– Не могли бы вы еще раз проверить шкаф в прихожей? По-моему, та, которую вы поймали, – не та, которую я видела до этого.

– Слушай, тебе все равно придется в конце концов иметь с ними дело.

– Пожалуйста!

Он открыл дверь, присел на корточки и сказал:

– Ни хрена себе!

– Что такое?

Он расхохотался до слез, вытаскивая огромную фаллического вида деревянную флейту, больше полуметра в длину. Должно быть, Брайана.

– Это не мое, – отрезала Пиппа, и ее передернуло, когда он взял мундштук в рот и изобразил, что играет.

Он улыбнулся ей.

– Ага, ладно. – Он встал. – Если там и притаились какие грызуны, то они слишком выдохлись, чтобы вас беспокоить.

– Пожалуйста, не могли бы вы хотя бы посмотреть.

Он снова присел и включил фонарик.

– Ни хрена себе!

– Что?

– Ничего. Совершенно ничего, только ваши пальто.

Пиппа позвонила от Барри в Вермонт за счет адресата. Грохот и визг гончарных колес, заглушавших голос матери, вызвал у нее легкий приступ тоски по дому.

– Ну, если ты считаешь, что поступила правильно, то это главное, – с сомнением в голосе сказала Серена.

– Она бы вернулась или ушла в другую квартиру. Это Нью-Йорк, они здесь уходят только чтобы вернуться с подкреплением. Двое приведут пятерых, как минимум.

– Ты стала очень жестокой, – заметила Серена. – У нас всегда были мыши.

– Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, – взвизгнула Пиппа, сама удивившись тому, как громко у нее это вышло.

– Ну, дорогая, все-таки ты убила живое существо.

– Нет: истребитель убил больную крысу с зубами. Ты сидишь там и гордо осуждаешь – ты понятия не имеешь. Я не могу с тобой говорить.

В ярости Пиппа бросила трубку. Мать Дарьи не стала бы ее осуждать. В Нью-Йорке любой понял бы ее. Она включила радио. На каждой станции люди кричали друг на друга. Это было слишком. Она залезла в бывшую кровать Винса и вздремнула.

__________

Когда она проснулась, было четыре тридцать. Она побродила по комнатам, рассматривая синее небо, цистерны с водой, похожие на амбразуры окна под крышами жилых домов, белый пар, поднимающийся из странных, напоминающих щупальца, труб. Над головой проплыл дирижабль. Стояла весна. Жизнь была очаровательна. Она выпила жасминового чая и почитала про иранские глинобитные жилища.

Вошел Барри. Она в жизни никого не была так рада видеть.

Он крепко ее стиснул.

– В чем дело, Пипс? – и она подумала, как здорово было бы встречаться с ним, а не с Винсом.

– У нас крысы. – Она чувствовала, что вся дрожит.

– Ох! Слушай, если захочешь пожить здесь, пока там все разгребут, то всегда пожалуйста.

Она чуть не расплакалась.

– Барри, ты такой хороший!

Он рассмеялся громко и раскатисто. Иногда Пиппе определенно казалось, что она нравится ему больше, чем Джастин. От этого ей становилось очень хорошо на душе.

– Ты разберешься. Эй, взгляни-ка на мою клевую новую упаковку, – сказал он, бросая ей пачку орехов. – Оставайся, поужинаем. Можем сходить куда-нибудь. Джастин раньше десяти не придет.

Ей бы раньше и в голову не пришло, что однажды они оба пригласят ее на ужин. Кажется, в этом что-то есть.

– Я сегодня встречаюсь с Винсом.

– Встречаешься? – Он замер, начав было расстегивать манжеты.

– Встречаюсь.

Он глубоко вздохнул и начал:

– Юная леди…

– Да, папа?

– Ты сума сошла. – Он выглядел взбешенным.

– Спасибо. Уже все закончилось. – Ей почему-то хотелось, чтобы он знал.

Он ударил ладонью по стойке.

– Ни хрена подобного!

– В каком-то смысле все было кончено еще до того, как началось.

Он приподнял бровь.

– За сколько до того, как началось?

Винс опоздал. Женщина перед входом в «Фильм форум» разразилась громкой нервной тирадой. На мгновение вся улица замерла и оглянулась на нее. Потом все в очереди вернулись к своим делам и мыслям. Винс явился и равнодушно извинился. Несомненно, опоздал он специально.

«Украденные поцелуи»[11] были легки, как полуденный бриз. Ищет ли она Жан-Пьера Лео или сама чувствует то же самое, что и он? Она взглянула на Винса. Он обнюхивал свои пальцы. Что-то нужно менять. Нужно найти себе человека, хотя бы чуть-чуть менее сумасшедшего, чем она сама.

Барри нерешительно сидел в комнате для видеопросмотров, компания «Фридкин Мак-Кенна Де Фео» представляла предварительный вариант ролика. Его все еще официально не повысили и не подняли ему зарплату до должного уровня.

– Сначала мы прогоним его без звука, – сказал Лен Левкович. – А потом, простите меня пожалуйста, я спою. Там должна быть акустическая гитара, но так как я не играю, вам придется ее вообразить.

Айрис запустила магнитофон. На экране появилась молодая, пышущая здоровьем женщина лет двадцати с чем-то в клетчатой рубахе и шортах целомудренной длины. Она шагала вверх по склону холма. Женщина крикнула:

– Давай, Счастливчик! – и вслед за ней помчался золотистый ретривер. Она улыбнулась и погладила собаку. Потом добралась до вершины в своих туристических ботинках, победоносно посмотрела вниз на склон, усыпанный дикими цветами, и опустила ранец на камень. Вытащив пакетик «Фруктового дыхания» (дурацкое новое название, одобренное фокус-группами) из кармана рубашки, она принялась радостно жевать в лучах солнечного света, собака весело размахивала хвостом у ее ног.

– А потом голос за кадром произносит ключевую фразу: «Вся доброта летнего солнца, которую вы привыкли находить в „Натуральных лакомствах" от „Мейплвуд Акрс", в новом фруктовом лакомстве на один укус. Вам нужно второе дыхание – „Фруктовое дыхание"».

Айрис добавила:

– «Попробуйте восхитительные „Натуральные лакомства" от „Мейплвуд Акрс"» – и групповой снимок всех продуктов вместе.

Айрис поставила пленку сначала. Лен фальшиво запел:

– «Это доброе утро и добрый день… заниматься делами сегодня не лень… Попробуй, внимание… „Фруктовое дыхание"… дыхание доброго летнего солнца… для тебя!»

– Чудесно, Лен, – сказала Айрис, шутливо подмигивая окружающим.

– Это сгодилось бы для овсянки, – буркнул Барри. – Или жвачки, или слабительного, или страхования здоровья.

– Это приемлемо для наших потенциальных покупателей, – коротко сказал Райнекер.

– Наша целевая аудитория слушает «Роллинг Стоуне». А это похоже на распродажу велосипедов. – Никто не ответил. – Смотрите, вы видели эти потрясающие упаковки? – Он бросил на стол пару пакетиков. – Разве мы не может подобрать что-нибудь, что им соответствовало бы?

– Мне нравится, – вставила Эмили, но никто не обратил на нее внимания.

– Проведи фокус-группу, – бросил Барри его босс. – И предоставь мне общий рейтинг относительно пиковых часов в дневное время.

– «Пожалуйста»? – любезно подсказал Барри. Райнекер бросил на него взгляд, мрачный, как полуночное небо, полное грозовых туч.

Рекламщики сидели притихшие, как перепуганные дети, все как один затаив дыхание.

__________

Накануне главной презентации Барри сидел, положив ноги на стол Херна.

– Он ведет дело так, будто у нас здесь лавка по распродаже лежалого товара.

– Ну и что, – нетерпеливо сказал Херн.

– А то, что я начинаю чувствовать себя Золушкой.

– Послушай меня, это всего лишь обычные фруктовые конфеты, и тебе нужно вывести их на рынок. Они не помогут победить рак или ожирение. Если он считает, что они должны идти в одной связке с джемом и что нужно сохранить старую упаковку, я уверен, у него есть на то причины. Он не новичок в этом деле, не забывай.

С каких это пор Херн так настойчив?

– Ах да, святая святых, «Штрудель Сьюзи», – сухо заметил Барри. Херн теперь тоже составлял часть проблемы; наверное, Барри больше не стоит доверять ему все свои мысли. – Чего нового?