— Так, может, Ланка на зону, а я у твоего друга лично информацию получу?
— Нет уж, красавицы, делайте, что вам сказано. И вообще, за вами глаз да глаз нужен, — добавил Лешка, прищурившись. — А то стоит только отвернуться, и жди подарочка. Я уже научен собственным горьким опытом.
Мы скромно потупили глазки.
— Так, сыты? — спросил Лешка, не желая больше говорить о делах.
Мы кивнули. Милый взял меня за руку и предложил отправиться в сторону спальни.
— А я? — спросила Верка.
— Нет уж! — рявкнула я. — Мужика я ни с одной бабой делить не буду!
— Вот в этом-то все и дело, — невозмутимо заметила подружка, закуривая. — Господа хорошие, а вы не подумали, почему это Ипполита похоронила своего бывшего рядом с замком? И так ухаживает за его могилкой? Кстати, Леша, — Верка подняла глаза на Афганца, — ты не сказал, что за девушка похоронена рядом с Макаровым?
— Подруга Ипполиты. Погибла в результате несчастного случая. Полтора года назад. Кстати, тело Макарова Ипполита переносила с другого кладбища — в городе. Примерно в то же время, когда хоронили ее подружку. Почему-то не получилось сразу похоронить Макарова у себя.
— Опять несчастный случай? — Я вернулась в кресло. Афганец сделал то же самое.
— Там в самом деле несчастный случай. Мои ребята говорили с врачом, которого вызывали в замок. Упала с лестницы.
Мы с Веркой переглянулись.
— Что вы тут переглядываетесь?! — рявкнул Лешка, грохнув кулаком по столу. — Они с этой девкой не разлей вода были. Ипполита по ней убивалась чуть ли не полгода.
— А это ты откуда знаешь? — тихо спросила я.
— От того же врача, — сказал Лешка немного поспокойнее. — Он ей выписывал какие-то транквилизаторы.
— Были подруги, между ними оказался какой-то мужик, одна другой сломала шею, поняла, что мужик ей не нужен, и стала горевать по подруге, — сказала я.
— Вот ты бы Верку стала убивать из-за меня? — спросил Афганец.
— Не надо переходить на личности! — рявкнула я.
— У нас с Ланой разные цели, — невозмутимо заметила Верка. — Поэтому и дружим столько лет.
— Какие разные цели? — прошипел Афганец.
— Карьерные, — невозмутимо ответила Верка. — Ты же знаешь, что я не собираюсь идти в туристический бизнес и отбивать у Ланы клиентов, а она уже никогда не пойдет в мое ремесло. Хотя бы из-за возраста.
— Не надо о грустном, — попросила я.
— Я не понимаю, при чем тут туристический бизнес! — взвился Лешка. — Я вас о мужиках спрашивал! Вы друг друга из-за мужика можете прибить?
— Даже поругаться не можем, — заметила я. — Поэтому мы и дружим столько лет, — повторила я подружкину фразу. — А Вера тебе хотела объяснить, что женщины могут дружить только при условии, что между ними не стоит никакой мужчина и они не являются конкурентками в карьерном плане. Мы не являемся.
— Вот, например, соберусь я писать свою порнографическую автобиографию — Ланка не конкурентка, — подхватила Верка. — Или свой публичный дом открою, стану мадам…
— Я в этой роли Ланочку лучше представляю, чем тебя, — ехидно заметил Афганец.
Не обращая внимания на его слова, Верка продолжала:
— Более того, вкусы в плане мужиков у нас никогда не совпадали. И ей мужчины нужны для одного, а мне для другого.
— Ты хочешь сказать, что Лане для замужества, а тебе для постели? — уточнил Афганец.
— Наоборот, — хором ответили мы и расхохотались.
Афганец сидел с обалдевшим видом. «Ну и глупые же мужики, — подумала я. — Даже самые умные из них».
— Ничего не понял, — признался Лешка.
Мы с Веркой опять переглянулись и долго смеялись, не в силах успокоиться. Афганец плеснул себе коньяку и выпил полстакана без закуси.
— Верка, ты что, замуж собираешься? — посмотрел он на подружку усталыми глазами.
— Я постоянно ищу мужа, хотя, конечно, предпочла бы никогда замуж не выходить. Как подумаешь про утренние похмельные синдромы…
— На хрена тебе муж? — взвыл Лешка.
— Возраст, Леша. Пять лет назад я и подумать о таком ужасе не могла, а теперь понимаю: карьере моей приходит конец. Не на вокзал же мне переходить работать? Или уж на моем уровне, или — ни на каком. Если удастся, конечно, обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь, замуж, естественно, не пойду. Признаться, очень не хочется. Я бы до своего смертного часа занималась тем, чем занимаюсь, но увы и ах. Это проклятое слово: возраст.
— Призвание твое, — хмыкнул Лешка.
— Оно самое, — подтвердила Верка. — Ну так ты понимаешь, почему я тут с Ланочкой бегаю по склепам и по кладбищам?
— Я думал, вы Костю искали.
— Это, конечно, само собой. Костя — единственный мужчина, с которым я сплю бесплатно. Он мне как родственник. Как Ланка и Сашка.
— Но ведь с Ланкой и Сашкой ты не спишь?
— Как ты мог заподозрить нас в лесбийской любви? — возмутились мы хором. Правда, от вопроса с Сашкой Верка ушла. У меня, признаться, имелись на этот счет кое-какие подозрения. Ребенок-то у меня выглядит гораздо старше, чем на свои четырнадцать лет… Но я твердо уверена: лучше первый раз попробовать с Веркой, чем с неопытной одноклассницей, и лишних вопросов не задавала. Хотя бы для того, чтобы самой не расстраиваться. Грустно осознавать, что у тебя уже такой взрослый сын.
А Верка тем временем продолжала объяснять Лешке, как она собирает средства для своего будущего безбедного существования: она же не пойдет работать на завод и даже в мою турфирму, куда я ее не возьму, несмотря на всю любовь к подруге. Подругам, опять же, нельзя работать друг у друга в фирме, когда одна будет начальницей, а вторая подчиненной. Тем более я примерно представляю, какой из Верки может получиться работник — в особенности если она уже много лет раньше часу дня не просыпается. И вообще, Верка считала, что права наших путан ущемляются государством. Привела в пример Бразилию (Лешка от ее знаний просто обалдел). В Бразилии же Веркины заокеанские коллеги добились пенсии по старости, оплачиваемого декретного отпуска и бесплатного медицинского обслуживания.
— У нас медицина бесплатная, — заметил Афганец.
— Ты ею пользуешься? — усмехнулась Верка.
— Я не нуждаюсь во врачебных услугах! — рявкнул Лешка, в очередной раз грохнув кулаком по столу.
— А как насчет невропатолога? — спросила подружка и продолжала свои рассуждения.
Если ей не удастся в обозримом будущем найти несметный клад или собрать достаточную сумму, она должна подумать о замужестве. Я, признаться, была на сто процентов уверена, что «достаточную» сумму собрать не удастся, потому что цифр с таким количеством нулей в природе просто не существует. Поэтому Верка пришла к выводу: нужно приглядывать кандидата на роль законного супруга. Чтобы содержал, ублажал и не особо приставал. Обязательное условие: муж должен быть подкаблучником.
— Я уже думала, Леша, что из всех моих знакомых на роль мужа мне больше всего подошел бы ты, — невозмутимо продолжала Верка, наступив мне под столом на ногу. Лешка подавился очередной порцией коньяка. — Но Ланочка мне дороже. И ее дружба дороже, чем решение моих проблем при помощи мужа. И как раз Ланочка (и ее родственники) в состоянии помочь мне собрать необходимую сумму для безбедного существования до самого дня моей смерти. Других кандидатов я как-то не вижу.
— Это-то точно, — прошипел Афганец. — Таких, как ваша компашка, больше нет. Но если я тебя сейчас придушу, собирать больше ничего не придется. Завещание-то хоть на Ланку составила? Не пропадет уже собранное? Государству не достанется?
— Я так похожа на идиотку? — рявкнула Верка.
— Ты хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? — расхохотался Лешка. Но Верка не обратила на него внимания и продолжала вопить:
— Да чтобы я хоть что-нибудь этому государству?.. Но насчет завещания ты прав… Ланка, в самом деле надо бы что-то оформить.
— Вера, ты что, умирать собралась?
— С той жизнью, которую вы ведете, — встрял Афганец, — я вообще удивляюсь, что вы обе до сих пор живы. И как я сам не прикончил вас обеих? Признаться, руки давно чешутся.
