— Но кто это? — удивился Касим. — Если подмога, то слишком малочисленная. Их же не больше двух дюжин… Что за безумцы? А вдруг здесь какая-то хитрость Климоги?

— О небо, это невероятно, — прошептал Владигор. — Кажется, я узнаю коня…

— Не того ли белого, что вперед всех вырвался? — спросил Панфил. — Приметный скакун. Даже отсюда видно, что не простых кровей. Как ветер мчится!

— Открывайте ворота, — уверенно сказал Владигор. — Это синегорский отряд. Не понимаю, как они здесь оказались, но их командир — на моем Лиходее, а Лиходей чужому человеку ни за что бы не подчинился… Значит, Ждан к нам торопится!

Он понял свою ошибку лишь после того, как ворота распахнулись и на площадь влетели всадники. По одежде и оружию Владигор распознал в них не синегорцев, как подумалось вначале, а ильмерских воинов. Но командовавший ими всадник на златогривом коне все-таки был синегорцем!

Лиходей, приветствуя своего хозяина, радостно заржал. Всадник устало соскочил на землю, снял с головы синегорский шлем — и русые волосы тяжелой волной упали на плечи.

— Любава! — опешил Владигор.

— Здравствуй, братец, — лучезарно улыбнулась княжна. — Не ждал, как вижу… Может, хватит столбом-то стоять, неужто сестренку обнять не хочешь?

Брат и сестра крепко обнялись.

Однако первое радостное чувство, вызванное нежданной встречей с Любавой, быстро сменилось тревогой.

— Как ты здесь оказалась? Зачем? — спросил Владигор, нахмурив брови. — Ратное дело — не женское. Не видела разве, что орда подступает?

— Не слепая, чай, — сердито, в тон брату, ответила княжна. — Потому и спешила. Спасибо Абдархору и его смельчакам, помогли в крепость прорваться.

На дальнейшие расспросы времени не оставалось, хотя Владигор совершенно не понимал, где и как скрестились дороги Любавы и Абдархора. С верхнего уступа надвратной башни послышался громкий свист — воевода просил князя как можно скорее подняться наверх.

Перед взорами защитников Дарсана, устремленными к западным холмам, происходило нечто странное. Всадники Абдархора, которые только что спаслись бегством от разбойной ватаги и вполне могли уйти от своих преследователей, вдруг повернули коней навстречу врагу.

Это воистину было подарком для головорезов Засохи. Они тут же рассыпали свой клин в полукольцо, отрезав изрядно поредевший савроматский отряд от спасительных холмов. Теперь судьба Абдархора была предрешена… Даже если он предполагал столь отчаянным способом пробиться к западным воротам крепости, его намерения сразу пресек Климога: приостановив продвижение срединного клина орды к стенам Дарсана, Кровавый направил в поддержку своим разбойникам почти сотню конных варваров. Если Абдархор и проломит растянувшийся по равнине железный заслон копьеносцев, дальше пройти не позволят его бывшие союзники, по-прежнему беспрекословно подчиняющиеся Климоге Кровавому.

И в тот миг, когда гибель отряда Абдархора казалась уже неминуемой, из редколесья между западными и северными холмами на полукольцо разбойной ватаги устремилась новая атакующая лавина!

В ней было не менее полутора сотен всадников, способных одним своим видом обратить врага в беспорядочное бегство. Мохнатые, рослые, длиннорукие, вооруженные огромными дубинами и короткими дротиками, они ворвались в слабо защищенное правое крыло ватаги и за несколько мгновений размолотили его в кровавое месиво.

— Боги небесные! — в один голос вскричали воевода Касим и посланник Ермий. — Ведь это беренды!..

— Они самые, — невозмутимо подтвердила Любава, вслед за князем поднявшаяся на башню. — Племя Грыма Отважного. Кажется, мы поспели вовремя, брат?

Владигор ничего не ответил, но в глазах его светились восхищение и благодарность. Ильмерцы, хотя и были немало удивлены появлением синегорской княжны, тоже не стали отвлекаться на лишние сейчас вопросы. Разворачивающаяся битва приковала к себе все их внимание.

Ватага Засохи, получив сокрушающий удар справа, из последних сил пыталась вырваться из ловушки. Однако совместные действия всадников Абдархора и Грыма Отважного умело пресекли эти хаотичные попытки. Железное полукольцо, главную мощь которого составляли облаченные в броню копьеносцы, превратилось в бестолково отбивающуюся толпу.

Климога, очевидно, не желал смириться с потерей разбойной ватаги, которая целых два года была его единственной и самой надежной опорой в этих краях. Не задумываясь, он бросил на запад — в дополнение к сотне конных варваров, почему-то не очень спешащих выручать угодивших в беду, разбойников, — большую часть срединного клина.

Одновременно, боясь, что защитники крепости воспользуются выгодной ситуацией и нападут на ослабленный срединный клин, дабы уничтожить осадные орудия, Кровавый распорядился отложить атаку на пристань и юго-восточные укрепления Дарсана. Лучники из правого клина должны были срочно бежать к срединному и, обстреливая крепость, не позволить ильмерцам сунуться на равнину из главных ворот.

В результате весь хорошо разработанный план сражения рухнул. Трехтысячная орда, сбитая с толку новыми и не слишком внятными приказами Климоги, развалилась на куски и растеклась по равнине, как трещит и распадается ледяная гора под жаркими солнечными лучами…

Владигор, внимательно следивший за происходящим, вдруг ощутил, как обострились все его мысли, а в теле забурлила неукротимая молодецкая сила. Словно почувствовав внутреннее состояние своего хозяина, громким ржанием отозвался Лиходей.

— Пришел мой черед, — решительно произнес Владигор и, обернувшись к Любаве, добавил: — Спасибо за Лиходея. Ведь это из-за него ты примчалась в Дарсан?

— Хвала Перуну, — улыбнулась княжна. — Наконец-то сообразил!

— Что ты намереваешься сделать, князь? — с недоумением взглянул на Владигора посланник Ермий.

— Хочу напомнить Климоге Кровавому, как сверкает в бою Богатырский меч.

С этими словами он сбежал по крутой лестнице вниз, где у крепостных ворот нетерпеливо бил в землю копытом златогривый жеребец. Единым махом вскочив на своего любимца, Владигор приказал стражникам открыть створку главных ворот. И такая несокрушимая воля была в нем, что ильмерцы без колебаний кинулись исполнять сей странный приказ.

Увидев, как приоткрываются ворота, Ермий воскликнул:

— Да он с ума сошел! Его же в капусту порубят!..

— Нечто подобное ты и вчера говорил, — напомнил посланнику Панфил. — Но тогда у князя только меч был, а теперь и дивный конь появился. Говорят, этот златогривый — прямой потомок Перуновых кобылиц.

— Верно говорят, — подтвердила княжна. — Лиходеюшка целого табуна стоит.

— А что в мече особого? — спросил Ермий. — Почему он его Богатырским назвал? С виду — вполне обычный, разве лишь изумруды в перекрестье знатные да ножны богатые.

— Не в украшениях суть, а в силе волшебной, — объяснила Любава. — Сей меч выкован в чародейской кузне, магическими заговорами освящен, нашей родовой клятвой помечен… Чародеи, покровительствующие Братским Княжествам, считают, что он несет погибель всем прихвостням Злыдня — врагам Поднебесного мира.

— Ну, на богов надейся, а сам не плошай! — прервал ее Касим, с тревогой оглядывая вражеское войско. — Панфил, бери свою сотню и вдарь по их правому клину, через Поречные ворота! А ты, Прозор, как орда на Панфила кинется, с другой сотней от Северных ворот выступишь.

— А кто на стенах останется? — встрял Ермий. — Одни мужики с дрекольями? Если орда сейчас на приступ пойдет, не удержимся!

— Ох, да не лезь ты, коли ума не хватает! — сердито отмахнулся воевода от княжеского посланника. — Для того и ударить нужно, чтобы Климоге не до приступа было. Владигор, умница, самое время угадал для атаки!.. Глянь-ка лучше, что он вытворяет! Отродясь такого не видывал!..

Зрелище, открывавшееся с высоты надвратной башни, в самом деле выглядело грандиозным и фантастическим.

Лучники, которые по приказу Климоги должны были пресечь любую попытку ильмерцев напасть на орду, весьма удивились появлению у главных ворот крепости одинокого всадника на белом коне. Их командир подумал, вероятно, что из Дарсана шлют человека для переговоров о сдаче крепости, и велел своим воинам подпустить его поближе.