— Знаю, знаю, но понимаешь, Бен, иногда взрослым людям надо… ну… выпустить пар, короче.

— И ты нарочно послала старое письмо, чтобы у почтальона прибавилось работы, — холодно произнес Бен. — Как тебе не стыдно! Ты плохая.

Он рассерженно отвернулся и уставился в окно. Я мысленно съежилась. Ну да, мне стыдно. Мне тридцать два года, а я с двумя маленькими детьми на заднем сиденье преследую мужчин. Черт. И я же клялась, что больше не буду этого делать. Говорила же: больше никогда! Но если бы вы знали, как мне это необходимо!

Он мне просто необходим. И рядом с ним я испытываю такой подъем. Он — моя мечта, моя фантазия, пусть и неподобающая и недоступная. Ведь теперь я даже ее видела — и в глубине души, без капли сомнения, знала, что это его жена. Что это не подруга, не няня. Больше ничего объяснять было не нужно. Но даже это не остановило меня и не подкосило мою решимость! И что я в нем такого нашла? Неужели дальше будет хуже? Неужели я превращаюсь в маньяка?

Я задрожала, а потом расправила плечи. «Ну уж нет, — фыркнула я. — Просто мы немножко заблудились, только и всего! Проехали через деревню — тоже мне преступление! И откуда я знала, что он там окажется?»

Я выехала на главную дорогу и направилась в Незерби-Холл. «И все же было приятно его увидеть, — мечтательно подумала я. — Можно сказать, незапланированная радость. Правда, неожиданное удовольствие».

— Как я рада вас видеть, — прошептала я, когда мы остановились на светофоре. Школьник на велосипеде ошарашенно вытаращился в открытое окно моей машины. Он не стал ждать зеленого света и судорожно закрутил педали, спасая свою жизнь. В зеркале заднего вида я заметила, как мальчики обменялись испуганными взглядами.

«Ну и ладно, — подумала я, отпуская тормоз и облегченно вздыхая. — Теперь можно ехать в церковь. Самый подходящий момент — искуплю все свои грехи». Я взглянула на часы. Да, уже почти четыре, пора к Лавинии. Вот мне и наказание.

Через десять минут мы приехали в деревню: мальчики так и пыхтели, насупившись на заднем сиденье. Подъезжая к маленькой нормандской церкви, я подумала, какое это красивое местечко. Среди старых разросшихся тисовых деревьев высилась древняя квадратная башня; церковный двор был усажен хорошо ухоженной зеленью, а вокруг тянулся низкий каменный забор.

Именно здесь должны были пожениться мы с Недом, если бы Феллоузы настояли на своем. И что касается этой церкви, здесь никто не прекословил Феллоузам: кажется, на каждой молельной подушечке был вышит фамильный герб, в каждом склепе покоился кто-нибудь из их клана, изготовление каждого витража было профинансировано из их кармана, а на некоторых витражах, наверное, были изображены члены семейства Феллоузов. Господь здесь был ни при чем.

Я развернулась на сиденье и мило улыбнулась, чтобы помириться с моими спутниками.

— Я обещала заехать на минутку и повидаться с тетей Лавинией. Эта церковь очень древняя, и под полом здесь покоятся мертвые рыцари и все такое. Можем взглянуть на колокольню, если хотите. Можем даже подняться!

— Я остаюсь в машине, — процедил Бен, невидящим взглядом уставившись в окно.

— Я тоже, — добавил Макс несколько неуверенно: он уже забыл, из-за чего мы поссорились, а моя история с мертвыми рыцарями ему очень понравилась.

Я вздохнула:

— Хорошо. Но неужели вам не жарко в машине? Молчание. Я пожала плечами и пошла по дорожке ко входу.

Я поднялась по выложенному плиткой крыльцу и оказалась в приятной сумеречной прохладе. Лавинию я увидела почти сразу. Она стояла в проходе ко мне спиной, непрерывно что-то говорила, наклонялась и брала с пола охапки цветов. Ее вкрадчивый, слащавый голосок разносился по всей церкви.

— Ой, Мимси, какая прелесть — просто очарование! И как тебе это удается. У меня ужасно руки дрожат, и в результате получаются сзади короткие, а спереди длинные. Сплошной беспорядок.

Я тут же поняла, что она хочет угодить той, с кем разговаривала. Она засеменила к алтарю с охапками цветов, напевая хриплым контральто «Дыхание небес». Я зашагала следом. Она не видела, что я иду за ней, к тому же ее внимание было приковано к красивой девушке с короткими светлыми волосами, которая стояла у алтаря и расставляла цветы по вазам.

— Извини за опоздание, Лавиния, — произнесла я, подойдя поближе. — К сожалению, я не смогу надолго задержаться. Мальчики ждут в машине.

— Люси, привет! — Она обернулась; у нее был разгоряченный и перевозбужденный вид. — Да не волнуйся, это ненадолго. Знакомься, Люси, это Мимси Комптон-Беррелл, моя очень дорогая подруга, — она самодовольно просияла.

— Здравствуйте. — Я улыбнулась им обеим.

— Привет, — проговорила Мимси. — Пришли поработать вместе с нами?

— Ну, я не уверена, что сумею сделать что-то подобное, — произнесла я, восторженно разглядывая действительно красивую и сложную композицию из лилий, белых роз и зелени, со вкусом собранных в букет и перевязанных длинной лентой из пальмового волокна.

— Не волнуйтесь, — бросила Мимси. — Нам любая помощь нужна, и все равно, что вы будете делать. Даже хорошо, когда каждую неделю разные композиции, не так ли, Лавиния?

— Конечно, — поддакнула моя золовка.

— Полевые цветы в окружении камыша? — предложила я.

— Великолепно, — просияла Мимси. — Хотя должна вас предупредить, полевые цветы в течение недели могут завянуть, так что придется каждый день приезжать сюда и делать новую композицию.

— Ах так, — поспешно спохватилась я. — Ну, в таком случае…

— Лучше нарвите более долговечных цветов у Роуз в саду. Книпхофии простоят целый месяц. Я как-то разукрасила ими всю церковь, но потом викарий довольно смущенно намекнул, что ему кажется, они слишком «нескромные». Мне так и хотелось ответить: «Ага, они слишком похожи на возбужденные члены!» Только представьте! Несчастные старушки упали бы в обморок во время службы. Но если честно, годятся любые цветы. Только не позволяй Лавинии навалить на тебя слишком много работы, — пробормотала Мимси, когда Лавиния с криком «побольше гипсофилы!» побежала к двери. — Ей только дай волю, она из тебя все соки выжмет.

— О, я в курсе, — прошептала я в ответ и подумала: «Какая же милая эта Мимси». Она и на вид была лапочкой: широко посаженные честные серые глаза, непослушная светлая челка и широкая белозубая улыбка. И как ее-то сюда занесло?

— Раз в месяц будешь приходить, и Лавиния будет довольна, — уголком рта прошептала она. — Обещаю, если хорошо подготовиться, это займет не более десяти минут, но ни в коем случае, если ты хоть каплю соображаешь, не записывайся помогать в воскресной школе или участвовать в выпуске приходского журнала, как сделала я. Мы скажем: «Спасибо, нет» — как учит Общество по борьбе с наркозависимостью.

— Господи, бедняжка, и как ты теперь выкрутишься?

Она поморщилась:

— Я уже завязла слишком глубоко. И знаешь, мне это по душе. Правда, времени уходит куча.

— Могу представить.

— Может, еще папоротник? — пропела Лавиния от двери.

— Кажется, Лавиния, я уже закончила, — Мимси заговорила громче. — Как думаешь? — Она развернула вазу, чтобы показать Лавинии букет. — Можно я теперь пойду домой?

— Замечательно. — Лавиния подбежала к Мимси, льстиво хлопая в ладоши. — Просто идеально. Поняла, как надо делать, Люси? — выдохнула она. — Две большие композиции по обе стороны алтаря, несколько маленьких изящных на скамьях, и потом, если останется время, — она выпятила грудь, — еще большой, парадный букет у входа. Чтобы поприветствовать прихожан. Я запишу тебя на воскресенье через две недели, хорошо?

— Да, — трусливо пробормотала я, — только вот сейчас мне надо бежать, мальчики уже спеклись в машине, сама понимаешь. Рада была с тобой познакомиться, — сказала я, поворачиваясь к Мимси. — Может, как-нибудь увидимся, — с надеждой добавила я, почувствовав в ней родственную душу.

— Конечно, увидимся. В субботу у вас дома.

— Что?

— Разве мамочка тебе не говорила? — Лавиния нахмурилась и повернулась ко мне.