— Они что-то предприняли? — уточнила я.

Андрей Евгеньевич покачал головой.

— Они боялись, что их примут за сумасшедших. Один пример уже был. Кому сказать: голая баба в кольчуге являлась тебе в полнолуние… Чего не привидится по пьяни? Когда я сам, в одиночку, засосу пол-литра, меня сложно чем-либо удивить. Мало ли что кому мерещится… Мне-то сосед все рассказал только год спустя и тоже, когда мы здорово упились и я вспомнил замок… Валька сказал, чтобы я не вздумал туда соваться.

— Тут без пол-литра не разберешься, — заявил Афганец. Они в компании с Андреем Евгеньевичем и Костей уже выпили всю имевшуюся в доме водку. — Кстати, а где мои парни? Что-то они долго по супермаркету ходят. Костя, ты им не слишком длинный список составил?

Братец покачал головой.

Но парни Афганца не появились и через полчаса, и через час. Мобильные оказались отключены или находились вне зоны обслуживания.

— Где они, черт побери?! — вскочил со стула Алексей Петрович, затем рванул к телефонному аппарату и стал названивать другим своим людям, которым раздал задания: поговорить с окрестными бабками, молодыми мамашами, местными алкоголиками и пацанами. Кто-то же должен был обратить внимание на его весьма колоритных мальчиков.

Когда компания прибыла с отчетом, выяснилось, что двоих молодцев увезла «Скорая». Это видели любопытные бабки, не понявшие, как это таким здоровым бугаям вдруг стало плохо на улице. Бабки еще подумали: то «Скорую» не дождешься, а то она оказывается совсем рядом. Из «Скорой» выскочили две молодые девушки в зеленой форме, очень сильные, несмотря на хрупкое телосложение. В мгновение ока они подхватили бугаев, занесли их внутрь, и «Скорая» тут же укатила.

— Опять амазонки?! — взревел Афганец, как потревоженный в своем логове лев. — Так, быстро собираемся! Поехали в этот треклятый замок! Я сейчас его разнесу по камушкам к чертовой матери!

Я хотела возразить, что мне завтра на работу, но увидев разъяренного Алексея Петровича, а также горящие глаза родственников, поняла: надо собираться и не спорить. И пока не задавать лишних вопросов, а понаблюдать. Странная какая-то ситуация получается… И с амазонками, и в первую очередь с лещами. Не верится мне что-то, что Андрей Евгеньевич так за своих рыбин трясется… Среди богатых граждан, конечно, много идиотов встречается, но Лешка-то тут с какого боку? Он-то чего завелся? Из-за своих парней — понятно. Но почему он лично сюда примчался на всех парах? Мне шею мылить за лещей?! За то, что Андрей Евгеньевич ему свое недовольство высказал? Зная Лешку, я сказала бы, что он должен был бы послать Андрея Евгеньевича далеко и надолго вместе с карасями, щуками и всеми их родственниками. Но не только не послал, а допросил нашу семью с пристрастием… Что же беспокоит милого друга Лешеньку на этот раз? Я решила подождать и посмотреть. Авось что и узнаю.

Ленинградская область, 1 августа, воскресенье

Поехали на пяти машинах. Кроме нашей семьи, Верки, Лешки и Андрея Евгеньевича, нас сопровождали молодцы Афганца. Не знаю, как они были вооружены, наша семья прихватила тот же арсенал, который брала на первую вылазку в те места, добавили только перчатки и сменили шорты на старые джинсы, чтобы было удобнее ползать по склепам, с которых мы и собирались начать.

По пути Лешка дал по сотовому команду выяснять, кто такой Карен Мовсесян. По инициалам С.В., выбитым на зажигалке, найденной нами у мумии в первом склепе, в который мы залезли, найти человека было сложно. Ведь мы даже примерно не знали, когда он исчез. Правда, Афганец все равно связался со знакомыми сотрудниками органов и попросил просмотреть сводку за последние пять лет.

Когда мы оказались в особняке Андрея Евгеньевича, он тут же пригласил соседа Вальку, чтобы тот лично поведал нам о случившемся. Мы еще раз выслушали историю. Валька несколько раз задал вопрос: не считаем ли мы его сумасшедшим? Но такого впечатления не сложилось ни у кого из присутствующих.

Затем встал вечный российский вопрос: что делать?

У Афганца чесались руки засадить по замку из гранатомета. Валентин был всецело за, даже был готов съездить к какому-то знакомому офицеру и взять в аренду то ли гаубицу, то ли еще нечто подобное, что должно пробить хорошую брешь в стене, сквозь которую мужики, словно татарская орда, ринутся внутрь спасать других мужиков, которых там, судя по всему, держат в неволе и пытают.

Затем взгляд Алексея Петровича внезапно остановился на нас с Веркой.

— А у вас тут какой интерес? — прищурился он. — Как это я раньше не разобрался? Ну-ка выкладывайте!

«А у тебя, дорогой?» — чуть не спросила я, но вовремя сдержалась.

— Она похожа на ту бабу в кольчуге! — вдруг завопил Валька, тыкая пальцем в Верку. — Точно она! Ей бы еще шлем на голову и раздеть ее…

— Я раздеваюсь минимум за тысячу баксов, — невозмутимо заметила Верка, затягиваясь сигареткой. — За особые пожелания двойной тариф. Кольчуга, шлем — все за твой счет, котик. Так что гони бабки — я хоть сейчас готова.

Афганец на протяжении подружкиного сольного выступления внимательно смотрел на Верку, потом перевел взгляд на меня.

— С твоей подругой мне все понятно, — заявил он мне. — Ей хорошо заплатили. Вопрос только в том: кто? И за что именно? А ты почему полезла? Опять за какие-то благородные цели сражаешься? Что на этот раз? Вообще-то я бы решил, что вы обе скорее встанете на сторону амазонок.

— Против несчастных мужчин, — добавил Валентин.

— Несчастный мужчина, я не поняла, ты будешь платить или как? — посмотрела на него Верка.

— Я никогда не стала бы никого держать в плену против его воли, — заявила я Лешке. — Даже мужа-алкоголика. Я с ними просто разводилась.

В это мгновение у Лешки зазвонила трубка, он выслушал отчет кого-то из своих людей, отключил связь и посмотрел на меня.

— Вы что-то говорили про профилакторий, красотки? Про то, что тут лечат от алкоголизма?

— Ну, мы так поняли, — сказала Верка.

Я предпочла помолчать.

— Так вот, — продолжал Лешка, словно не слышал мою подругу. — Карен Мовсесян не пил вообще. У него больная печень. Он исчез месяц назад. Торговал цветами — у него с десяток точек по городу. Не имел проблем ни с какими инстанциями. Всем исправно платил. Видимых врагов не нажил. Жена и трое детей находились на его полном содержании. Без него они лишились средств к существованию. Да его жене и не пришло бы в голову сдавать мужа в профилакторий. Это кое-каким нашим дамочкам может прийти, — Афганец многозначительно посмотрел на меня.

— Но ведь твоих парней туда тоже никто не сдавал, — заметил хозяин особняка. — Если их, конечно, взяли эти амазонки.

— Конечно, амазонки! — взвился Афганец. — И знаешь, почему? Потому что Ланочка опять полезла туда, куда ее не просили! И они явно следили за Ланочкиной квартирой. Не эту стерву взяли, а моих ребят, которые от нее выходили, чтобы ее же обеспечить продуктами, потому что за брата она, видите ли, боится и не может выпустить его из дома. Тебе, кстати, самой было бы очень полезно посидеть в каком-нибудь подземелье и подумать о смысле жизни.

— Брат у меня один, а у тебя сотрудников тысячи две, если не ошибаюсь? — невозмутимо заметила я. — Если брать все твои предприятия. И своего брата мне удалось вызволить из плена, причем имея в помощниках только Сашу и Веру. А у тебя вон сколько орлов. Почему бы вам для разнообразия не заняться делом? А то треплетесь хуже баб.

— Ах ты брата вызволила? — прошипел Афганец. — Вот и моих людей вытянешь. Знаешь, что командир отвечает за каждого своего солдата? Вот и я отвечаю за своих ребят.

— Тогда при чем здесь мама? — невозмутимо заметил мой сынок, глядя на дядю Лешу невинным взором. — Тем более где ваша логика? То вы хотите маму в подземелье посадить, то чтобы она ваших людей спасала. Вы уж определитесь как-нибудь, дядя Леша. Может, мы вообще лучше домой поедем? А то маме завтра на работу. Ей выспаться нужно. Она работает, и не на вас.