Базиль показал на стол – и тут только заметил, что от гномьего амулета осталась лишь пустая оправа.

– Как он? – сиплым полушепотом спросил Егорий.

– В таком состоянии его высочеству не следовало принимать участие в церемонии, – поджал губы Вахрамей. Королевский лекарь осунулся, щеки впали: все-таки чары исцеления отнимают у магознатца немало сил, а старик вторые сутки почти не отходил от раненого принца. – Вы должны понимать, ваше величество, что сочетание крайнего утомления с сильным возбуждением может свалить с ног и здорового. Я вынужден был дать его высочеству сонного зелья, хотя естественный сон был бы ему сейчас куда полезнее. Но вы же сами видели…

Король нахмурился: на такой витиевато-мудреный слог Вахрамей переходил лишь в состоянии крайней озабоченности или злости. Впрочем, успокоил себя король, Лера вполне мог довести старого лекаря до белого каления: хватило бы и одного предложения проводить Луи и отметить с ним обручение за стаканчиком, а ведь после наследничек исхитрился вместо собственной спальни отправиться на королевский совет! Неудивительно, что опять не дошел до кровати, рухнул без чувств посреди коридора, а Вахрамею – вытаскивать.

Кстати о наследничках, спохватился король, а что ж это невеста новоиспеченная с братом не сидит?

– Рада здесь?

– Да, ваше величество, не беспокойтесь. Я взял на себя смелость отправить ее высочество спать, как выражаются в вашей гвардии, в приказном порядке.

– Хорошо, – кивнул король, – правильно.

Магознатец взглянул на короля с плохо скрытым сочувствием. Впрочем, Егорий этого не заметил: он смотрел на сына. В тусклом свете лампы лицо двадцатилетнего принца казалось почти детским. Все они хороши, когда спят, подумал вдруг король. А уж Лерка… уж этот-то лет с восьми, пожалуй, только во сне и способен угомониться.

– Спасибо, Вахрамей, – вновь заговорил король. – Ты хорошо решил. Сейчас, как я понимаю, ничего делать не надо? Только ждать, пока проснется?

– Ваше величество понимает совершенно правильно, – проворчал Вахрамей. – Однако же, когда принц проснется, необходимо будет любыми способами удержать его в постели. И вам ли не знать, ваше величество, насколько это сложная задача. Самым простым было бы дать его высочеству успокаивающего зелья, однако зелий в эти дни он и без того выпил предостаточно.

– Понимаю, – кивнул король. – Вот что, Вахрамей, ступай-ка ты тоже поспи. Я посижу с Лерой.

– Это неразумно, ваше величество, – нахмурился магознатец. – Посмотрите на себя! Кому сейчас нужен отдых, так это вам.

– Может быть, – не стал спорить король, – но куда важнее то, что мне нужно крепко подумать, а днем не до того. Я не хочу проспать трон, Вахрамей. И уж тем более – не хочу проспать жизни моих детей.

– А свою? – неожиданно зло возразил бессменный королевский лекарь. – Учтите, ваше величество, ежели вы не станете себя беречь, жизни вам осталось…

– Сколько? – сощурился король. – Сколько, ну?!

– Не знаю, – Вахрамей небрежно отвел руку короля, норовящую ухватить за ворот. – До первой хорошей встряски. Или до второй.

Вахрамей и Егорий несколько мгновений мерялись сердитыми взглядами. На сей раз победил король. Лекарь покопался в сумке и достал, к удивлению Егория, неровный кусок колотого сахара. Неужели осталась привычка с тех времен, когда капризницу-Раду уламывал проглотить горькое зелье, соблазняя заморским лакомством? Вслед за сахаром появился хрустальный флакон, и магознатец осторожно плеснул из узкого горлышка на белый скол. Остро пахнущая жидкость на глазах пропитала кусок, и лекарь сунул его под нос королю:

– Ешьте, ваше величество.

Егорий, пожав плечами, взял из руки лекаря снадобье. Невольно скривился: вместо ожидаемой сладости на языке оказалась едкая горечь.

– Ешьте, ешьте, – буркнул Вахрамей. – Еще завтра дам, и потом… поглядим. Только не думайте, что это отменяет необходимость отдыха.

– Рядом с Лерой я отдохну лучше, чем у себя, – тихо признался король.

– Я так и понял, – проворчал магознатец.

Махнул рукой, указал на стаканчик, стоявший в миске среди наколотого крупными кусками льда.

– Дадите ему выпить, как проснется.

– Хорошо.

– И упаси его Господь вставать!

– Помню.

Вахрамей посмотрел на принца, перевел взгляд на короля. Словно вопросил: «Да полно, справитесь ли?»

– Начнет ерепениться, свяжем, – мрачно пообещал король.

– Тоже выход, – серьезно ответил Вахрамей. – Что ж, ваше величество, раз так, я, пожалуй, и впрямь отдохну. Помяните мое слово, завтра Валерий задаст нам жару.

– Справимся, – хмыкнул король. – Не таких буянов укрощали.

Скрипнула, закрываясь за Вахрамеем, дверь. Король задвинул щеколду, прошелся по комнате. Заглянул в спальню к дочери. Рада спала, по-детски свернувшись в клубочек, натянув край одеяла на голову. Егорий сглотнул вставший в горле ком. Девочка моя, неужели ты уже невеста? Будущая королева Таргалы… что ж, сам себе я могу признаться: ты решила правильно. Лу тебя убережет.

Егорий придвинул кресло к постели сына. Валерий дышал тихо и ровно, лечение явно пошло ему впрок. Но Егорий слишком хорошо знал Вахрамея, чтобы пропустить мимо ушей предостережение старого лекаря-магознатца. Знал он и сына: что Лерка, едва проснувшись, будет порываться встать, так же верно, как рассвет поутру.

Король сжал кулаки. Лерка, Лерка… в твоем возрасте я тоже плевал и на опасности, и на добрые советы, но мне везло. Да и спокойнее тогда было. Отец держал страну крепко, не зря его прозвали Ежовая Рукавица. Править после него было легко. Что же я упустил, где дал слабину? Долгие годы все шло своим чередом: сомнительной верности княжества под незаметным, но надежным присмотром, Орда почти не балует, торговля процветает… когда же следовало встревожиться?

Отказ княжича Гориславского служить в королевской роте? Что ж, скандал тогда вышел изрядный. Нахальный мальчишка едва не насмерть разругался с отцом и братьями, но выбрал сам, и выбрал – где труднее. Еще станет капитаном короля Валерия. Кстати, надо узнать, как ему служится… Егорий завязал мысленный узелок: не забыть бы за суетой.

Женитьба князя Витегорского? Восемь лет Артемий во вдовцах ходил, все Милолику свою забыть не мог, и вдруг – заезжая девчонка, дочь безвестного сотника, бежавшего от гнева ханджарского императора. Далеко сотник забрался, нечего сказать; но что опала его да бегство – не игра, выяснили доподлинно. Ищейки из Когорты Незаметных прошли по следу беглеца аж до Летнего Стана – где и напоролись на королевскую гвардию. На несчастье императора: его ищейки в плен не сдаются, однако у заклинателей Двенадцати Земель свои секреты на такие случаи. А новая княгиня… что ж, чернокосая девчонка мужа обожает, весела, добра к людям, и коль излечит Артемия от тоски, так дай Господь ей счастья.

Застонал во сне Валерий. Король положил ладонь сыну на горячий лоб, шепнул:

– Спи, Лера, спи, сынок. Я с тобой.

Дыхание принца выровнялось. Король откинулся на спинку кресла, вновь принялся перебирать в памяти события последнего года. Самое тревожное, конечно – посольство Гордия в Таргалу. На первый взгляд – глупость несусветная: все знают, как дружен Лу с материной родней. Но великого князя Ижеславского глупцом не назовешь. Кем угодно, но не глупцом. И в людях он разбирается, а уж интриги плести – равных князю, пожалуй, и нет ныне. Разве что ханджарский император… проклятье, этот еще к чему вспомнился?! А ясно, к чему… император – головная боль будущего зятя. Тоже не мед с патокой, да…

Зачем Гордия к Лу понесло, и на что он там рассчитывал, тоже ясно. Никакие родственные узы не мешают королю Луи, когда он видит выгоду для Таргалы, и на этом вполне можно играть. Вот только просчитался Гордий, попытавшись взять Лу обманом. В результате он лишь подтолкнул короля Таргалы к более тесному союзу с соседом и родичем. И, видит Господь, за этот союз Егорию совсем не жаль было отдать Луи право беспошлинно пользоваться портами Северного пути. В конце концов, оно и своим купцам на пользу: товары из империи идут к ним теперь, минуя долгие и опасные караванные тропы через Великую Степь.