Он боялся, что Джейд сейчас вспылит и покинет помещение. Но Джейд был явно не дурак. В его уме явно шла напряженная работа по обработке и отбору нужной информации. Наконец он выдавил:

– Сьюзен Этвуд. Клиентка. Был бы очень благодарен, если б вы не посвящали в это никого из других моих клиентов.

– Все хотят в любимчики к тренеру? – усмехнулся Лэндри. – Да вы, Дон, просто артист! Объезжаете и коней, и хозяев.

Джейд шагнул к двери.

– Мне будут нужны ее адрес и телефон, а также имена и телефоны ближайших знакомых Джилл Морон, – бросил ему вдогонку Лэндри.

– Спросите у Пэрис. Мелочами у меня занимается она.

«Мелочи, – подумал Лэндри, провожая его взглядом. – Вот, значит, что такое для Дона Джейда жизнь девушки: мелочь».

– Спасибо, что уделили нам время, мистер Джейд.

– Джейду надо по-другому вести дела, – заявил Ван Зандт.

Мы стояли у ограды ринга, наблюдая, как крохотная наездница на пони берет два низеньких, нарядно украшенных плетеных барьерчика. И девочка, и пони были полностью поглощены своим занятием; глаза у обеих горели решимостью и спортивным азартом. Они были одна команда: девочка и пони против всего мира.

Я хорошо помнила это ощущение. В детстве у меня тоже был пони – ярко-рыжий, по кличке Парти Мэннерс. Мой лучший, самый близкий друг. Даже после того, как я переросла его, со всеми своими бедами я бежала к Парти, и он всегда сочувственно выслушивал меня. А когда в зрелом возрасте двадцати пяти лет он тихо скончался, я плакала по нему так, как никогда ни по одному из человеческих существ.

– Вы меня слушаете? – ехидно спросил Ван Зандт.

– Да, и совершенно с вами согласна. Убийства отпугивают потенциальных клиентов.

Ван Зандт нахмурился:

– Для ваших острот я не в настроении.

– По-вашему, я шучу? Одна девушка-конюх исчезает без следа, вторую находят мертвой…

– Исчезает? – переспросил Ван Зандт. – Она ведь уехала.

– Судя по всему, З., полиция другого мнения. Меня о ней спрашивал следователь.

Он резко обернулся ко мне.

– И что вы ему рассказали?

– Ничего. Я с ней даже знакома не была. Просто предупреждаю. Вас тоже наверняка спросят.

– Мне нечего ему сказать.

– А вот вчера вечером у вас очень даже нашлось что сказать о ней. Что она заигрывала с клиентами, что у нее губа не дура… Да, в общем, почти то же самое, что потом вы говорили про Джилл. Знаете, З., не стоит дурно отзываться о мертвых. Особенно когда поблизости следователь.

– У них нет права допрашивать меня!

– Еще как есть. Вы знали обеих девушек. И, честно говоря, относились к ним так себе.

Он оскорбленно надулся.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Да что вы! – Я удивленно округлила глаза. – Продолжайте вести себя с полицией в том же духе, и они из чистой вредности повесят это убийство на вас. А я вызовусь нажать на поршень шприца, когда вам в вену вгонят иголочку.

– Вы о чем? Какую иголочку?

– Это же высшая мера. Убийство – особо тяжкое преступление.

– Варварство, – буркнул он, оскорбленный до глубины души.

– Как и закапывать девушку в яму с конским навозом.

– Бросьте ваши дурацкие шутки! Вы в самом деле думаете, что я способен на такое зверство? – Теперь он сделал лицо глубоко уязвленное, будто его предал закадычный друг. – И все из-за той русской шлюхи…

– Осторожно, Ван Зандт, – тем же тоном, что и он, процедила я. – К вашему сведению, к Ирине я отношусь очень тепло.

– Ах, вот как? Может, у вас с ней любовь? – фыркнул он.

– Нет. Вы что, пытаетесь оскорбить меня, обвинив в склонности к лесбиянству? Убожество какое! – сказала я. – Неужели каждую женщину, которая вам отказывает, вы записываете в лесбиянки?

Он слегка порозовел, но ничего не ответил. Разговор опять развивался не так, как ему нужно. Опять.

– Вообще-то, это не ваше дело, – добавила я, глядя, как девочка на пони заканчивает выступление под аплодисменты зрителей. – Но на самом деле я, к счастью, гетеросексуальна.

– Никакого счастья я здесь не вижу.

– Почему? Потому что не имела удовольствия пустить вас к себе в постель?

– Потому, Элль Стивенс, что вы никогда не улыбаетесь, – ответил он. – По-моему, вы не особенно счастливы.

– Я не счастлива, поскольку вы вечно пытаетесь забраться ко мне в голову – или под юбку.

– У вас нет ощущения цели, – заявил он, решив, что опять контролирует ситуацию, что я буду слушать его так же, как слушали слишком многие слабые, одинокие женщины. – Вам нужно эту цель найти. Чтоб было к чему стремиться. Вам ведь нравится преодолевать трудности, а их-то и нет.

– Я бы так не сказала, – буркнула я. – Вот, например, беседа с вами – тоже своего рода преодоление.

Он принужденно рассмеялся.

– Вам хватает наглости строить догадки, – холодно продолжала я, – а ведь вы обо мне ровным счетом ничего не знаете.

– Я очень хорошо разбираюсь в людях, – возразил Ван Зандт. – По роду деятельности я постоянно общаюсь с ними, нахожу подходы и, как правило, прекрасно знаю, что им нужно.

– Может, мне стоит поставить себе целью расследование убийства Джилл? – заметила я, возвращаясь к неприятной для него теме. – Или докопаться, куда делась другая девушка. Могу начать с того, что расспрошу вас. Когда вы в последний раз видели Эрин Сибрайт живой?

– А я-то думал, вам лошадь нужна, – мрачно заметил он.

– Бросьте, З., давайте поиграем, – не унималась я. – Может, вы присутствуете при рождении новой звезды сыска! Так вы слышали, чтобы она говорила, что хочет уволиться, или это только версия Дона Джейда?

– Перестаньте, Элль. У меня от вас голова болит.

– А вдруг ее похитили? – в притворном возбуждении продолжала я, внимательно наблюдая за ним. – И держат взаперти, как секс-рабыню. Как по-вашему?

Лицо Ван Зандта не выражало ничего, взгляд был равнодушным. Чего бы я не отдала сейчас, чтобы прочесть его мысли! О чем он думает? Об Эрин, спрятанной где-то для удовлетворения его порочных желаний, пока выкуп не заплачен? Или вспоминает Сашу Кулак? А может, прикидывает, не я ли буду следующей жертвой?..

Зазвонил мобильный. Ван Зандт нажал кнопку приема и бегло заговорил по-французски. Воспользовавшись моментом, я ускользнула, помахав ручкой, со словами, что иду искать смысл жизни.

Патологическая личность кормится своим умением насквозь видеть нормальных людей с их слабостями и пользоваться этим. Так делают головокружительную карьеру работники крупных корпораций, набивают себе карманы биржевые маклеры. И находят жертв серийные убийцы…

Ван Зандт неумен, зато хитер. Именно хитростью он заманил Иринину подругу к себе на работу в Бельгию. Интересно, каким образом он воспользовался своим чутьем в случае с Эрин и с Джилл?.. Так или иначе, мне очень не понравилось, как он направил это чутье на меня, сказав, что не верит в мое счастье. Он ведь должен считать меня беззаботной дилетанткой. И мне вовсе не хочется думать, что ему видно что-нибудь еще. Не хочу думать о том, что кто-то может заглянуть мне в душу – мне стыдно, что там так мало можно увидеть.

Вот только в одном Ван Зандт ошибается. Цель у меня есть. И если он случайно встанет поперек моего пути к этой цели, я с радостью смету его.

К конюшне Джейда я вернулась пешком. Соседние палатки были с обеих сторон отгорожены желтой лентой. Однако Трей Хьюз, игнорируя предупредительную надпись на ленте, зашел за ограждение и сидел на стуле, задрав ноги на сундук для сбруи, с банкой пива в одной руке и сигаретой – в другой.

Увидев меня, он прищурился и ухмыльнулся:

– Маска, я вас знаю!

– Едва ли, – сказала я. – Что это вы делаете на месте преступления?

– Солнышко, я сам – ходячее место преступления. Что здесь происходит? Прямо морг какой-то.

– Да, наверно, это из-за убийства.

– Но оно когда было, – возразил он. Мысли тяжело ворочались в его одурманенном пивом мозгу. – Кажется, я что-то пропустил…

– Кажется, я что-то пропустила, если здесь недавно произошло убийство. Вы о ком говорите? Об Эрин?