На лицах трех десятков человек, наблюдавших за тем, как свеон и синегорец готовятся к смертельному бою, можно было прочесть самые разнообразные чувства: озабоченность и волнение, холодное любопытство и предвкушение азартного зрелища, злорадство и тревожное ожидание. Мало кто решился бы предсказать исход поединка, ибо даже внешне противники казались равными по силе и ловкости.

Оба молодые и статные, широкоплечие и мускулистые, они двигались, примериваясь друг к другу, с какой-то особой упругостью. Изар, который был на полголовы ниже Владия, еще и пригнулся, устрашающе оскалив зубы, отчего стал вдруг очень похож на злобного и сильного волка. Однако его звериные ужимки вызвали только мимолетную улыбку на губах синегорца.

Первым напал Изар. Внезапно распрямившись, он попытался ударить Владия кинжалом в грудь, но тот сделал короткий шаг в сторону — и удар пришелся в пустоту. Свеон тут же отпрянул, чтобы не нарваться на ответный выпад. И вовремя. Клинок синегорца рассек воздух возле его плеча.

От нового броска противника Владий не стал уклоняться. Кинжалы со звоном скрестились, проверяя на прочность себя и своих хозяев. Вновь Изар вынужден был отступить, но лишь затем, чтобы, скользнув к земле, постараться вонзить клинок в бедро Владия. Синегорец и на сей раз успел отскочить, в свою очередь ударив его ребром левой ладони по основанию шеи.

Перекатившись через голову, Изар мгновенно встал на ноги. Гримаса боли исказила его лицо и сразу исчезла, уступив место прежнему злобному оскалу. Зрителям было ясно: окажись он менее изворотливым — и удар Владия переломил бы ему шейные позвонки.

Синегорец почему-то не спешил воспользоваться достигнутым преимуществом. Он не рванулся к противнику, а наоборот — сделал шаг назад, будто приглашая Изара к новой атаке. Похоже, что и свеона такое поведение Владия несколько озадачило. Теперь он тоже не торопился, выжидая дальнейших действий синегорца. Схватка, к неудовольствию некоторых зрителей, начинала терять свою остроту.

Только дружинный сотник Демид, уже видавший синегорца в деле, понял его замысел: Владий не хочет убивать молодого свеона, а собирается лишь обезоружить его и скрутить, как некогда поступил с Родькой! Но почему? Неумное и неуместное милосердие!..

Изар наконец вновь кинулся на синегорца. Зазвенели клинки, засверкали молниями. Правду говорил Гуннар — хоть и молод Изар, но боец отменный. Его бешеный натиск заставил Владия пятиться, и какое-то время казалось, что синегорец вот-вот не выдержит, пропустит разящий удар вражеского кинжала.

Однако через несколько мгновений положение в корне изменилось. Теперь свеон вынужден был защищаться, с явным трудом парируя удары синегорца и шаг за шагом отступая к толпе зрителей. Развязка была близка.

Неожиданно из толпы выскочил Родька. Скользнув за спину синегорца, он выхватил меч из ножен, занес его над головой Владия… Но в следующий миг в воздухе мелькнул еще один клинок — и метательный нож Ольги вонзился негодяю между лопаток!

Все произошло столь быстро, что многие даже не успели осознать: откуда возле поединщиков появился третий человек и почему он, вдруг замерев, рухнул в траву?

Изар и Владий в пылу боя тоже ничего не заметили. В этот момент Изар, отбиваясь из последних сил, пропустил сокрушительный удар кулака Владия в грудь. В глазах у него помутилось. Он качнулся, едва устояв на ногах и уже понимая, что сейчас ненавистный синегорец вонзит свой клинок ему в сердце.

Вместо этого Владий перехватил его руку и…

— Смотрите! Браслет! — раздался чей-то крик. — Он убегает с браслетом.

Владий обернулся. И сразу увидел главное: Браслет Власти исчез с крестовины меча Демида, а свеон Гуннар, перемахнув через телегу, бежит во всю прыть к березовой роще.

Разгоряченный схваткой, Владий в первое мгновение даже не почувствовал, как кинжал Изара скользнул по ребрам. К счастью, удар оказался неточным и несильным, однако заставил Владия пошатнуться.

Под его рукой затрещала грубая ткань рубахи свеона. На обнажившемся плече врага изумленному синегорцу открылось клеймо: волчья голова, увенчанная рогами!

Изар, даже не сделав попытки ударить вторично, стремглав бросился за Гуннаром.

«Они из Волчьего Братства!..» — пронеслось в голове Владигора, и разрозненные мысли наконец-то сложились в единую картину.

Не раздумывая больше, он устремился за похитителем.

Если Демид, всякое повидавший за годы своей ратной службы, не сразу смог понять происходящее, то что же говорить обо всех прочих? На их глазах случилось нечто из ряда вон, однако — что именно?

Обозники застыли как вкопанные, глядя вслед бегущим. Лишь дружинник Вавила сперва подскочил к бездыханному телу своего приятеля, а затем, убедившись, что Родька мертв, вырвал из его руки меч и кинулся к Ольге. Впрочем, ему удалось сделать по направлению к скоморошке всего пару шагов: старик-гусляр резким взмахом кнута подсек его, а Демид — для пущего спокойствия — вмазал своим кулачищем по неразумной башке. Вавила, будто мешок с отрубями, свалился неподалеку от Родьки.

— На коней, живо! — крикнул Демид. — Их нужно догнать.

— Погодь, сотник, — остановил его Ставр. — Глянь, что делается…

В голосе купца слились испуг и тревога. Демид быстро оглянулся.

Свеоны, или кто они там были на самом деле, еще не достигли рощи. Владий отставал от них шагов на тридцать. Самое же поразительное заключалось в том, что все трое бежали… не по земле! Легкий белесый туман, стелющийся над лугом, под их ногами сгустился и потемнел. Там, где ступал Гуннар, он становился синевато-лиловым, напоминая грозовую тучу, и Гуннар с каждым шагом поднимался по этой туче все выше и выше.

Его соплеменник кричал что-то нечленораздельное и отчаянно старался не отставать. Владий держался за раненый бок, его мотало из стороны в сторону, но и он упрямо следовал за беглецами.

По лагерю вдруг захлестали порывы ледяного ветра, какой случается среди лютой зимы. Очумело заржали кони. Раздались крики:

— Колдуны! Нелюдь!..

— Отродье Триглава!..

Обозники спешно хватались за оружие, а кто потрусливее — прятались под телеги. Демиду стало не по себе.

— Это все Гуннар, — перекрывая вой ветра и конское ржание, крикнул под ухом Демида старик Ярец. — Он лицом изменился, когда браслет схватил! Будто постарел на сорок лет. Я сам видел!.. А двинуться не мог — он мои руки-ноги околдовал. Пропадет синегорец-то!..

Ветер стих так же внезапно, как и налетел. Люди испуганно озирались, ожидая еще какой-нибудь колдовской пакости. Но, кажется, новой опасности вблизи не было.

Лиловая туча теперь напоминала огромную гору. Вершиной она упиралась в небеса, и настоящие — не колдовские — облака проплывали мимо, не касаясь ее. Разглядеть кого-либо на этой горе было невозможно.

— Что будем делать, старшой? — спросил Ставр.

— Не знаю, — искренне признался Демид. — Деваться нам все равно некуда — скоро солнце зайдет… Подождем пока.

Владигор усилием воли остановил кровь. Большего он сейчас не мог сделать: чтобы рана затянулась, требуется хотя бы недолгий отдых и полное спокойствие.

Лиловый туман, сквозь который он продирался, кое-где был разорван и висел клочьями, как линялая шерсть на хребте дряхлого волка. Владигор надеялся, что это следы, оставленные беглецами.

После него туман разрывался схожим образом, значит… Да что значит?! У Владигора голова шла кругом. Он понимал одно: нельзя дать злодеям скрыться, нужно вернуть Браслет!

Когда послышались голоса, он тут же замер, боясь, что обрывки сиреневого тумана рассеются и выдадут присутствие третьего — лишнего. Хвала Перуну, не заметили!

Говорили грубо, не подозревая о возможном свидетеле.

— Ты посмел бросить меня! Ты нарушил законы Рогатой…

— Что ты понимаешь? Щенок, поскребыш! Не сумел даже ударить толком — и мне пришлось одурманивать этого молокососа Родьку.