– Я знала, что что-то не так! – Она включила вентилятор в розетку и направила его на Джина. – Его уволили?

– Он разозлился на своего босса, – объяснила Джастин.

– Боже, он идиот, – воскликнула Кэрол и посмотрела на Джина. Он старательно не слушал, скрывшись за шуршащей розовой ширмой «Файненшл таймс».

– У него сегодня собеседование, – добавила Джастин.

На лице Кэрол отразилось отвращение.

– Ну, хорошо. Мередит Зазлоу говорила, у нее есть кто-то для тебя, а я сказала, что не знаю, как ты к этому отнесешься. Но теперь я ей перезвоню.

– Ты знала, как я к этому отнесусь, – возразила Джастин гневно.

– Нет, не знала. Что я, мысли читать умею?

Джастин доехала до города в машине Барри, совершая изометрические маневры в потоке машин. До сих пор она вела себя с Барри очень мягко, стараясь многого не замечать. Но сейчас она увидела картину целиком. У него анорексичная сестра. Отец дважды разорился. Мать устраивала шумные скандалы на публике. Его дед однажды просто вышел из дома и не вернулся. Родители его матери принципиально никогда не ели в ресторанах – ни разу за всю жизнь, даже в годовщину свадьбы. Было ужасно ехать в его машине и думать про него всякие гадости.

Когда она забрала его перед офисным зданием на углу Второй авеню и 42-й улицы, было душно и лил дождь.

– Ну?

Его что-то развеселило.

– Это поганое ведро предложило мне работу!

– И ты согласился?

– Ни за что. Непатентованные брэнды – это черная дыра.

Ну да, зачем вообще делать хоть что-нибудь, что может ее обрадовать.

– Но у тебя назначены еще собеседования.

Он посмотрел на нее так, будто собирался укусить.

– Да, – прошипел он.

– Ладно, – больше Джастин ничего не спросила, чтобы избежать ссоры.

– Ну же, ну! – нетерпеливо бормотал он каждый раз, как загорался красный.

– Как поживает твоя мать?

– Хорошо, – сказала она без интонаций. Когда они шли домой из гаража, воздух был влажный и вонючий. Улицы засыпаны мусором. Не такая уж плохая мысль – выбраться из города на какое-то время, даже если это говорит Кэрол. Из открытого окна послышались звуки фортепьяно, музыка наполнила улицу.

– Слышишь? В Вест-сайде люди играют на фортепьяно, – гордо сказал Барри. – Спорим, в Ист-сайде окна даже не открываются.

Консьерж был груб. Лифт отвратителен. Подъезд мрачен. В квартире на кофейном столике лежала бледно-зеленая бухгалтерская книга, которую она принесла ему на прошлой неделе. Без единой записи. Барри ненадежен, инфантилен, и у него осталось не так много волос. У Барри нет будущего.

Он вбежал в комнату с ракетками для пинг-понга.

– Сыграем.

– Нет.

– Весь смысл жизни вдвоем заключается в том, что у тебя есть партнер, – напирал он. – Давай!

– Не в настроении.

– Джастин, ты такая образованная, такая умная, такая красивая. А теперь хватай долбаную ракетку и играй.

Это было проще, чем спорить. Она выиграла.

– Еще раз.

– Нет.

– Ну давай.

Они сыграли. Ей понравилось у него выигрывать.

– Три из пяти.

Она выиграла снова. Он сдался.

– Слушай, поехали завтра в «Плейленд»?

– Нет, я собираюсь навестить Харриет и ее ребенка.

Как ему в голову могло прийти предложить ей «Плейленд»? Она приняла душ и побрила ноги. Когда у нее оказался месяц свободного времени после экзаменов перед поступлением на работу, она чуть с ума не сошла. Джастин вышла из ванной; Барри лежал на кровати с собакой, они оба громко и ритмично ворчали. Она согнала собаку с кровати, опрокинула Барри на спину, так что он ударился головой о спинку кровати, и укусила за живот. Она была на него чертовски зла. Ей хотелось уже наконец строить какие-то планы. Они занялись сексом.

Когда она опять вышла из душа, он смотрел телевизор.

– Не смотри на меня так! – воскликнул он. – Это «Си-Спэн»! Я же не смотрю «Колесо фортуны»!

Он стал копией своего отца.

Вторая спальня в квартире Харриет была расписана динозавриками от пола до потолка.

– Мама шокирована тем, что я сижу с ребенком, – призналась Харриет, застегивая рубашку и зевая. – Она считает, что я это делаю потому, что в его семье это считается священным таинством.

– Я всегда думал, что значительно интереснее было бы кормить грудью мужа, – пошутил Барри, когда Джастин осторожно передала ему младенца. Даг ушел в магазин за подгузниками.

– Всего тебе самого-самого, маленький Харви, – сказал Барри, целуя ребенка в темя и поднимая его высоко в воздух.

– Ладно, не устрой ему сотрясение мозга, – занервничала Харриет, и младенец принялся вопить.

– Простите! Клянусь, я ничего не сделал!

– Работа у него такая – плакать, – сказала Харриет, забирая его у Барри. – Вы себе не представляете, каково жить с тем, кто все время кричит.

– О, понятия не имею, – съязвила Джастин. Барри обиженно вышел.

– Что-нибудь новенькое? – прошептала Харриет, и Джастин покачала головой. – Как ты это выносишь?

– То есть?

– Извини, – быстро сказала Харриет. – Просто если Даг проводит дома два дня подряд, мы уже хватаем друг друга за глотки.

– Кстати, – сообщил Барри в лифте, – я отращиваю бороду.

Она кивнула.

– Похоже на грязь. Я иду в офис.

– Ты же недавно говорила, что сделка завершена, – напомнил Барри.

– У меня есть другие, – сказала она.

Они пошли по Лексингтон, и он свернул в сторону игрального автомата с покером, солнце палило нещадно.

– Зачем ты сюда суешься? – Она попробовала оттащить его прочь. – Здесь полно карманников.

– Я знаю, как это делается.

– Замечательно. – Он идиот. Джастин пошла дальше.

Мимо прогрохотал автобус, выпустив темно-серое облако выхлопных газов.

– Не смей вот так просто уходить и бросать меня!

Она продолжала идти.

– Послушай, нам надо поговорить.

– Разговоры ничего не изменят.

– Ты смущена из-за Харриет.

– К черту Харриет! Я не хочу быть с тобой!

– Ты, вечно недовольная, придирчивая…

– Просто. Научись. Себя. Вести.

– Ах ты, принцесса! – заорал он и стукнул кулаком по фонарному столбу. Среди бела дня, за полквартала от ее офиса. Она огляделась. В основном туристы.

– Замечательно. Я принцесса, – начала она рассудительно. – Покажи мне не принцессу, которой нужен безработный, который ведет себя, как младенец.

– Многие женщины были бы счастливы проводить больше времени со своими любимыми.

– Ну да, это обо мне, – желчно бросила она, переходя улицу.

– Ладно, тогда ты не принцесса. Ты просто стерва.

Она рванула вращающуюся дверь. Пару дней дуться – это понятно. Неделя отдыха – нормально. Но это! Наверху она проверила, как дела в «Фосдейл клит» – ничего нового. Типично: в кои-то веки ей пригодилась бы кризисная ситуация в выходной, и ничего не происходит.

Зазвонил телефон.

– Забыл сказать тебе, – заорал Барри из автомата. – Женщина с биржи труда еще и дала мне неверный адрес. Ей не хватит ума даже на почте работать.

– Мне очень жаль, – Джастин повесила трубку и взялась за «Нью-Йорк ло джорнал». Зазвонил телефон.

– А что, если нам завтра пойти на пляж?

– Нет. Но ты иди. Тебе пойдет на пользу. Пока.

Она включила компьютер. Зазвонил телефон.

Это патология.

– Что?

– Кто это так отвечает на телефонные звонки? Это была Кэрол. Нана в больнице, у нее был удар. Она в «Нью-Йорк хоспитал», на 14-м этаже. Если Джастин собирается ее навестить, не могла бы она разузнать про частных медсестер на Четвертое июля, потому что с этим намечается проблема.

Больничный лифт пришел только через двадцать минут. Вся больница пропахла жирной курицей. Старики лежали в коридоре на носилках.

Нана была в двухместной палате. У женщины на кровати у двери не было волос. Нану обмывала медсестра-филиппинка в пластиковых перчатках.

– Привет, Нана, – сказала Джастин и обошла кровать, чтобы увидеть ее.