Саид поднялся с молитвенного коврика, скатал его. Затем достал компьютер, сел на край кровати, включил его.

В последние дни он проводил много времени, редактируя свой сайт — блог, где под ником Food-maniac выкладывал рецепты блюд, несложные, взятые из английской поваренной книги, которую нашел у Ширы на полке. Через службу анонимизации он послал своему эр-риядскому другу Валиду Хабибу мейл с адресом блога и кодом: третье слово в каждой второй строке. Прочитав каждое третье слово в каждой второй строке, Валид Хабиб получит краткое и простое сообщение, которое передаст матери Саида. Валид все понял. Саид получил от него такое же анонимное послание: «Твоя мать обрадовалась». Ответить ему она никак не могла, но, по крайней мере, стала получать от сына хотя бы короткие весточки. Валид, разумеется, передавал их устно, когда бывал в Джидде, а случалось это весьма часто. В Джидде жила его семья, да и работа в саудовском отделении «Арамко» требовала поездок туда.

Сегодня Саид зашифровал в очередном рецепте такое послание:

Затем он выключил компьютер, убрал его и пошел на кухню.

Шира мыла посуду. Тахмина в пижамке сидела за столом, ела кашу. Саид сел напротив, глядя, как Тахмина спокойно ужинает.

Он заметил, что Шира чем-то раздражена. Она мыла посуду, вытирала и убирала ее резкими быстрыми движениями.

Тахмина доела кашу, допила молоко и с улыбкой посмотрела на Саида.

— У тебя длинные волосы, — сказала она.

— Уже идешь спать? — спросил он, улыбнувшись в ответ.

Она сжала губы и несколько раз резко мотнула головой.

— Нет, идешь, — сказала Шира, вытерла руки полотенцем, подошла к дочке и взяла ее на руки. — Скажи «покойной ночи».

Тахмина сунула в рот большой палец и свободной ручкой помахала Саиду. Он помахал в ответ и поднялся. Шира с Тахминой исчезли в спальне, а он прошел в гостиную.

Через несколько минут появилась Шира. Прикрыла дверь и села напротив Саида, серьезно глядя на него.

— Мне все это не нравится, — сказала она.

— Ты должна. — Он пожал плечами.

— Почему?

Он рассеянно улыбнулся, покачал головой.

— Почему ты ничего мне не рассказываешь?

— Узнаешь, когда придет время.

Она шумно вздохнула и повторила:

— Ненавижу все это.

— Скажи мне… — Он приподнял брови и с интересом посмотрел на нее. — Что сегодня произошло?

— Мы встретились. Там же.

— В тренажерном зале?

— Да.

— И что же?

— Потом он повез меня смотреть квартиру, которую якобы собирается купить.

Саид задумчиво кивнул.

— Что за квартира?

— Большая. Мансарда.

— Он хочет тебе понравиться. Это хорошо.

— Вот как? — устало обронила Шира.

— А потом?

— Потом я уехала. Сказала, мне пора к Тахмине.

Рот у Саида раздраженно скривился.

— Ты сказала ему, что у тебя есть дочь?

— А ты как думал, Халед? Что я стану скрывать? Он обрадовался, когда это услышал. Было бы куда хуже, если б он узнал об этом задним числом и решил, что я нарочно его обманывала. К тому же я вообще врать не умею. Говорю то, что есть. Так проще.

Саид закрыл глаза и покачал головой:

— Ну и как он реагировал?

Шира подалась на стуле вперед, теребя пальцами три тонких серебряных браслета на левом запястье.

— А что, должна быть какая-то «правильная» реакция, Халед? Расскажи мне!

— Нет. Просто лучше бы ты этого не рассказывала. — Он потер ладони. — Так как он реагировал?

Шира отбросила прядь волос, упавшую на лицо.

— Ты об этом понятия не имеешь.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Ты думаешь как консервативный мусульманин, Халед. Ты ничего толком не знаешь об этой стране, об этом народе. Что тебе известно о простом норвежце? О том, как он относится к женщинам, как думает?

— Он воспринял это спокойно?

Она безнадежно посмотрела на него:

— Предоставь это мне, Халед. Я знаю, что делаю.

— Вы еще встретитесь?

— Да. И позволь мне действовать по собственному усмотрению.

— Не ошибись, Шира. Это чрезвычайно важно. Гораздо важнее всего остального.

У нее на лице снова проступила усталость.

— Скажи, что я должна делать, Халед. Я хочу, чтобы все поскорее кончилось.

— Успокойся, всегда хватало чокнутых, которые воображают, будто чего-то добьются угрозами, — сказал Микаель.

Они сидели за круглым столом в переговорной. Микаель только что вернулся из Лиссабона. Всего полчаса назад вышел из экспресса, который доставил его из аэропорта на станцию Национальный театр, и прямиком направился в контору.

Томми смотрел на коллегу. Тот отлично выглядел в своей белой рубашке — прямо-таки полон оптимизма и энергии.

— Лучше б он кричал или дрался, — тихо сказала Трина и откинула со лба светлые волосы. На столе перед ней лежали две папки.

— Парень явный псих, — сказал Томми. — На вышке у него определенно непорядок.

Микаель ободряюще улыбнулся:

— Таких, как Стиан, мы еще навидаемся. Учитесь отбрасывать это. Девяносто девять и девяносто девять сотых не опасны. Побузят и отстанут. — Он перевел взгляд на Томми. — Ты ведь вышвырнул его вон, так?

Томми кивнул.

— Вот видите. И он исчез, как только смекнул, что зашел слишком далеко. — Он посмотрел на Томми, затем на Трину. — Все теперь в порядке, верно? Никто не следит за вами из-за поднятых воротников?

Томми беспокойно поерзал на стуле. Не нравилась ему эта история. При одном воспоминании о Стиане его пробирал озноб. Но Микаель, конечно, прав: страху поддаваться нельзя, иначе можно закрывать лавочку.

— Как все прошло в Лиссабоне? — спросил он.

Микаель наклонился вперед, забарабанил пальцами по столу.

— Пока что нас не торопят. Понимают, что на первоначальном этапе требуется время, чтобы дело пошло как по маслу. Но долго терпеть они не станут. И вот это они, черт побери, четко дали понять.

— Ты представил им полный отчет? — спросил Томми.

— Что просили, то и представил.

— А обоснование? — спросила Трина и положила руку на одну из своих папок, будто там и лежали все проблемы.

— Кое-что они пришлют, но большую часть надо создавать самим. — Микаель посмотрел на Трину: — Что скажешь?

Она открыла папку, полистала, нашла страницу, заполненную строчками цифр, и слегка прикусила губу:

— Результаты не ахти.

— Насколько все плохо? — спросил Микаель.

Томми смотрел в сторону. Он знал, о чем говорят цифры, ведь именно он отвечал за них. Поступлений было слишком мало, и приходили они слишком поздно. Дело шло вяло.

Лихорадочный румянец сполз со щек Трины на шею.

— На сегодняшний день мы вернули считаные проценты от всего портфеля. Только-только чтобы покрыть текущие расходы. Ликвидность… выглядит не особенно хорошо. — Она вытащила лист из папки, протянула Микаелю.

Микаель лишь мельком взглянул на него и отложил в сторону.

— В чем дело, Томми?

— Не знаю… Похоже, нам… нам просто не повезло…

— Плохо, — усмехнулся Микаель.

— А что еще я могу сказать? Работаем мы по системе, — сказал Томми, — следуем инструкциям, навещаем должников, раскапываем их подноготную, используем всю информацию, какую удается найти, но…

— Но что?

— Буксуем. Отдачи нет. Потому я и сказал, что нам не везет. К примеру, застать народ практически невозможно… Понятия не имею, сколько должников вернули письменные требования и оставили без ответа звонки из нашего колл-центра.

— Они много работают, — сказала Трина и с жаром кивнула в подтверждение. — Я вижу. А Томми, он… чуть ли не ночует в офисе.

— Н-да. — Микаель вернул ей бумагу, которую она тотчас спрятала в папку. — «Много» — это еще не все. Может, действовать надо сноровистей, с умом? — Он посмотрел на Томми.

Томми почувствовал, как лицо обдало жаром.