Я напомнила Лешке, что, по его же собственному признанию, ему бы без нас (то есть без меня) было бы неинтересно жить. Правда, не стала упоминать о том, что Лешка днем сказал в моей турфирме. Он тоже как-то подзабыл о своем желании на мне жениться. А Верка сегодня была в ударе. Теперь она говорила про многомужество. Подружка считала, что его нужно официально ввести и она тогда могла бы успокоиться, взяв в мужья сразу нескольких мужчин. Человек пять-десять могли бы решить проблему.

— А ты уже присмотрела конкретные жертвы, то есть кандидатов? — процедил Лешка.

— Ну, главным мужем я взяла бы Костю, — твердо заявила подружка. — Он мне верен уже столько лет, и Костя — единственный мужчина, на которого я могу положиться. Он это доказал. И с Ланкой я давно мечтаю породниться.

Я пожалела, что братец этого не слышит, но при следующей встрече его обязательно порадую такой высокой оценкой.

На второе место подружка поставила Вовчика, верного соратника Афганца, и добавила, что участвует в нынешнем деле, в частности, ради спасения Вовчика, которого тоже любит искренне и бескорыстно, как и Костю.

— Чего ж тогда в последний раз с него пятьсот баксов содрала? — спросил Афганец.

— Это был просто подарок, — отмахнулась Верка. — И вообще, я бы с мужика с таким весом взяла тысячу, а тут сделала скидку.

— Дальше, — процедил Афганец.

— Остальных ты не знаешь, и я пока не определилась. Тебя не беру, оставляю Ланке, а то она не любит делиться мужиками. Хватит и того, что она мне Костей временами дает попользоваться.

Афганец как-то странно посмотрел на меня.

— Вера имела в виду ведение домашнего хозяйства, — пояснила я.

— А… — процедил Лешка. — Еще что она имела в виду?

— Вспомнила! — воскликнула Верка. — Рубен Саркисович.

— А он-то тебе зачем? — устало спросил Афганец.

— За тем же, — ответила Верка. — И хватит трепаться! Отправляйтесь спать, а я уж сама как-нибудь разберусь с твоей охраной. — И Верка улыбнулась людоедской улыбочкой.

— Ты мне тут не указывай! — заорал Лешка, перекрикивая Верку. — Я у себя дома, а вас обеих сейчас вышвырну на улицу!

— И кто тебе поможет спасти Вовчика? — сладким голосом спросила Верка. — И кто поедет на зону встречаться с Ольгой? И кто скорее разберется в замыслах амазонок? И кто тебе развеет рутину будней? Да ты без нас со скуки помрешь. А так не знаешь, чего еще ожидать.

Лешка уже хотел грохнуть кулаком по столу, но тут в дверь просунулась коротко стриженная голова одного из охранников и сообщила, что Лешку просят к городскому телефону, затем волосатая рука протянула ему трубку.

Слушал Лешка молча, потом стал отвечать междометиями, мы с Веркой сидели, как две мышки, перед норкой которых дежурит страшный кот. Когда Лешка отключил связь, посмотрели на него внимательно.

— Опознали вашу любимую мумию, — сообщил Афганец. — Исчез он полтора года назад. Фирмач, владел сетью магазинов. Продукты питания. Пил, но в меру. В алкоголизме его точно нельзя было обвинить. Сейчас магазинами управляет жена. Они пока существуют, но здорово захирели, один она уже закрыла. По ее утверждению, никаких выкупов за него не требовали. Он просто исчез. Она сама думала на конкурентов. Когда уходят к любовнице, все-таки не бросают все добро.

— Если любовница того стоит… — заметила Верка. — Вон Макаров, муж Ипполиты…

— Макаров не бросил свое дело. Он просто не стал претендовать на наследство жены, — напомнил Леша. — Что, кстати, вызывает уважение.

— То есть вообще никаких зацепок? — уточнила я.

— Пока нет, — вздохнул Лешка. — Ни угроз, ни требований — ничего не было. Жена много потеряла из-за его исчезновения. Наверное, многое отдала бы, чтобы его вернуть.

Саблино, 6 августа, пятница

На встречу с Ольгой Макаровой в Саблине — единственной женской колонии в окрестностях Питера — мы с Веркой поехали не через день, а через два. Не знаю уж, как Афганец договорился о разрешении на свидание, но нас пропустили без звука (потребовались только паспорта), и вскоре мы уже лицезрели женщину лет сорока на вид с усталым и озлобленным лицом.

На самом деле, как мы знали, ей всего тридцать два, но пять лет в подобном заведении не проходят бесследно. Лешка показал нам с Веркой фотографию Ольги шести— или семилетней давности. На ней была изображена симпатичная смеющаяся блондинка. Теперь же в когда-то светлых волосах было больше седины, чем натурального цвета. Глаза окружали «гусиные лапки», морщины пролегли и на лбу, и у рта. Губы были поджаты, глаза смотрели настороженно.

— Кто вы? — спросила она вместо приветствия.

— Мы с вами раньше не встречались, — открыла рот Верка.

— Это я и без вас знаю, — отрезала Ольга.

— Мы друзья, — мягко сказала я. Ольга тут же повернулась ко мне, глядя все так же озлобленно и настороженно одновременно. — Вы, конечно, можете нам не верить, но мы считаем, что у нас с вами может быть общий интерес в одном деле — или двух разных делах, связанных между собой. Нас интересует Ипполита Макарова.

— Сука! — прошипела Ольга с такой злобой, что, как мне показалось, если бы Ипполита сейчас оказалась рядом, то предпочла бы лучше увидеть кобру, а не встретиться с нашей собеседницей.

Но упоминание Ипполиты заставило Ольгу заговорить. На одном дыхании она выплюнула информацию. Именно из-за Ипполиты она оказалась за решеткой и искупает не свою вину. Ипполита лишила ее любимого человека, отравила жизнь ей самой, а ее ребенок растет без матери и отца, причем отца он лишился навсегда. А вся «вина» Ольги заключалась в том, что Олег Макаров ушел от Ипполиты к ней.

Я попросила рассказать все с самого начала и поподробнее. Ольга опять насторожилась.

— Что вам нужно?

— Вызволить наших друзей из лап Ипполиты и ее подружек, — сказала я.

— Эта лесбийская кодла! — прошипела Макарова. — Сюда бы нам парочку… — Она нехорошо усмехнулась. — Я бы сказала девчонкам, кто они такие! Ох и попрыгали бы они тут у нас!

— Ваша мечта вполне может сбыться, если вы нам поможете, — невозмутимо заметила Верка.

— А с какой стати я должна вам помогать?! Мне кто-нибудь помог? Я тут уже пять лет сижу ни за что! У меня даже денег не оказалось на хорошего адвоката! Олег-то всем помогал, а как он умер…

На глаза Ольги навернулись злые слезы.

— По крайней мере, выслушайте нас, — мягко сказала я, — а потом решите: будете ли нам сами что-то говорить или не захотите. Но вы должны понимать: это ваш шанс выйти отсюда раньше срока.

И я, не скрывая никаких фактов, поведала Ольге все, что нам было известно об амазонках, и все, что произошло за последние дни. Вначале она слушала настороженно, потом, как я заметила, начала расслабляться, правда, в матерных комментариях не скупилась. Однако меня она не прерывала, бормоча проклятия себе под нос. Верка добавила кое-какие детали, которые вылетели у меня из головы.

Когда мы закончили свой рассказ, Ольга молчала какое-то время, потом взглянула сначала на меня, затем на Верку. Глаза ее были прищурены.

— А какой у вас интерес в этом деле?

— Я хочу замуж за Вовчика, про которого мы тебе рассказали, — заявила Верка, наступив мне на ногу. Но я не собиралась выказывать удивления: по-моему, именно такой подход был правильным. Такую причину Ольга может понять, и если бы ее не назвала Верка, пришлось бы мне самой. — Ты же понимаешь, что в данном деле у меня есть шанс показать себя. Он посмотрит на меня другими глазами, если окажется, что это я спасла его. Ты представь: его держат в застенках, а тут врываемся мы… Я разрезаю на нем путы, ну или что-то в этом роде. Но ты ведь поняла, что я имею в виду?

Макарова медленно кивнула и повернулась ко мне.

— А у тебя какой интерес? — спросила она. Мы уже непроизвольно перешли на «ты». — Тоже хочешь замуж? Случайно, не за этого самого Вовчика?

— У меня… э… роман с его начальником, — проблеяла я.

— А Ланкин сын взорвал начальнику Вовчика машину, — застрекотала Верка. — Ланкин брат взорвал вторую. Вот Ланке и приходится отрабатывать. И мне Ланка всегда готова помочь. Как и я ей. Близких подруг ни у меня, ни у нее больше нет. Поэтому всегда стоим друг за друга.