– Знаю, – ответил Майлс. – Труднее всего было понять, почему вы перевели все деньги в прямые инвестиции, а не направили их на какие-нибудь посторонние цели. Поначалу мне показалось, что вы изощренный криминал.
– Прикажете принять это за комплимент?
– Да нет. Теперь я вижу, с чем столкнулся на самом деле. – И он покачал головой с тем же выражением: «Нет, вы только подумайте, бывают же такие люди на свете».
– Я просто хотел ей помочь, – втолковывал я. – Это не так уж аморально…
– Отнять деньги у бездомных собак? Это все равно, что украсть.
Что я мог сказать? Что Линдси не пылала страстью к собакам, в отличие от его мамы, что Линдси смогла убедить меня, что все это чепуха и человеческие отношения гораздо важнее. И что же, в конце концов, предложила мне Линдси в качестве «человеческих отношений»?
Я уткнулся в меню. Оно было иллюстрированным. С цветной фотографии мне соблазнительно подмигнуло крем-брюле с корицей.
– Слушайте, – заговорил Майлс, – я тут подумал и решил: может быть, покончим со всем этим?
– Как покончим? – несколько опешил я.
– Я верну вашу исповедь с признанием во всех грехах, что вы натворили, и лично гарантирую, что не буду преследовать по закону. Как вам такой вариант?
– И что дальше?
– А ничего. Разойдемся каждый своей дорогой.
Крем-брюле вдруг перестало казаться таким привлекательным.
Конечно, можно все начать сначала. Выбить свою кредитную карточку из Робинсонов, занять пару тысяч в банке, начать встречаться с Люси. Может быть, даже бросить карьеру агента по недвижимости, если получится сколотить капитал, играя вместе с Пучком. (Вот интересно – еще недавно я зарекался садиться за покерный стол вообще!) Да, я мог начать новую жизнь. Из мрачных глубин отчаяния показался светлый пик надежды. Что-то в этом роде я где-то читал.
И начать жизнь с новой девушкой и старой собакой, жизнь, в которой не маячит впереди грозный призрак тюрьмы, где нет никакой Линдси, нет даже моих родителей – и стало быть, обязанностей по отношению к ним.
– Вы серьезно? – спросил я. Опыт научил меня сомневаться во всем. Лучше лишний раз проверить.
– Серьезнее не бывает, – кивнул Майлс. – Я даже могу подписать надлежащий документ.
– Но как же ваши деньги?
– Может, мне удастся выколотить их из Тиббса. Во всяком случае, он получит иск. Вы же тут ни при чем. Я не хочу терять на этом еще сотню тысяч.
– Понимаю, – пробормотал я. – Понимаю. – Сейчас я был точно пассажир с «Титаника», узнавший, что осталось еще одно место в шлюпке. Передо мной блеснул луч надежды, а доведенный до отчаяния и готовый к схватке с жизнью человек в такие минуты становится слабым. Еще бы. Какой подарок. Новая жизнь. Забытое прошлое. Снова честен. И, как знать, может быть, даже благополучен.
– Разрешите позвонить по вашему мобильному.
Майлс придвинул мне трубку, лежавшую на столе.
Люси ответила не сразу. Были слышны какие-то голоса, шум – наверное, она присутствовала на вечеринке, вроде встречи школьных друзей, судя по бодрым развязным выкрикам.
– Люси, это я, Дэвид.
– Ну как? Ты забрал его?
– Все в порядке!
– Отлично, Дэйв, погладь его за меня.
– В любимом месте, за ушком?
Со стороны наш разговор, наверное, казался полной нелепицей. Два взрослых человека обсуждают такие проблемы… Но мне теперь было все равно. Широкое, светлое будущее распахивалось передо мной, теплое, уютное. В общем, собачье.
– Люси, к тебе можно заехать? Тут события приняли несколько иной оборот, чем я предполагал.
– То есть развернулись в худшую сторону?
– Нет, просто… все несколько осложнилось. На самом деле, напротив, все прекрасно, несмотря на то, что одет я как ведущий телешоу для подростков. Ты не сможешь заплатить за такси, когда я приеду?
Я сиял, как званый гость на ток-шоу, впервые я почувствовал себя таким безобразно счастливым. Жизнь вдруг стала такой простой, как бывает, когда никак не можешь подобрать цвет стен для спальни – и вот, ткнув наугад пальцем, в раскрытом каталоге видишь какой-нибудь ВК3344904, идеальный оттенок, в который можно окрасить душу.
– Хорошо, – просто сказала Люси (у Линдси непременно возникли бы вопросы: откуда я еду, сколько это будет примерно стоить, и не могу ли я добраться на автобусе).
– Похоже, ты занята там с кем-то. – Я слышал, как она что-то кому-то отвечает.
– Буду через десять минут.
Я передал трубку Майлсу, чувствуя внезапный прилив благодарности. Мне даже стало несколько не по себе: ведь в моей жизни появился человек, благодарить которого мне придется до конца своей жизни.
– Я буду вам вечно признателен. И на случай, если мы больше никогда не увидимся, я хочу вам сказать, что вы не менее симпатичный человек, чем миссис Кэдуоллер-Бофорт, и достойный сын своей матери.
– Ничего, – сказал Майлс. – Думаю, мы еще увидимся.
– Ах да, наверное, надо подписать какие-то документы.
– Да, и сыграть в карты.
– Простите, не понял?
– Вам предстоит игра, мистер Баркер, – сказал Майлс, наклоняясь ко мне из кресла. – Игра, которой вы так хотели.
– Но… мне показалось, вы раздумали… Что у вас нет желания…
– Еще меньше у меня желания видеть, что вы так охотно отказались от этой перспективы!
Он меня поймал. Почти так же, как я его. Он блефовал: как я сразу не раскусил его! Майлс хотел довести меня до отчаяния: показать перспективу светлого, безоблачного будущего, а потом сразу же прикрыть ее решительно и жестоко.
Я услышал два голоса, исходящих из глубины души. Один завопил: «Нет!» – другой решительно крикнул: «Да!» Сейчас я был как допотопный видеомагнитофон, который неохотно, с жужжанием заглатывает кассету и долго жует ее, размышляя, прежде чем что-то выдать на экран.
Майлс передал мне трубку, на сей раз более решительным жестом.
– Звоните.
– Кому?
– Номер Тиббса в записной книжке.
– Вы уже разговаривали с ним?
– Пока еще нет. Скажите ему, что вы готовы сыграть с ним и его компанией по самой высокой ставке.
– Но он может заподозрить, что в дело вмешались вы…
– Пустяки. Такие люди не видят ничего, кроме денег. Естественно, когда перед ними большие деньги. Давите на него. Назовите любую сумму ставки. Сто, двести тысяч. Достаньте этого подонка, прижмите его к стенке.
Он говорил это с искренней ненавистью. Брови у меня поползли вверх.
– Так вам… показалась привлекательной эта идея – раскрутить его в карты?
– Да, отчасти.
Похоже, я начал узнавать в Майлсе родственную душу. Такой человек ни перед чем не остановится.
В трубке раздалось несколько гудков, после чего Тиббс ответил.
– Тиббси, – заговорил я. Как же мне хотелось сейчас поставить этого негодяя на место, а еще лучше, чтобы он почувствовал себя в моей шкуре.
– Кто это? – спросил он хорошо поставленным голосом. Даже не зная Тиббса, можно было сказать, что это голос опасного человека.
– Дэвид Баркер, – назвался я.
– Сегодня Рождество, – сказал он, ничуть не удивившись. – В свободное время я занимаюсь банковскими счетами. И у меня нет ни малейшего желания обсуждать с вами что-либо.
– Но почему?
– Потому что вы меня подставили с этим поместьем. Я вложил в него кучу денег, а между тем инвестиции не окупают себя. Не знаю, как вы там договаривались с хозяйкой, но, по-моему, я совершил очередную благотворительную акцию, купив это захолустье.
Э, да тебя голыми руками не возьмешь. Он уже заранее приготовил пути отступления. Он тут, получается, ни при чем.
– Все в порядке, Тиббс, наш разговор не прослушивается и не записывается на пленку. У меня есть предложение.
– Достаточно с меня ваших предложений, благодарю.
Этим подонком можно было восхищаться: до того искусно вел он свою игру. Теперь он представал жертвой в сделке с Чартерстауном и отводил от себя все громы и молнии правосудия. Майлса ждал на судебном процессе нелегкий поединок с достойным соперником.
