— Похоже…

Жеребец пошёл медленнее, где трусцой, где шагом. Трясти почти перестало. Пару раз невдалеке прокричала ночная птица. Возница несколько раз ме нял направление, поворачивя то в одну, то в другую сторону и это стало раздражать Симакова:

"Что он тыкается, как слепой щенок? Заблудился, что ли? Дорогу не может отысать? "

Вдруг его осенило:

"Да это он нас с Клавдией с толку сбивает! Путает, что бы мы не догадались, куда везёт, да потом сами дороги к этому месту не нашли… Кружит вокруг да около, хитрован…"

Вскоре они переехали неглубокий лесной ручеёк. Его журчание слышалось довольно отчётливо, да и жеребец остановился напиться… Симаков вдруг похолодел:

"А не на Чёртову ли Поляну ты нас везёшь, мил друг? — так и подмывало его

спросить возницу, но он промолчал, чувствуя как от страшной догадки проши- бает холодный пот, — Насколько я помню, впереди, перед самой поляной, должен быть неглубокий сухой овражек".

Не прошло и нескольких минут, как ходок действительно нырнул в овраг… Симаков запаниковал! Ещё пять минут езды таким ходом и они достигнут большой лесной поляны. Она одна такая во всём лесу… А может, и во всём свете!

Местные называют её не иначе, как Чёртовой или Поляной Смерти, или Чёртовым Кладбищем и избегают как огня! Людская молва приписывает ей дурную славу. Поговаривают, что ежели кто ненароком забредёт на неё, будь то человек или животное, или птица какая залетит, то тут им и смерть!

Причём мелкие грызуны или птахи погибали почти мгновенно, а вот крупные животные, к примеру лошадь или корова, чуть позже. Человек же — часа через полтора-два и в страшных мучениях!

Правда, сколько Симаков помнил себя, о человеческих жертвах ему слы шать не доводилось, а вот мертвых лесных животных на поляне он видел собственными глазами…

Он слыл заядлым грибником, и всякий раз, отправляясь в поход за грибами, нет-нет да и заглядывал на Поляну Смерти. Его тянуло к ней как магнитом, и он не мог понять, отчего. Он подолгу простаивал на приличном расстоянии от её края не решаясь подойти поближе, и всё смотрел и смотрел на это загадочное место, не в силах оторвать глаз. В то же время ему казалось, что он сам ощущает на спине чьи-то внимательные взгляды…

Трава на поляне, хоть густая и высокая, тем не менее имела какой-то аномально серый оттенок, словно её припорошило пеплом. Ветви деревьев и кустов, окружавших поляну по периметру, свисали к земле безжизненными обугленными плетьми. На самой же поляне пиками торчали обожжённые стволы молоденьких берёзок и ёлок.

В центральной её части врос в землю обломок гранита причудливой формы. Его плотным кольцом окружали почерневшие от невидимого огня кусты

ежевики. Если присмотреться к обломку повнимательнее, да добавить чуток фантазии, то дикий камень вполне может сойти за припавшего к воде медведя! Ни дать — ни взять, пьёт косолапый из ручья и ухом не ведёт!

Но самой удивительной достопримечательностью поляны был, конечно,

старый могучий дуб. Кряжистый великан возвышался ближе к её северной око-нечности и в контраст к остальным растениям сверкал глубокой свежей зеленью листвы. По всему было видно, что невидимый смертоносный жар, излучаемый недрами поляны, на него никак не действовал!

Ещё на Поляне Смерти можно увидеть множество чернеющих тушек

погибших животных и птиц. Лесные обитатели постоянно проникают на смерте-

льно опасную территорию в поисках пропитания и находят тут свой бессрочный конец. То тут, то там в траве белеют маленькие кучки костей, вызывая у случай-ных грибников панический ужас перед этим местом…

Симаков хотел было поделиться с женой своим неприятным открытием, но вовремя одумался: нечего её беспокоить раньше времени! На память вдруг пришёл один эпизод из его бурной и богатой на приключения юности…

…Случилось так, что в тот день, получив из военкомата повестку, он при-нялся тут же "обмывать" это событие с друзьями. Пили самогон, припасённый родителями на проводы. Он выпил столько, что потерял над собой всякий конт-роль. Испытывая необыкновенный подъём и ощущая себя геройским парнем, он, красуясь перед девчонками, начал бахвалиться, что, мол, ему всё ни по чём, и что он запросто прогулятся по Поляне Смерти. До того разошёлся доказывая свою храбрость, что даже поспорил на литр первача…

Не откладывая дела в долгий ящик, вся компания, а было их человек де-сять — двенадцать, оседлала мотоциклы, усадив за спиной подруг, и гогоча на всю деревню, помчалась в лес. Однако, уже на подъезде к кромке леса, многие горячие головы заметно поостыли.

Видно, часть алкоголя выветрилась в дороге, а свежий ветерок прочистил мозги. Ребята, что потрезвее, принялись отговаривать Мишку от его затеи. Но Си маков упёрся как бык и ни в какую! Ступив на еле приметную тропинку, он с напускной бодростью решительно шагнул под сень вековых деревьев и углубился в вечерний лес.

С ним пошли двое одноклассников, с одним из которых он и поспорил на самогон. Второй был до того пьян, что его пришлось взять под руки и вести. Быстро смеркалось. В лесу стало темно, на небе высыпали звёзды. Луна осветила деревья призрачным светом. Когда они расступились, открылся вид на Поляну Смерти, залитую мертвенным салатовым свечением.

От её близости приятелей Симакова обуял ужас — они встали как вкопанные и ни шагу дальше! Он сам испытывал нечто подобное, но виду не показал. Вдруг один из приятелей, тот, что был самым пьяным, вдруг выкрикнул что-то неразборчивое, замахал руками, вырвался и убежал назад к мотоциклам. Симаков посмотрел ему в след и решительно пошёл к поляне.

Однако, сделать он смог только пять-шесть шагов, каждый из которых давался ему с превеликим трудом. Он чувствовал, как ноги наливаются свинцом и решительность улетучивается словно воздух из проколотого колеса мотоцикла. Вдруг на глаза ему попался свежий трупик белки на краю поляны и кучка белеющих костей рядом с ним. Он моментально протрезвел и остановился, осо знав наконец, что никакая сила в мире больше не заставит его сделать хоть один шаг вперёд!

— Мишь? Ты как? — позвал его оставшийся позади спорщик. — Может, дальше не надо? Ну его к лешему, этот спор! Давай возвращаться, не нужен мне твой самогон…

— Ладно! — согласился Симаков и сразу же почувствовал огромное облегчение,

— Назад, так назад! Ты выиграл, я — проиграл! Поехали в деревню, отдам тебе твой литр!

Из этой истории он извлёк для себя весьма полезный урок: впредь не следует напиваться до бесчувствия — раз, и стараться в любом состоянии контролировать свои слова и поступки — два!

— Тпр-ру-у! — возница натянул вожжи и остановил коня.

— Приехали! — обернулся он к Симаковым, — Таперича можно сымать повязки.

Пока Михаил Степанович щурился, осматриваясь по сторонам, возница помог Клавдии сойти с ходка, а потом нырнул в темноту и исчез, наказав на последок:

— Ждитя тута! Счас к вам подойдут…

Ходок остановился с краю большой лесной поляны, на северной оконечности которой, перед могучим дубом, полыхали три огромных костра, а в центре возвышался такой знакомый обломок скалы. Увидев его Симаков обречённо вздохнул:

— Так и есть! Привезли на Чёртово Кладбище… Но почему? Зачем?

Жена прижалась к нему и тихо спросила: "Где мы? "

— В лесу… — ответил он неопределённо. Пугать её известием о Поляне Смерти

как-то не хотелось. Она, конечно была наслышана о ней, но видеть, кажется, не видела, поэтому и не узнает сейчас, тем более в темноте… Нет, открывать ей правду и х местонахождения по-любому не стоит…

Он прислушался к себе, но как ни странно, никаких негативных ощущений в организме не выявил. Нигде ни кололо, ни саднило, ни жгло, голова не кружилась и не болела, его не тошнило и не мутило… Удивительно! Ему всегда казалось, что стоит лишь шаг ступить на Чёртову Поляну, как тут же и начнётся! Однако, они с женой топчутся по ней уже минут пять и — ничего!

"Да что же это такое? Почему я не чувствую боли? Почему всё как обычно? — думал Симаков, растерянно озираясь по сторонам.