– А давай его подожжем, – задумчиво предложила Мариана, выдергивая ногу из невидимой глазу щели. – Соломки еще сверху накидаем, для верности. И дотла! Глядишь, новый на его месте построят. Повежливей!

С громким хрустом отлетел край доски, подкинул девушку в воздух… Мариана явственно услышала судорожный вздох на берегу… а берег-то, значит, совсем уж близко! Барти, подпрыгнув и до крайности нелепо взмахнув руками, дернул девушку к себе; на том месте, куда она должна была бы упасть, щетинился острыми щепами свежий излом. Рыцарь пришел из прыжка на ноги, словно всю жизнь только тем и занимался, что удерживал равновесие на взбесившихся мостиках; Мариана подвернула ногу, едва не упала, но Барти удержал и ее. А в следующий миг вдруг дернул за руку так, что плечо едва не вывернулось из сустава – и Мариана обнаружила себя на берегу.

Девушка обессилено всхлипнула и села в дорожную пыль. Перед глазами толпились, толклись, качались ноги подбежавших зевак. За спиной трещало, заглушая возбужденные голоса над головой, не давая понять ни слова, отдаваясь тупой болью в голове. Чьи-то сильные руки подняли ее, голос Барти тихо сказал:

– Вот и еще раз, Мариана, ты исполнила свою клятву.

– Ты о чем? – Мариана потерла лоб. Лечь бы сейчас и заснуть. Можно прямо здесь, на обочине.

Барти развернул ее лицом к мосту. Вместо досок бревна настила покрывала груда щепок… на глазах распадалась в труху, и труху сносило ветром на воду… и расходились по воде, плыли вниз по течению кровавые полосы.

– Проклятие, понимаешь? – объяснял Барти. – Стоило кому-то его преодолеть – и оно исчезло. Теперь это обычный мост. Обычный мост! Понимаешь, Мариана?

– Пожалуйста, Барти, говори потише. – Мариана с трудом отвела взгляд от моста и от воды под мостом. – У меня голова болит… раскалывается просто. Сил нет…

– Да, – кивнул Барти. – Это, видно, проклятие… у меня тоже. И какого пса меня туда понесло? Ведь как не в себе был.

К путникам протиснулся румяный толстячок в добротном коричневом костюме, поклонился, прижимая к животу круглую шляпу. На толстом коротеньком мизинце блеснула серебряная печатка.

– Благородные господа будут желанными гостями в нашем городе! Прошу вас… Я мастер Окассен, член гильдейского совета города и хозяин лучшей гостиницы Каменного Рога. – Толстячок поклонился снова, сверкнув наметившейся лысиной. – Не побрезгуйте, господа, я полагаю, господин бургомистр нынче же вечером устроит праздник в вашу честь, а пока извольте ко мне: отдохнуть, значит, с дороги. Такая радость, такое счастье для города, поистине сам Господь направил ваш путь…

– Мы принимаем ваше приглашение, мастер Окассен. – Барти посмотрел Мариане в лицо, спросил: – Ты сможешь ехать верхом?

– Куда ж я денусь, – поморщилась девушка.

Барти подсадил спутницу в седло, взял Пенку под уздцы и свистнул Храпу. Умница гнедой пристроился в хвост кобыле.

– Мастер Окассен, прошу вас, пошлите кого-нибудь за лекарем. Боюсь, моя спутница не очень хорошо перенесла путь через горы.

– Слышал? – Гильдейский советник поймал за ворот глазевшего на приезжих героев рябого мальчишку. – Живо лети к мэтру Оноре, и чтоб он встретил благородных господ перед моим порогом!

Мариана схватилась за седло. Нипочем бы не призналась, но то, что Барти взял на себя труд отвести Пенку в город, ее тронуло. Не так уж плохо, когда кто-то о тебе заботится…

Между тем рыцарь обернулся к семенящему рядом мастеру Окассену:

– Кто ж это у вас додумался обходную тропу завалить? Дело, пожалуй, на коронное потянет.

– Да что ж мы, добрый сэр, себе враги?! – зачастил советник. – Сами ведь по той тропе ездили. Вы ж, благородный господин, понимаете: лучше два дня на объезде потерять, чем… А третьего дня, значит, парень мастера Лекса из столицы возвращался… ездил товар отвести, благородный сэр, у мастера Лекса в столице торговые интересы. Но вряд ли вам это… О чем я, значит… Да-да, возвращался он, значит, из столицы, и прямиком наткнулся на этот завал. А тем же утром, прошу заметить, мой помощник ездил в деревеньку по ту сторону моста, и все было как обычно, никакого завала. Мы так думаем, благородный сэр, может, та тропа подземельным мешала? Уж понятно, что без магии не обошлось, и сильно та магия на гномьи чары смахивает.

Барти неопределенно хмыкнул. Настроения спорить не было, но то, что и вдали от столицы уже начали все несчастья валить на гномов, стоило обдумать. Если, конечно, гильдейский советник не врет, выгораживая земляков.

Вокруг Каменного Рога не было ни крепостной стены, ни хотя бы вала или частокола. Городок взбирался вверх по лесистому склону, не заботясь об экономии места. Красные черепичные крыши среди зелени деревьев казались продолжением горы, скальными выступами. Чары, думала Мариана, или умение строителей? Не зная, что город здесь есть, издали его и не заметишь. Даже в самом городе дома теряются, прячутся друг от друга и от прохожего: по одну сторону улицы лезут вверх, по другую – крыши вровень с мостовой, а к калитке спускается лесенка. Заборы увиты диким виноградом, и над головой простираются ветви слив и яблонь; и оттого улица кажется лесной тропой, по чьей-то прихоти замощенной булыжными плашками.

Мастер Окассен тараторил без умолку, но ему отвечал Барти, и Мариана не прислушивалась к разговору, невольно выхватывая лишь бесконечные «значит» и «да-да». Монотонный шаг Пенки усыплял. Голова раскалывалась, ныла поясница, болела подвернутая на мосту нога; все-таки мы не обошлись совсем уж без потерь, вяло подумала Мариана. Тряхнула головой: еще не хватало заснуть, не добравшись до обещанной гостиницы.

Сейчас Мариана согласилась бы с себастийскими рыцарями, что ее желание вступить в отряд – несусветная дурь. Провести жизнь в разъездах, в седле, от костра к костру, от трактира до трактира… Впрочем, оборвала себя Мариана, это еще не самый скверный выбор. И отступать все равно поздно.

Вот именно – девушка прикусила губу – поздно. У нее поручение в Ич-Тойвин. И как знать: может, если она оправдает доверие пресветлого, судьба наконец-то ей улыбнется? Может, ей предложат, как иногда, говорят, случается, выбрать себе награду по вкусу?

От мыслей Мариану отвлек звонкий крик:

– Едут, едут!

Копыта Пенки звонко простучали по деревянному мостику, перекинутому через канаву водостока, и путники оглядели широкий двор гостиницы. Похоже, она и впрямь была лучшей в Каменном Роге: двухэтажная, стены белого камня, в переплетах широких окон чередуется желтое и прозрачное стекло. Большая конюшня, навес для телег… А ведь через Каменный Рог не так уж много проезжает богатого люда, даже странно, с чего тут так разворачиваться содержателю постоялого двора?

Барти подал Мариане руку:

– Слезай.

– Где раненые? – К ним бежал, видимо, тот самый мэтр Оноре. – Кого… Анье сказал, у моста…

– Раненых нет, – успокоил лекаря сэр Барти. – Моя спутница тяжело перенесла путь через горы. Вы сможете?…

Лицо лекаря просветлело.

– Ох уж этот Анье! Глаза вытаращил: «Кровищи, кровищи!» – я уж невесть какие ужасы… ведь в этот раз мост должен был убить, вы знаете? – У Барти перехватило дух, но лекарь, по счастью, не ждал ответа. – Осмелюсь предположить, что благородной госпоже нужен всего лишь хороший отдых: после гор случается упадок жизненных сил. Впрочем, осмотреть надо.

– А вот была кровища, – встрял рябой мальчишка. – Так по воде и плыла, во-от такенными пятнами!

– Заткнись! – Хозяин замахнулся дать мальцу тычка, тот отскочил. – Прими коней у господ, бездельник!

Анье подхватил повод Храпа; Пенка ткнулась мордой девушке в плечо, ласково фыркнула. Мариана пошатнулась; Барти и лекарь подхватили ее с двух сторон, мастер Окассен, охнув, засуетился:

– Сюда, добрый сэр, сюда… лучшая комната для благородной госпожи, да-да… Здесь ей будет удобно.

Мариана трепыхнулась:

– Да что ж вы меня тащите, как умирающую! Сэр Бартоломью, я вас прошу, лучше закажите обед!