– Что у нас с письменными показаниями по делу? – спросила Джастин у Никки.

– Их еще до черта. Почему мы просматриваем их по одному? – Он встал и начал прохаживаться по комнате. – Почему бы нам не собрать их в кучу и не посадить трех специалистов по судебным тяжбам – пусть проверяют?

– Потому что Морти трахает Хелену, – звонко встряла Илана. – Так что других специалистов никто нанимать не смеет.

– Я не люблю сплетни, – чопорно заметил Никки, будто его спросили для протокола.

– Тогда ты, наверное, скрываешь какие-то неземные тайны, – захихикала Илана. – В тихом омуте черти водятся, знаешь ли.

Никки сильно покраснел, и белый шрам теперь казался особенно заметным.

– Я лучше вернусь к работе.

– Успокойся, – бросила Илана и навела на него прожектор своего внимания. – Никки, расскажи мне о себе. Где ты живешь? Где покупаешь рубашки? Кто о тебе заботится?

У паренька был такой вид, будто он сейчас взорвется.

– Потом его допросишь, – оборвала ее Джастин и встала. Илана подмигнула им обоим, как в водевиле, и грациозно выскользнула из комнаты.

– Кстати, Никки, – сказала она, снова заглянув в комнату. – У меня скоро статья в «Бизнес лойер». Хочешь помочь?

– Э, хорошо, – сказал он, и вид у него был глуповатый и загнанный.

Илана исчезла.

– Ну и женщина, – в ужасе прошептал он. – Когда же это прекратится?

– Это ерунда, – улыбнулась Джастин. Ситуация ее забавляла. – Она все настаивает, чтобы я позвонила ее пластическому хирургу, который специализируется на операциях на груди. Просто ради небольшой консультации, поговорить об имплантатах. Она уже три или четыре раза об этом говорила.

– Но это же посягательство на личность. Джастин пожала плечами.

– Эта женщина в две минуты может дозвониться до любого республиканского сенатора, – сказала она. – По-моему, ты ей нравишься.

Никки спрятался за номером «Дэлавэр литигейшн репортер», и тут как раз в дверь сунул голову Фарло.

– Хватит, – умоляюще попросил Никки.

– В чем дело? – прогремел Фарло. – Старая лиса Илана замучила?

Никки бросился прочь с видом загнанной борзой, а Фарло остался стоять в дверях, нетерпеливо позвякивая мелочью в кармане.

– Ну?

– Некоторые их контракты не подлежат переуступке, – отрапортовала Джастин, – но большая часть из них истекает через полгода, так что нам это не мешает. Кажется, вполне подходит.

– Думаешь? – сухо спросил он.

– Да, – раздраженно сказала она. Если он не доверяет ее суждениям, зачем отдавать ей это дело? Она вернулась к контрактам. Клиент, совершенно незнакомый с ней человек, в мгновение ока доверил ей свою компанию. А тут, после шестилетней безупречной работы на Фарло, ей все еще приходится каждый день начинать чуть ли не с нуля.

Она добралась до дна коробки с бумагами в одиннадцать тридцать и в четверть первого была дома, радуясь, что собака все еще у матери. Она заползла в кровать. Не будет ли проще оставить Барри в покое? Ей представилось, как Винсент и Барри обсуждают за завтраком ее тело, и ее затошнило.

Когда эпизод с участием Винса подошел к концу, Джастин нехотя согласилась на свидание вслепую со знакомым мужа Харриет.

– Ну, расскажи-ка мне о своих сексуальных фантазиях, – брякнул этот торговец ценными бумагами, не успели им принести напитки. Недаром он ей уже по телефону не понравился.

Чуть позже, пока собака тащила ее вдоль Первой авеню, Джастин задумалась, что же такое сексуальные фантазии, – она не была уверена, что они у нее были. Она слишком поздно заметила, что Стелла нашла у дороги остатки цыпленка барбекю и теперь с наслаждением их доедает.

– Фу, – она дернула поводок. Время от времени Джастин с нежностью думала об одном тонкогубом экономисте-консерваторе, который вел колонку в некоей газете и выражал свои мысли на редкость учтиво и изящно. Она представляла, как он пригласит ее на обед в старомодном отеле «Вашингтон», и они будут долго сплетничать обо всем подряд. Он пожмет ей руку, тепло посмотрит в глаза и предложит написать для нее потрясающие рекомендации. Это как – сексуальные фантазии?

Смывая в ванной тушь и тени с глаз, она услышала дикий вопль младенца и звук льющейся сильным потоком воды. Именно на этом самом месте она стояла, когда Винс прижался к ней и стал нежно поглаживать ее ладони под теплой водой. Он прижимал ее к раковине, проводя губами по ее шее, и она уже почти почувствовала запах его лосьона после бритья, но тут ей пришлось выдохнуть.

Вопли усилились – этот младенец ревет этажом выше, ниже или за стеной? Стеллу стошнило на ковер. Джастин достала тряпку и убрала за ней. Как Винс смеет ей не звонить?! Это даже не дурные манеры, это презрение.

На следующее утро Никки, неловко прислонясь к косяку двери ее кабинета, спросил, как идут дела и не пообедает ли она с ним, или поужинает, а может быть, поужинает завтра? Или пообедает?

Ей уже почти тридцать два, и у нее нет времени на ужин или обед, который не ведет к чему-то еще. Она почувствовала, как апатия крепко и бережно обхватывает ее шелковыми лапами. Может, она лучше пойдет домой, вымоет посуду, разберет счета, залезет в постель с пинтой кофейного мороженого и посмотрит «Как украсть миллион»?

Конечно же так и будет, именно поэтому она единственная в кругу своих знакомых, кто ни разу даже близко не подходил к замужеству. Хотя она была обручена с Бобом Принсипом, с которым встречалась, когда они вместе учились в университете. Он сделал ей предложение после того, как они с ним года два почти не расставались и постоянно обсуждали планы на будущее. Когда он признался ни с того ни с сего, что на самом деле мечтает построить самоокупаемый экологически чистый курорт на Мальдивах, она тут же положила конец их отношениям. Такого образа мыслей она не терпела.

Тратишь очень много времени, чтобы по-настоящему познакомиться с мужчиной, а потом понимаешь, что он тебе даже не нравится. Никки – очень приятный парень, но никаких романтических отношений у нее с ним быть не могло. Так что зачем начинать. Она улыбнулась извиняющейся улыбкой и отговорилась слишком большим объемом работы, чтобы отвлекаться на ужин или даже обед.

В тот вечер Джастин сняла макияж и опять услышала, как орет ребенок в потоках воды. Они его там пытают или просто купают? Он и она, вдвоем, посреди океана. На его лице – капельки соли. Его руки на ее талии. Она легла в кровать и расплакалась. Такого, как Винс, нужно запереть на полтора года в комнате одного, чтобы он там смотрел всякую дрянь по телевизору и увядал помаленьку.

На следующее утро Джастин решила спросить совета у коллег. Роберта стояла, прислонившись к косяку, на пороге кабинета Иланы, ее пегие волосы клоками торчали в разные стороны. Илана сидела за столом, ухоженная, как телеведущая, но ни одна ведущая не смогла бы сравниться с ней по количеству аксессуаров. Джастин откусила кекс. Костюмы, отложенные на случай, если она поправится, уже были ей в обтяжку.

– Так позвони ему, – предложила Роберта.

– Ни в коем случае! – скомандовала Илана из-за стола.

Джастин не понимала, как это получается: Илана живет в Саттон-Плейс со своими бесчисленными манто, клубными карточками, килограммами драгоценностей и толпами поклонников, а Роберта едва сводит концы с концами в Ист-Энде на 16-й улице, одна-одинешенька, в депрессии. Она, наверное, куда-то очень удачно вкладывает деньги.

– Почему она не должна ему звонить? – спросила Роберта, вычищая грязь из-под ногтей палочкой для размешивания кофе. У Роберты очаровательная улыбка и чудесный нос, и она могла бы быть очень привлекательна, но она совершенно ничего не предпринимала в этом направлении. – Это всего лишь телефонный звонок.

– Если это всего лишь телефонный звонок, пусть он и звонит, – ответствовала Илана, величественно смахивая воображаемую пушинку с темно-синего жакета от «Прада». Илана не красавица, но она вся такая блестящая и ухоженная, она делает все, что должна делать женщина, чтобы хорошо выглядеть. Фарло как-то сказал: