Прихватив сумочку, чтобы не мозолила глаза в коридоре (хотя откуда вору-то знать, что это не хозяйкина?), я бросилась в Маринкину спальню, где стоял обычный трехстворчатый шкаф. Самое большое отделение, где висела верхняя одежда, на ключ не запиралось, более того, дверца рассохлась и стояла приоткрытой. Я решила, что смогу оттуда понаблюдать за происходящим (если незваный гость зайдет в спальню), просто послушать (если не зайдет), в случае необходимости — применить меры воздействия, и если я так решу — остаться незамеченной, проникнув внутрь шубы или пальто. Надеюсь, вор не свернет шею птице, оставленной на мое попечение?
Юркнув в шкаф, я обосновалась внутри кашемирового осеннего пальто, в котором поместилось бы две таких, как я: хозяйка по габаритам превосходит меня в два раза. Сумочка с «пачкой сигарет» висела на плече, «ручка» была зажата в руке и грела мне душу.
Входная дверь тем временем отворилась, вслед за чем прозвучал отборный мат в исполнении некого лица мужского пола, находящегося с изрядном подпитии. Затем дверь захлопнулась, лицо еще разок выматерилось — и с грохотом рухнуло на пол. Из гостиной, где находился в клетке Яша, послышался скрипучий голос:
— Все мужики — коз-ззз-лы! Коз-ззз-лы! Коз-ззз-лы!
Правда, в первое мгновение я не поняла, что Яша-то, оказывается, говорящий. Со мной он не беседовал. Видимо, было не о чем. Однако во второе мгновение я уже с трудом сдерживала смех. Интересно птица на мужчин реагирует. Это Маринка Яшу специально обучала или он сам освоил регулярно повторяемую хозяйкой фразу?
Я ждала продолжения. Но в квартире воцарилась тишина. Больше никто не матерился, не падал, вообще не производил никаких звуков. Яша тоже заткнулся. «А мужик случайно не помер?» — пронеслась мысль. Могла мне судьба подкинуть такой подарочек? Труп сам пришел в чужую квартиру, где я случайно оказалась? Доказывай потом милиции, что это хозяйка мне поручила тут цветы поливать и попугая кормить. Хозяйки-то еще не будет целую неделю. А мне что, неделю в кутузке сидеть, если милиция принесется? И не могу же я сюда каждый день к трупу приходить?
С другой стороны, с какой стати милиции сюда нестись? Ее кто-то вызывал? И когда это у нас милиция приезжала вовремя? А Яшу можно и Верке отдать. Потерпит недельку, о козлах поговорят, тут у них мнения сходятся. Но цветы… Я же не могу их все перевезти к себе. Неужели придется ночью перевозить труп?! К которому я не имею никакого отношения?!
Мне следовало как можно скорее выяснить обстановку, чтобы не мучиться неизвестностью, и уже действовать по обстоятельствам.
Стараясь ступать неслышно (что не всегда возможно в туфельках: но я же с работы, а там не могу появляться в удобных кроссовках), я направилась в сторону входной двери. Босиком идти тоже не решилась: а вдруг придется сразу же драпать? Босиком (то есть в чулках) это не очень удобно, машину мне босиком вести тоже не хотелось бы, и босая дама в деловом костюме привлечет гораздо больше внимания, чем даже бегущая дама, но в туфлях. А ведь хотя бы у одного подъезда или окна найдется какая-нибудь любопытная бабка…
К сожалению, от двери спальни прихожая не была видна: она располагалась за поворотом коридора. Я приблизилась на цыпочках к углу и опять прислушалась. Какое-то сопение? У меня кот похоже сопит, когда ночью пристраивается рядом со мной на подушке.
Затем тишину квартиры прорезал молодецкий храп.
Я резко дернулась, потом уже смело высунула свой любопытный нос из-за угла. На полу, прямо перед входной дверью сладко спал потрепанного вида мужичонка лет пятидесяти на вид (хотя его возраст определить было сложновато: вполне могло оказаться и сорок, и даже тридцать пять, и все шестьдесят). Мужичонка был невысокий, худенький, давно не бритый, одет в поношенные джинсы, испачканные мазутом, и легкий свитерок, к которому прилипло несколько травинок. «Интересно, а где он раньше валялся?» — мелькнула очередная мысль. Мне была видна только правая часть его лица, и я тут же заметила огромный «фонарь» под глазом.
Мужичонка издал еще одну трель, в ответ на которую Яша повторил свою любимую фразу, после чего незваный гость сладко причмокнул губами. Разило он него знатно. Мне тут же захотелось закусить. И вообще уже хотелось есть, но, как я подозревала, с ужином придется повременить.
Я присела на корточки перед незваным гостем и с большим удивлением заметила сжимаемые в левой руке ключи. Быстро достала из сумочки связку, выданную мне Мариной, и сверила с той, что находилась у мужичонки. Связки совпадали.
Откуда он ее взял?
Для начала следовало решить: что делать мне? Мужика следовало допросить, а в случае необходимости — сменить Марине замки, сдав незваного гостя с рук на руки органам. Или отправить на все четыре стороны? К отечественным бомжам (а мужичонка очень походил на одного из них) я всегда относилась трепетно, помня о том, как они мне в прошлом помогали, и уж точно с гораздо большей любовью, чем к доблестной милиции, помощи от которой я не получала никогда. Наоборот, регулярно приходится самой оказывать им материальную на большой дороге. А за то, что мужичонка так меня порадовал, оказавшись не трупом, его следовало как-то поощрить. Например, сохранив ему жизнь и отсрочив его очередную встречу с органами. Я не сомневалась, что ему доводилось иметь с ними дело: судя по виду гостя, он вполне мог недавно покинуть места не столь отдаленные.
Приняв решение, я быстренько сбегала в кухню. Открыв там все ящики, обнаружила моток лески (веревку не нашла), вернулась, перевязала спящему мужику руки и ноги и усадила его на полу в коридоре, прислонив к стеночке. Он так и не проснулся, только сладко пустил слюнку. Не мог же грабитель в самом деле так нализаться перед делом? Хотя кто их знает… Развезло человека на жаре.
Я снова отправилась в кухню, наполнила холодной водой кастрюлю и вернулась в коридор, где устроилась на небольшом пуфике рядом с телефонным аппаратом — как раз напротив мужичонки, прислоненного к противоположной стене. Затем я плеснула ему в физиономию водичкой. Мужичонка немного пофыркал, тихо матюгнулся, но не проснулся. Я решилась на более действенные меры. Подошла к типу, слегка отодвинула его от стены, чтобы больше не мочить Марине обои (я их уже забрызгала), взялась за ворот свитерочка сзади, увидела, что под ним ничего нет, — и залила остатки холодной воды за шиворот.
Это подействовало. Мужичонка проснулся и завопил истошным голосом, Яша опять заладил свое. Тут уже я забеспокоилась, чтобы соседи не вызвали милицию и не застали нас с мужичком в компрометирующих меня обстоятельствах. Поэтому я, грациозно переместившись на пуфик, вежливо попросила господина сбавить громкость, представиться и объяснить, что он тут делает.
При виде меня (а он, кажется, заметил меня, только когда я опустилась на пуфик напротив него) мужичонка рот закрыл, потом открыл, снова закрыл вместе с глазами, а потом вылупился на меня, не мигая. Яша к этому времени успел опять закрыть клюв.
— Ты из амазонок? — было его первой фразой.
— Мужчина, что с вами? — ответила я, мило улыбаясь, а про себя прикидывая: не белая ли горячка у него?
— Ты точно не из амазонок? — присматривался ко мне мужичонка. Потом он вдруг понял, что у него леской связаны руки и ноги, и выпалил: — Амазонки!
После чего отключился. По-моему, на этот раз он просто потерял сознание.
Но что делать мне? Развязать его? А вдруг окажется буйный псих? Я, конечно, имею большой опыт укладывания пьяных мужиков спать, начав его набираться лет с одиннадцати, когда помогала маме справиться с папой, в дальнейшем оттачивала мастерство на брате и двух бывших мужьях, но тем не менее.
Пока я решала вопрос, развязывать или не развязывать (быть или не быть?), мужичонка сам пришел в чувство и в ужасе посмотрел на меня, съежился и как-то задом стал отползать в сторону спальни.
— Мужчина, что с вами? — повторила я. — Кто вы? Откуда вы взялись и что делаете в чужой квартире?
— Это моя квартира, — сказал мужичонка.
