— И что это значит?
— В общих чертах — пять рабочих дней в неделю, сверхурочные, если понадобится, и заграничные командировки.
— Заграничные командировки? Но я не смогу ездить за границу с двумя маленькими детьми и работать пять дней в неделю, каждый день мотаясь из Оксфордшира и обратно!
— Хм-м, нет. Конечно, нет. — Тишина.
— Значит, у меня нет выбора, да? Да, Руперт?
— Ну знаешь, Люси, — замялся он. — Что я могу сказать? — Я чувствовала, как он смущенно поеживается в кресле на том конце провода. — Не я устанавливаю правила. Я эти чертовы указания только выполняю, — несчастным голосом произнес он.
Я открыла рот и уже хотела взорваться, но резко удержалась. Это же не его вина. Вообще-то, он весьма достойный человек Я вздохнула.
— Ладно, Руперт. Я уже давно подозревала что-то подобное. Наверное, поэтому так нервничала, прежде чем спросить.
И это была правда. Я уже давно чувствовала себя виноватой, сбегая домой на обед, и знала, что за мной следят глаза завистников; я знала также, что дел было по горло, а делать их было некому. Иногда я беззаботно ворковала о том, что договорюсь с каким-то вымышленным человеком, который будет помогать мне в работе, но этого так и не случилось, и реальность была такова: коллеги меня ненавидели, так как в полседьмого они все еще были на рабочем месте, выполняя работу за меня. Я проглотила слюну.
— Извини, Люси, — пробормотал Руперт. — Ты знаешь, я сделал бы все, что угодно, лишь бы тебя не увольняли, особенно… ну, ты знаешь.
Особенно после того, что тебе пришлось пережить, хотел сказать он, и недосказанные слова повисли в воздухе. Когда Нед умер, Руперт очень мне помог: думаю, он не уволил меня из доброты — я почувствовала укол вины, — но нельзя же вечно со мной носиться. И вот опять я села ему на шею, и как ни в чем не бывало, прошу переделать мое расписание, чтобы угодить своим нуждам! Мне вдруг стало так стыдно, что я его об этом попросила, что поставила в такое положение. Но когда я положила трубку, мне стало плохо. Моя чудесная работа. Шумная часть моей жизни, Южный Кенсингтон, мой кусочек Лондона, мои деньги, наконец! Но — ничего, переживем.
Прицеп был нагружен под завязку, и все наше хозяйство позвякивало на солнышке, а мы неслись по запруженной Кингс-роуд в направлении шоссе М4.
Мне было еще хуже оттого, что в то утро у меня было жуткое похмелье. Я крепко зажмурилась и вытерла ладонью скупые слезы. Мне было совсем невесело, и все из-за прошлого вечера. Да-да, вчера вечером на Ройял-авеню мне устроили прощальную вечеринку, и в квартире на первом этаже (как в самой большой) собрались Тео и Рэй, хозяева квартиры; Розанна, Тереза и Карло, Джесс и Джейми, Лукас и Мэйзи и клюющие носом перед телевизором Пьетро и Бен.
Тео и Рэй, превосходные повара, приготовили поистине королевский пир. Они долго что-то мешали на кухне, переговаривались и прогоняли нас вон, потом сорвали фартуки — и вуаля! Горы ризотто с белыми грибами и огромные миски салата. Мы жадно накинулись на еду, предварительно опустошив их шкафчик с напитками, после чего весь вечер хватали кусочки и пили. Лукас, Мэйзи, Рэй и Тео говорили о музыке и театре; Тереза, Джесс и я, разумеется, о школьной жизни детей, а Джейми, как и полагается напористому репортеру «Дэйли мэйл», развернул стул и загнал Розанну в угол, выпытывая подробности ее последнего романа со знаменитым финансовым магнатом. Они низко склонили головы и говорили тихо, так что Джесс, естественно, поняла все превратно. Глазки у нее уже поплыли, рот перекосило от злости, и она придвинулась ко мне.
— Вот видишь? — яростно прошептала она мне на ухо. — Только посмотри, как он к ней подмазывается, Люси, ну совсем стыд потерял! И на нее взгляни — накрасила глаза тоннами косметики и томно смотрит! Да она на дорогую проститутку похожа!
— Но она и есть дорогая проститутка, — удивилась Тереза. — Разве Люси тебе не говорила?
Челюсть у Джесс отвисла до самого пупка.
— Нет! Нет, не говорила! Боже, это же захватывающе! Правда? Почему ты мне не сказала, Люси?
Я замялась.
— Наверное, потому что ей всегда хотелось хранить это в тайне. И я тоже должна молчать — ради нее. Розанна очень ранима, хоть и кажется крутой.
Услышав свое имя, Розанна обернулась и одарила нас милой улыбкой.
— Все в порядке, дорогая? Чудесный вечер. Кстати, ты передала Чарли то письмо?
Уши Джесс навострились, как антенны.
— Чарли? Это тот парень из твоего офиса?
Я затаила дыхание.
— Да. Да, это он.
Розанна нахмурила брови.
— Из твоего офиса? Из «Кристи»? Но… нет, я же тебе говорила, он пишет сценарии для фильмов и прочее. Он…
— Да, да, я знаю, — пролепетала я, — но… просто он однажды к нам заходил. Чтобы посмотреть один аукцион. Интересовался английской мебелью, по-моему.
— Погоди-ка. — Настал черед Джесс хмурить брови. — Ты же говорила, что он с тобой работает. Я точно помню, что ты сказала, будто он в твоем отделе. Готова поклясться…
— А, это тот Чарли! — быстро оборвала ее я. Надо было эту Джесс давно укокошить! Заколоть насмерть антикварным ножом для писем, сунуть труп в черный пластиковый мешок и выбросить в Темзу. — Нет, нет, тот Чарли — это Чарли… — Я лихорадочно оглянулась по сторонам в поисках вдохновения. И тут увидела кадр из фильма, который смотрели Бен и Пьетро. — Бонд. Чарли Бонд.
Последовала удивленная тишина. Джесс моргнула.
— Чарли Бонд? — ядовито произнесла она. — С «лицензией на убийство»? Только не уверяй, что тебя зовут Пусси Галор!
Я зарделась.
— Не говори глупости, обычное имя, Джесс. Просто Розанна имеет в виду совершенно другого Чарли, вот в чем дело. Он живет по соседству.
— Ага. — Джесс зажмурилась, притворившись утомленной. — Господи, какая же я дурочка. За всеми твоими Чарли не уследишь. Значит, это не тот, на кого ты запала?
Я сильно покраснела и почувствовала, что Розанна на меня смотрит.
— Не запала я ни на какого Чарли, Джесс, — выпалила я.
— Уж на Чарли Флетчера точно западать не стоит, — тихо промурлыкала Розанна, потянувшись за бокалом. — Поверь мне, с Чарли Флетчером тебе ничего не светит. — Она внимательно посмотрела на меня поверх бокала и отпила глоток.
И вот теперь, сжимая руль и несясь по шоссе, я прекрасно поняла, что именно она имела в виду. Она хотела меня предупредить. И я знала, почему. Он не просто женат, он счастлив в браке, а я в мечтах всегда представляла себе все иначе. Воображала, что жена его — страшная злючка. Намного старше его, как минимум сорока пяти лет, и она захомутала его… как? Забеременела, естественно. И ему пришлось на ней жениться. Побелевший, он стоял у церкви, а она перекатывалась, как шар, на пути к алтарю: самодовольная, торжествующая, принуждая его вступить с ней в брак и поломать свою жизнь! Иногда я представляла совсем другую картину: что они поженились в совсем юном возрасте, когда она была тупой прыщавой шестнадцатилетней девчонкой. Его вынудили жениться алчные родители, которым хотелось объединить фамильные богатства — можно сказать, это был брак по договоренности.
Как бы то ни было, молодая или старая, она не подходила ему совершенно. В моих мечтах она была пьяницей, неразборчивой в сексуальных связях, при этом даже не скрывала. Так и вижу, как она шныряет по супермаркету «Теско» в поисках мускулистых юношей, укладывающих продукты на полки, и тащит их в свою берлогу за полиэстерные галстуки. Представляю, как расстроен, как унижен Чарли! Но спустя какое-то время эта фантазия начала меня тревожить. Раз она такая распущенная, не может ли быть, что она и с мужем не прочь поразвлечься, хотя бы иногда? Когда под рукой нет мускулистых грузчиков? Так что я сразу превратила ее в библиотекаршу с усами: робкая тихоня с завитками черных волос, просвечивающими сквозь колготки цвета загара. Естественно, на секс у нее аллергия: секс приводит ее в ужас, и все после того неудачного эксперимента в картотечной много лет назад. Теперь при виде обнаженного мужского тела ее сразу же тошнит!
