Впервые попавший в Нижнюю Верею приезжий чувствовал себя на его чистеньких узких улочках словно перенесённым на три-четыре столетия назад! Чувство это преследовало его повсюду, где бы он не находился, и не покидало до самого отъезда. "Поговаривают, что где-то в Подмосковье своя Верея имеется, — вспомнил Симаков и с гордостью подумал, — Да наша подревнее будет!

Он подъехал к городу минут через сорок и с огорчением увидел, что блага демократии проникли и в этот глухой, заповедный уголок России. Симаков давно не наведывался в здешние края и поэтому вид новенького, словно с картинки, элитного коттеджного посёлка, выросшего как по волшебству в ближайшем пригороде Нижней Вереи, неприятно поразил его.

Собственно, против самого посёлка Симаков ничего не имел, вся неприятность заключалась в том, что расположен он был не совсем удачно. Громадные особняки с обеих сторон оседлали трассу, ведущую в город, и основательно перегородили в него свободный доступ…

На фоне прозябающей в нищете сельской округи и самого города, этот супермодный и суперсовременный посёлок, каждый кирпич которого вопил о непомерной состоятельности своих владельцев, казалось откровенно вызывающе кичился своим неправедно нажитым богатством…

Симаков резонно предположил, что попадёт в Нижнюю Верею, проскочив через посёлок напрямик, но не тут то было!

Внезапно дорогу ему перегородил раскрашенный в красно-белую полоску опущенный шлагбаум. Он остановился перед ним и удивлённо осмотрелся. Только теперь он заметил, что посёлок и часть трассы, вдоль которой он вырос, огорожены высоченной оградой из сетки-рабицы, по верху которой тянулись закреплённые на фарфоровых изоляторах электрические провода.

"Мать чесная! — ахнул Симаков, — Никак под напряжением? Ой-ё-ё, что делается!"

За шлагбаумом, шагах в десяти, возвышались автоматические решетчатые ворота, створки которых украшал высокохудожественный, ручной ковки орнамент.

Пока Симаков глазел по сторонам, гадая, как же ему попасть в город, из изящной пластиковой будки, стоящей возле шлагбаума, вышел почёсываясь заспанный охранник с резиновой палкой в руке. Выглядел он каким-то помятым, на лице красовалась щетина трёхдневной давности и от него за километр разило свежим перегаром. Поигрывая дубинкой, секьюрити неспеша приблизился к мотоциклу и принялся демонстративно-брезгливо осматривать и запылённый транспорт и его владельца.

Возможно, от увиденного у охранника что то замкнуло в голове, потому что он неожиданно заорал на Симакова благим матом:

— Куда прёшь, дярёвня неотёсанная, мать-твою-перемать! Разуй глаза, сельпо немытое, видишь, въезд на территорию посёлка только по спецпропускам! Мать-твою-перемать!

Симаков и без охранника прекрасно видел огромные щиты, на которых чернели грозные надписи: "Стой! Частная собственность!", "Въезд только по спецпропускам!", "Предъявляйте пропуска в развёрнутом виде!", "Въезд грузового транспорта и автотракторной техники только с разрешения администрации", "Сквозной проезд через посёлок строго запрещён!", "Объезд! " и ещё с десяток указаний и предупреждений подобного рода.

Михаил Степанович плюнул с досады и обернулся к охраннику:

— Ну чего орать то? Чай не глухой? Мне в город надобно, ты бы чем ругаться, подсказал, как лучше проехать?

Охранник, в недавнем прошлом работник милиции, "по-тихому" уволенный их органов за беспробудное пьянство, прогулы и рукоприкладство к задержанным, настроен был отнюдь не миролюбиво и находился, что называется, "на взводе".

Всего пять минут назад он получил нешутошный, но вполне заслуженный нагоняй от начальника караула, приехавшего на пост с проверкой. Тот, по национальности грузин, не стесняясь в выражениях отчитал его за сон на посту, неопрятный внешний вид и неистребимый сивушный дух…

Теперь охранник искал на ком бы выместить душившую его злобу. Приезжий деревенский лох показался ему кандидатурой подходящей. Услышав спокойный, рассудительный говор сельского мужика, он мгновенно рассвирепел и окончательно потеряв всякий контроль, набросился на Симакова, собираясь как следует проучить оборзевшую деревенщину резиновой палкой.

Опыт в этом деле у него имелся, и не малый. Он приобрёл его, работая постовым, когда по-свойски "учил" задержанных за мелкие правонарушения бомжей и пьяниц. В предвкушении ни с чем не сравнимого удовольствия, охранник обрушил на Симакова град сокрушительных ударов.

Но тут случилось нечто невероятное! Ничего не подозревающий и потому спокойно сидящий на мотоцикле "лох" вдруг ловко соскочил с седла, метнулся навстречу охраннику и неуловимым движением вырвал у того из рук палку. Нападавший ничего не успел понять, как Симаков развернул его на сто восемьдесят градусов и огрел отобранной дубинкой между лопаток, одновременно награждая мощным пинком под зад.

Охранник, получивший ускорение в "пятую" точку, пролетел метра три, запнулся за бордюр и в падении врезался плечом в будку. Ажурное, но как оказалось, чересчур хлипкое строение с треском и звоном рассыпалось на части, похоронив под собой охранника. Когда тот пришёл в себя и выбрался из-под обломков, мотоциклиста и след простыл…

…Объезжая злополучный посёлок стороной, Симаков с интересом поглядывал на необъятные особняки, которые в окружении подсобных строений прятались за глухими, трёхметровой высоты заборами, по верхней кромке которых тянулись ряды торчащих вверх и вкось острозаточенных штырей.

— Ишь, заборища отгрохали! — осуждающе качал он головой, — Знать, боятся, да и совесть не чиста! Я так думаю: ежели ты честный человек, то тебе ни забор, ни собаки сторожевые, ни охрана ни к чему! "

Вскоре посёлок остался в стороне и мотоцикл углубился в переплетение кривых улочек одноэтажного пригорода Нижней Вереи. Симаков замедлил ход и принялся зорко посматривать по сторонам. Он выискивал приколоченные к заборам таблички с номерами домов и названием улицы, по которой сейчас ехал.

На его счастье она носила имя Павлика Морозова, а дед Матвей как раз и проживал на этой самой улице в собственном доме под номером N36, согласно адресу в его записной книжке. Эта была удача и она окрылила Михаила Степановича. Теперь он чувствовал себя более уверенно, чем в начале пути. Через каких-нибудь четверть часа он встретится с Поликарповым, поговорит с дедом, усадит в коляску и отвезёт домой. А там дед Матвей укажет место для колодца и можно будет браться за дело!

Выложенная булыжником мостовая сделала очередной поворот. Дом слева белел табличкой с номером N8, а справа — N9! "Следовательно, жилище деда Матвея будет чуть дальше по чётной стороне улицы" — вычислил Симаков и посмотрел вдоль дороги.

Огороженная дощатыми крашеными заборами, она терялась в далёком полумраке. Высокие тополя и клены, обрамлявшие её, плотно смыкались могучими кронами, создавая сплошной шатёр, который полностью скрывал проезжую часть от жгучих солнечных лучей. По истёртым от времени камням мостовой прыгали и рябили в глазах редкие солнечные зайчики. Душный, застоявшийся воздух обволакивал его невидимым липким саваном. Улочка превратилась в сонное царство тишины и спокойствия…

После стычки с охранником, Симаков не переставал сокрушаться: "Надо же, как сорвался!

Это был практически первый случай, когда за последний десяток лет ему пришлось применить приобретённые в десантных войсках навыки рукопашного боя.

"Я-то думал, что всё перезабыл, ан нет! Видать такие вещи остаются навсегда. И, главное, как всё ловко получилось. Будто все эти годы только тем и занимался, что тренировался без устали! Чудно! "

Вдруг вой сирены за спиной прервал его размышления. Симаков поспешно прижался к обочине, пропуская вперёд две пожарные машины, "Скорую помощь" и милицейский "Уазик", следовавшие друг за другом на большой скорости.

Дремотная тишина и покой как по волшебству улетучились с проулка под натиском режущих слух завываний. Словно по команде вокруг захлопали двери и ставни, заскрипели калитки. Жители ближайших домов повыскакивали на улицу кто в чём был. Все тревожно перекликались и приставали друг к другу с вопросом: "Что случилось?! "