Правда, все сошлись в одном.

Среди амазонок была «цветная». Правда, в остальном мнения расходились. Эта самая амазонка могла, по мнению собравшихся, быть негритянкой, индианкой, индуской, арабкой, китаянкой, узбечкой и казашкой. Я поняла, что при таком разбросе мне эту девушку не отыскать никогда.

— И что делали амазонки? — устало спросила я. Сашка все это время стоял рядом молча.

— Приехали вот так, как вы, — ответили мне и признались, что меня вначале тоже приняли за амазонку, но меня опознал одноклассник.

— А мама похожа на амазонку? — впервые встрял Сашок.

Меня стали рассматривать.

— Они тоже все были ничего, — наконец заявили собравшиеся алкоголики. — Но вы — лучше.

— Спасибо, — поблагодарила я — комплимент всегда приятен, но меня все-таки интересовали вчерашние события и в особенности сегодняшнее местонахождение братца.

По версии собравшихся, амазонки оставили транспортное средство не в Витином дворе, а в соседнем, потом рыскали по окрестностям (раздвоившись, растроившись и так далее — тут мнения расходились) и в конце концов уехали. Меня так и подмывало спросить, не садилась ли в соседнем дворе летающая тарелка, но я сдержала этот благородный порыв и поинтересовалась:

— Одни уехали? Никого не взяли?

— Из наших — точно никого. Все здесь.

— Но нет моего брата и Вити, — напомнила я.

— Они партизанят, — ответили мне.

— Где?! — взвыли мы хором с сыном.

Мужики стали переглядываться. Они явно не решались показать мне это укрытие, где они сами, наверное, иногда пережидают бури.

— Мне нужен только мой брат! Передайте ему, пожалуйста, что я волнуюсь. Я не собираюсь ему мылить шею и даже сама, лично, куплю пива. Только пусть домой идет!

— Эх, такую бы жену, как ты, девка! — вздохнул один из алкоголиков. Другой заметил, что я беспокоюсь о брате, а это родная кровь, сестра — не жена.

Я встряла в поток рассуждений, опять попросив проводить меня к укрытию.

Господа алкоголики наконец решились, и мы дружною толпою, возглавляемой моим одноклассником, отправились через дворы к детскому садику, часть которого была сдана в аренду разным фирмам и фирмочкам (салону эротического массажа, гадальному салону, секции айкидо и прочим), которые, в свою очередь, нанимали сторожей, дежуривших ночь через две. Эти сторожа тоже частенько посещали «пьяный» угол, а остальная компания зимой ходила к ним погреться. Более того, все собутыльники знали, что могут пересидеть тяжелые времена (чтобы не быть лупленными скалкой) в полуподвальной комнатке, где проходили какие-то трубы.

Но сторож твердо заявил, что Витя с приятелем, имени которого он не знал (Костя все-таки не был частым гостем на «пьяном» углу, и необходимость пережидать бурю в подвале у него отсутствовала), ушли несколько часов назад.

Я попросила разрешения осмотреть полуподвальную комнату. Нас с сыном пустили, но ни Кости, ни Вити я там в самом деле не обнаружила и, признаться, не поняла, что в этом помещении мог делать мой брат и зачем его сюда вообще понесло. От амазонок скрываться?

Но мы все-таки заходили сюда не зря. Мой ушлый сынок, почему-то решивший заглянуть за все трубы, внезапно извлек из-под одной тетрадный лист в клеточку, изрисованный корявым почерком папуаса, только что научившегося писать.

Листок представлял собой какой-то план.

— Это чего такое? — сгрудилась вокруг Сашки группа товарищей, источая запах перегара, который особо остро чувствовался в замкнутом, давно (а то и никогда) не проветриваемом полуподвальном помещении.

Но никто не мог предложить вразумительного решения, и вообще народ считал, что листок тут мог валяться и неделю, и месяц, и год.

— В марте трубы прорывало, — напомнил сторож. — Значит, с марта, не раньше.

Я же взяла листок из рук сына и принялась его внимательно изучать. Ведь никто из постоянных обитателей «пьяного» угла в любом случае не мог толком сконцентрироваться, сфокусировать взгляд, убрать пелену с глаз и вообще разглядеть написанное: на место встречи с собутыльниками добирались без очков даже те, кто их носил. Видимо, боялись разбить по пути домой.

Интуиция подсказывала мне, что листок тут появился совсем недавно, скорее всего, сегодня. Если эта комнатка используется местным мужским населением как место пережидания бури, Витя вполне мог решить устроить тут свой тайник, надеясь, что кто-то из друзей-товарищей листок обнаружит. Правда, Витя почему-то не учел, что друзья-товарищи вполне могут использовать его совсем по другому назначению, а не для того, чтобы пытаться атаковать амазонок.

Если соединить рисунок с тем, что я вчера слышала от Вити, то это был план подхода к логову женщин-воительниц, где они мучили несчастных мужчин.

Правда, найти это место по имеющейся у меня на данный момент информации будет исключительно сложно без помощи самого Вити. Да и на него рассчитывать особо не приходилось.

Но меня больше всего интересовал Костя.

Внезапно из дверного проема раздался детский голос.

— Папа! — звал мальчик лет десяти на вид. — Папа, иди скорей! Мы там такое нашли!

Мальчик закатил глаза. Из-за его спины выглядывали еще два чумазых пацаненка.

30 июля, пятница, вечер

— Ну чего там, выкладывай! — произнес мужик, который, по-моему, скорее годился парню в дедушки, чем в отцы. — Куда опять лазали, мазурики?

Но мальчишки предпочли не говорить, а показать.

Мы всей толпой бросились из садика. Пацаны неслись первыми, за ними, как самые спортивные, — мы с Сашкой, потом ватага постоянных обитателей «пьяного» угла. Когда мы пробегали мимо одной из скамеечек, где сидела стайка старушек из трех человек, старушки, видимо решив, что где-то что-то дают по дешевке, присоединились к нашему отряду. Бабули ведь точно знают: сегодня не возьмешь — завтра может не быть или будет дороже. По пути они пытались выяснить, что именно им может перепасть в результате перевыполнения норм ГТО. Но поскольку местные алкоголики, которых старушки всех знали по именам, ничего вразумительного сказать не могли, более того — уже тяжело дышали и на бегу разговаривать оказались не в состоянии, бабульки их обогнали и пристроились рядом с нами с Сашкой. Спортивная подготовка у бабулек была не хуже нашей с сыном. И это неудивительно: войну выиграли, разруху пережили, а уж если перечислять все испытания последних лет… Закаленные в борьбе за существование бабки могли дать фору любому молодому сытому иностранцу.

Невольно вспомнилось, как я в последний раз летала в Германию и по пути назад в самолете листала один немецкий журнал. Там мне попалась статья о России. Я всегда с интересом читаю то, что иностранцы пишут о нас в своих журналах и газетах, в особенности самых авторитетных. Немцы утверждали, что русские пенсионеры — это некий непостижимый феномен. Ведь в тех условиях, в которых им приходится жить, нормальные люди уже давно бы вымерли. Правда, понятия о «нормальности» в разных странах очень отличаются…

— Милая, — обратилась ко мне сухонькая старушонка неопределенного возраста, — чего случилось-то? Куда это мы?

— Да мальчишки что-то нашли, — ответила я вежливо. — Вон эти, которые впереди.

Бабка кивнула, обогнала нас с сыном, товарки последовали за ней, мы с Сашкой тоже прибавили скорость и услышали ответ одного из пацаненков на вопрос бабушки:

— Не чего, а кого. Двух дяденек.

Я чуть не лишилась чувств, но, поддерживаемая сыном, на ногах удержалась и еще прибавила темп, чтобы лично поучаствовать в допросе пацанов.

Правда, мы уже приблизились к дому, где в подвале находились дяденьки, поэтому я не успела задать вопросов, вместо этого решив, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. На душе было муторно.

Пацанята не хотели сами спускаться в подвал.

— Скажите, куда идти, — обратилась я к ним твердым голосом.

Мальчишки ткнули пальцами, предупредив, чтобы берегла голову: с потолка свисают трубы, можно врезаться так, что искры из глаз посыплются.