеством лиц, собирая информацию на тебя. Не обижайся, но и мы вынуждены копнуть твое прошлое.

– Как глубоко?

– Начиная с восемнадцати лет. Шансы, что всплывет что-либо важное до восемнадцати, очень малы.

– С восемнадцати? Обалдеть!.. Ну и как, нарыли что-нибудь?

– А тебе хотелось бы? Если что-то знаешь за собой, могу отозвать такую информацию.

– Что было, то было! Просто я удивлен. И вы способны найти что-либо в прошлом?

– А что тут особенного? Не так сложно, как порой кажется. Справки можно получить в кредитных и информационных агентствах, отделах кадров, кроме того, многое можно выяснить по обычным документам.

– А какую цель вы себе ставите при этом?

– Целей полно, но реальных всего две. Если мы составим перечень лиц, с которыми входил в контакт европеец по поводу тебя, мы вплотную приблизимся к нему. А он, как мы все считаем, человек, на котором все держится. Вторую возможность мы пока не использовали, поскольку, стараясь докопаться до этого ускользающего блондина и тех, кто стоит за ним, мы сконцентрировались на событиях в Омане и файле, а если точнее – приглядываемся к правительственному окружению. Пока…