– Понимаю. Нет, не понимаю. И когда их следует вернуть? – Она вытерла ладонью лоб. – Куда вернуть? И почему? Не понимаю.

Лицо Гриффина словно светилось изнутри.

– Наследник Карла Великого должен отдать долг, – сказал он просто.

Она не сводила глаз с этих древних сокровищ.

– Это так красиво, – пробормотала Гвин, потом посмотрела на Гриффина: – Бремя?

Он покачал головой:

– Нет, больше не бремя. Нет, если я их отдам.

Гвин прикрыла глаза.

– Когда?

Он снова покачал головой:

– Не знаю. В должное время в должном месте. Но чувствую, что не сейчас. Предстоит еще многое узнать. – Он осмотрел реликвии, потом повернулся к Гвин: – Я подозреваю, что нашим детям предстоит стать Хранителями на протяжении долгих поколений. Но однажды, когда наступит время, им придет осознание того, что эти сокровища надо будет отдать людям.

– Как? Откуда ты знаешь? Кому решать, где и когда это сделать?

– Думаю, это станет ясно тем, кто будет жить позже. Мы только Хранители, Гвиневра.

Она сделала шаг назад.

– Мы? Хранитель ты.

– И ты тоже. – Он смотрел на ее бледное лицо. – Неужели ты возложишь это на меня одного?

Ее глаза наполнились слезами холодные пальцы сжали его руку как тонкая серебряная филигрань, украшающая корону.

– Ни за что. Даже если весь мир ополчится на меня, я тебя не покину, – ответила она шепотом.

Он привлек ее себе на грудь, обвил руками стан, всю ее, полную добрых намерений, силы, достоинства и чувства чести, и сжал так сильно, что у нее захватило дух.

Гриффин понимая, что держит в объятиях самое ценное из сокровищ.

Он склонился к ее губам.

– Превыше всего, Гвиневра, я ценю тебя. Если бы мне предложили выбрать королеву, я выбрал бы тебя. Если бы мне был предложен весь мир, я выбрал бы тебя. Я выбираю тебя и ценю превыше всего на свете.