В ресторане за углом от ее офиса Барри немедленно заметил яркую, аккуратную прическу Джастин. Грудь сдавило от волнения. Она была в черном костюме, склонилась над какими-то бумагами и ничего вокруг не замечала. Было что-то величественное в ее сосредоточенности. Но почему она не села в одну из отдельных кабинок в дальней части ресторана?

Он поцеловал ее в румяную щеку, пока она спокойно складывала бумаги в чистый коричневый конверт, конверт в коричневую папку, а папку убирала в большую черную сумку, стоявшую на обитой тканью банкетке. Сотовый телефон она оставила на столе.

– Джастин!

– Да? – отозвалась она, как секретарь в приемной у доктора, и подняла на него глаза безо всякого выражения. Почему?

– Ну, здравствуй! – Ему нужно успокоиться. Она хитро взглянула на него из-под черных прямых ресниц, и его сердце снова сжалось; как много, оказывается, оттенков у такой простой вещи, как волнение.

Джастин жестом подозвала официанта.

– Мы хотим сделать заказ прямо сейчас.

– Сейчас я принесу вам напитки и приму ваш заказ. Кстати, меня зовут Шон.

– Мы спешим, – твердо сказала Джастин. Она переложила телефон, лежавший слева от ее тарелки, под правую руку.

– Спешим, спешим, спешим – что за женщина, а, Шон?

Официант ушел.

Она подняла глаза и посмотрела куда-то за спину Барри.

– Привет, Дэннис, – сказала она.

– Меня зовут Барри, – напомнил он, но Джастин уже пожимала руку какому-то парню и болтала с ним о некоем их общем знакомом. Барри пожал парню руку и стал ждать, когда все это закончится.

Всякое выражение исчезло с лица Джастин, когда она снова обернулась к Барри. Повисла пауза. Это та же самая женщина, что сидела у него на коленях и ела стейк у него с рук в пятницу, и пиццу в субботу, и оладьи в воскресенье утром? А была ли авиакатастрофа?

– Итак, – сказала она, – как там дела с проблемной служащей?

– Эмили, – автоматически подсказал Барри. Он почувствовал облегчение оттого, что она заговорила. – Вот опять же – все дело в отношении. – Только он собрался приняться за рассказ, как Джастин поздоровалась с шустрым субъектом лет тридцати и пожилой женщиной, у которой на шее крепилась массивная система поддержки подбородка. Это, наверное, корпоративная столовая. Она представила им Барри и обменялась с ними парой шуток. Что это вообще за парень? Они продолжали говорить на своем языке, и если бы он подал голос, то лишь позволил бы этим людям отхватить еще больший кусок от их с Джастин и так короткого свидания. Так что он промолчал.

Он сидел тихо и чувствовал себя дураком. Это нечестно. У нее лицо светлело, когда она оборачивалась к ним. Нужно было, наверное, сначала получше с ней познакомиться, но в этом он был не силен. Он никогда не знал, как себя держать, пока идет процесс знакомства. И Джастин, очевидно, тоже. Ему стало досадно.

Наконец они ушли.

– Очень может быть, что я еще не встречал большей уродины, – Барри попытался вернуться к прежней теме.

Джастин холодно посмотрела на него.

– Она не говорила о тебе ничего плохого. Нам нужно сделать заказ, – сказала она официанту, когда тот появился с блокнотом. – Я возьму цыпленка. Совершенно без ничего. Никакого соуса.

– Проследите, чтобы из цыпленка выпарили все, что можно, – проинструктировал Барри официанта. – Если мясо будет хоть чуть-чуть отличаться от бумаги, мы тут же отошлем его обратно.

Джастин закрыла глаза и улыбнулась.

– Цыпленок, абсолютно сухой, – смеясь, сказал официант. – А вам?

– Мне лосося. Мокрого, – сказал он, и Шон ушел.

Барри протянул ей руку, но она ее не взяла. Это что, прощальный ужин?

– Я здесь не могу свободно себя вести, – предупредила она, обводя взглядом помещение.

– Почему ты на меня злишься?

– Я не злюсь. Винс был довольно недавно, и теперь все как-то странно и нехорошо.

– Ты придаешь этому значительно больше значения, чем необходимо. Насколько недавно?

– Я не могу об этом сейчас говорить. – Она не давала ему ничего прочитать по ее лицу.

– Я попросил его съехать.

– Ну, это уже что-то.

Принесли еду, Джастин попросила у официанта дижонскую горчицу, майонез и мисочку, чтобы их смешать.

– Так вот твой подход, – пошутил Барри. Официант рассмеялся. Шон вспомнит его, если он еще раз придет. Он почувствовал себя уютнее и начал рассказывать ей историю капитального ремонта в квартире с самого начала, но тут же принесли кофе, и не успел он добраться до увольнения первого дизайнера-архитектора, как она сказала, что ей пора.

Что за отвратительный ресторан!

– Ты всегда так?

Она вздохнула.

– Довольно часто.

– Тебе не кажется, что ты что-то упускаешь?

– Бывает, но потом это все равно выпустят на видео, да и в любом случае я бы уснула под эту тягомотину. – И она жестом попросила счет. – Если бы я работала дома, у меня была бы нормальная жизнь.

– Почему же ты не работаешь дома?

– У меня сейчас еще не хватает стажа, чтобы получить на таких условиях работу, которая меня заинтересует. И оплату срежут очень сильно.

Я всегда работала с тем расчетом, что сначала нужно добиться партнерства, а потом, если захочу, смогу пойти куда угодно. – Она накинула шарф.

– Ты очень консервативна.

– Да, конечно, – сказала она, как будто это само собой разумелось.

Он улыбнулся.

– Почему?

– Не знаю, – ответила она, надевая пальто. Очень, очень странные разговоры, особенно в сложившейся ситуации.

Он совсем забыл про костыли – он не мог даже держать ее за руку, пока она переходила улицу. Она быстро чмокнула его в щеку и ушла внутрь, к своим юридическим делам. Он следил сквозь стекло, как она медленно пересекает по диагонали холл, пока она не скрылась.

Пятница, вечер. Барри стоял в одиночестве на бетонном тротуаре перед темным офисным зданием на пронизывающем ветру. Он-то думал, что к этому времени они уже будут встречаться регулярно. Он почувствовал себя обманутым.

По дороге на свое четвертое свидание с Джастин Винс чуть не наткнулся на ковш экскаватора, полный земли. Он остановился и стоял, оглушенный. Прямо под ним была земля. Он-то думал, что Третью авеню от планеты Земля отделяет пара километров труб и кабелей. Он ждал, пока трактор отъедет задним ходом, предупредительные гудки слегка его загипнотизировали. Он еще даже за руку Джастин не держал и не мог понять, почему медлит.

Сегодня утром, за рабочим столом, он мял пластилин, который Пиппа дала ему, чтобы он избавился от привычки грызть ногти. Всего год назад он прошел бы с Джастин все рутинные этапы отношений просто от скуки. Именно таким образом он не раз втягивался в самые маловероятные ситуации.

Все ограничения, которые он мог бы наложить на отношения с женщинами, были бы надуманными: никто не уезжал, никто не был замужем или женат, никто не уходил на войну. От любой женщины его отделял всего один телефонный звонок. Он прикусил ноготь. Ноготь на вкус был как пластилин. Он мельком подумал, одинаковый ли вкус у красного и у синего, потом открыл баночку с красным. Запах тот же. Когда вошла Клаудиа, он сидел, сунув нос в баночку.

– Ты ненормальный, – брезгливо заметила она, швыряя ему факс. Ее влюбленность превратилась в неприязнь. Так случалось всегда, рано или поздно.

Джастин ждала его перед рестораном. От того, как ярко засияли надеждой ее глаза, когда она его увидела, у него чуть не захватило дух.

– Винс Анспэчер, – сказала она, пока они садились, и сделала ударение на фамилии, подчеркивая ее.

– Наверное, ты хочешь познакомиться с моим отцом, – сказал он.

– Я встречалась с твоим отцом, – сказала она буднично. – В отеле «Виста».

– Вы всегда там встречаетесь?

– Один-единственный раз, – сказала она. – Один из моих клиентов пытался заинтересовать его новым венчурным предприятием. Но не вышло.