Каким чудовищем представилась бугаю дребезжаще-сигналящая и изры-

гающая столбы сизых выхлопных газов машина — неизвестно, но только оставив

скотника в покое, бык шарахнулся в сторону и стремглав ускакал в поле обиженно ревя и высоко взбрыкивая задние ноги.

Его отыскали за семь километров от Давыдова на берегу речушки изъдохшим…

Тело Федула походило на окровавленный кожаный мешок, наполненный переломанными костями. Васька с доярками бережно уложили потерявшего сознание мужика в кузов и грузовик на предельной скорости умчался в Карманово, где на весь район ещё сохранилась одна-единственная поликлиника…

Сегодня утром, перед тем как отправиться на бригаду, Симаков решил ещё немного углубить колодец. Он убрал щит и вместе с лопатой спрыгнул в яму. Прежде чем вогнать штык в землю, он поплевал на ладони. И тут его внимание привлёк подозрительный шум над головой. Симаков задрал голову по- смотреть, что за возня происходит на дереве. Увиденное заставило его вздрогнуть и обомлеть.

Ещё бы: все нижние ветви вяза чернели от собравшихся там со всей округи ворон. Была их тьма-тьмущая, не счесть!

"Они же мне всех цыплят потаскают! — ужаснулся Симаков и замахнулся на ворон лопатой, — А ну, кыш, кыш,! Пошли прочь, зар-р-разы!

Но вороны не отреагировали, окрики человека их не тронули. Словно пернатые зомби они уставились на дно ямы и не отрывали от него глаз ни на секунду. Симаков рассвирепел. Выскочив из ямы, он принялся с силой дубасить по ветвям лопатой. Только тогда вороны наконец пришли в себя. Нехотя, одна за другой, они стали срываться с ветвей и кружить над двором, сбиваясь в стаю. Когда последняя птица влилась в чёрную, пронзительно-противно каркающую карусель, все дружно улетели за реку…

За это утро Симаков углубился ещё на полметра. Теперь края ямы приходились ему где-то на уровне груди. Если бы не предусмотрительно захваченная стремянка, то выбраться из раскопа без посторонней помощи было бы трудновато.

Времени оставалось в обрез, но он всё точно рассчитал. Отложив лопату, прикатил с заднего двора один из бетонных обручей и с помощью натянутых канатов в одиночку спустил его в яму. Обруч лёг легко и свободно, как домой к себе вернулся. Теперь, по мере подкапывания дна, он будет сам проседать под собственным весом и одновременно препятствовать оползню стенок.

Симаков полюбовался на работу: чуть позже таким же макаром он спустит в колодец и второй обруч и третий. Но время поджимало и он, наскоро поужинав, отправился на работу, по пути заехав к сельсовету, на крыльце которого был приколочен почтовый ящик. В него-то он и опустил написанное давеча Клавдией письмо.

* * *

Вечером Симаков опять занялся колодцем, и проковырялся до темноты.

Яма углубилась ещё на метр — полтора. Теперь он скрывался в ней полностью, с головой и вытянутыми вверх руками. "Крышка с ручками!" — говаривал он будучи пацаном, когда во время купания мерил дно речки…

Работа хоть и медленно, но продвигалась!

Всякий раз приходилось выбираться по стремянке на верх, за верёвку вытаскивать наполненное до краёв ведро, тащить его за огород и высыпать землю в неглубокий овражек. Потом возвращаться назад и вновь спускаться вниз…

Кончив копать, он опустил в раскоп второй обруч. Тот точнёхонько лёг на первый. Вслед за ним последовали третий, четвёртый, пятый и шестой! Яма заметно преобразилась! Теперь Симаков видел перед собой самый настоящий колодец, только что без воды.

А вода должна была появиться уже очень скоро! Он не столько верил лозоходу со странными глазами, сколько своим собственным ощущениям, кото-

рые нашёптывали ему, что копать осталось совсем немного. А Симаков в пос-

леднее время всё чаще и чаще стал прислушиваться к себе, хотя раньше ничего

подобного не делал. От раздумий его отвлекла Клавдия, замучившаяся звать мужа ужинать. Закрыв начавший приобретать конкретные формы колодец щитом, Симаков отправился за хату в самодельную душевую кабину.

Откуда ему было знать, что продолжи он работу ещё на четверть часа, то

непременно наткнулся бы… не на воду, нет, а на НЕЧТО, из-за которого посходи-

ли с ума не только спецслужбы России, но и неведомые могучие силы, о сущест- вовании которых мало кто подозревал!

* * *

За час до полуночи со дна колодца донёсся едва различимый приглушённый гул и земля вокруг мелко задрожала. Так было и в прошлую ночь, но значительно слабее. Гул и дрожь продолжались секунд десять-пятнадцать, потом всё резко оборвалось. В наступившей тишине вдруг прозвучал хрустальный перезвон, словно упившиеся купцы принялись крушить благородную посуду.

Но не это было главным, а то, что земля на дне колодца зашевелилась и разом ухнула куда-то вниз, открывая тёмный зев идеально круглого входа в непроглядное подземелье…

Во мраке что-то зашевелилось и потянулось к выходу. Через мгновение из люка в колодец выползло кошмарное крылатое создание, от которого за версту несло смрадом разложения. Волосатое чудовище дышало хрипло, со свистом, видно ему недавно пришлось преодолеть неблизкий путь. Свет звёзд и полной луны едва проникал под щит, но его хватило, что бы полностью осветить пришельца из-под земли.

Это было обезьяноподобное существо с массивным, покрытым густой шерстью туловищем, снабжённым перепончатыми складывающимися за спин ой крыльями птеродактиля!

Между стенками колодца и краями люка осталось довольно широкое сво бодное пространство и монстр прочно закрепился на нём, встав на кривые короткие лапы с острыми когтями. Он удовлетворённо засопел и жадно втянул в себя напоенный летними ароматами ночной воздух.

Осмотревшись, чудовище сообразило, что оказалось не на поверхности земли, а в какой-то вертикальной шахте. Но до поверхности оставалось совсем немного и выход над головой прикрывал дощатый щит. Монстр взмахнул лапой и отбросил его в сторону. В привыкшие к темноте глаза чудища тут же ударил ослепительный блеск звёзд и на мгновение ослепил его. Он недовольно зарычал и прикрыл вытянутую морду лапами, не решаясь вновь взглянуть на небо. Собственная нерешительность сильно раздражала его и он разъярённо урчал, временами переходя на тонкое повизгивание. Только спустя пару минут монстр смог нормально видеть. С ловкостью обезьяны он быстро выкарабкался из колодца и с любопытством осмотрелся.

Всё в этом мире представлялось ему новым, незнакомым и непривыч-ным. Особенно звёзды на небе. В его времена светили совсем другие созвездия. И природа тогда была иная, на эту не похожая. Где бесконечный мировой океан? Где деревья-великаны? Где города-мегаполисы? Где золотокожие люди, уничтожающие друг друга в бесконечных кровопролитных войнах? Где вражеские солдаты, которых следует безжалостно убивать, а кровь выпивать?

Воспоминания обострили голод, монстра скрутило от болезненных спазм в желудке. Последний раз он питался незадолго перед тем, как его усыпили в лаборатории. Сколько времени он проспал, кто знает? А сколько плутал по подземелью, пока отыскал этот выход на поверхность? И всё это время голод неотступно преследовал его, словно электронный "прилипала" вражеской разведки…

Монстр мысленно просканировал окрестности: в соседних жилищах спали уставшие за день люди. Мирная идиллия. Войной тут и не пахнет. Впрочем, ему всё равно, воюют люди этого мира или нет. Он хочет есть и этим всё сказано.

Монстр обернулся и посмотрел на темнеющие окна дома, рядом с которым выбрался из подземелья. В нём тоже отдыхали мужчина и женщина. Можно было бы напасть на них, высадив дверь или окно, но это не его стиль. Он приучен атаковать бесшумно и молниеносно! Он — смерть, несущаяся на крыльях ночи! Он — тень, он — призрак! Во всяком случае, так утверждал их капрал-инструктор…