Лекарь побелел, брови страдальчески приподнялись.

– Не так все просто, как кажется. Да и зачем вам это надо, благородная госпожа? Не будь этого завала, вы и ваш рыцарь не свершили бы великий подвиг, не приобрели бы славу спасителей города. Дело прошлое… зачем, стоит ли ворошить? Вам так уж нужны виноватые?

– Не нужны, – качнула головой Мариана. – Просто я любопытна. Если вам так будет спокойнее, поклянусь, что дальше меня ваши слова не пойдут, хотите?

– Не будет никаких слов, – запальчиво возразил мэтр Оноре. – Вам, благородная госпожа, любопытство, а людям – их жизни. Выкиньте вы из головы этот проклятый оползень!

– Что ж, ладно, – отступила Мариана. Но, поскольку отступление, как известно, не есть бегство, она пересказала странный разговор сэру Барти, как только тот очухался от буйства городского праздника.

– Ты видишь, Барти, что-то тут неладно, – говорила она. – И если так, не должны ли мы разобраться? Но время…

– Время дорого, – кивнул Барти. – И еще, Мариана: Каменный Рог никуда не денется, как и этот завал. Мы можем делать свое дело, а о том, что здесь творится, просто доложить кому следует. Я тебе даже больше скажу – похоже на то, что не доложить мы не имеем права. Ты верно понимаешь, здесь дело нечисто. И потому, Мариана, нам лучше уехать как можно скорее.

Мариана не сразу уловила связь. Поняв же, хотела сказать, что недостойно думать о людях настолько плохо. Но – осеклась. Жители Каменного Рога иных мыслей, похоже, не заслуживали.

– Нет, ну ты такое видел?! – сердитый голосок сестры утонул в шорохе платья. – Невеста идет на поклонение в компании десятка солдат! Это же вся Славышть обхохочется!

– Вся Славышть уже с меня обхохоталась. И не один раз. – Валерий подошел к окну: во дворе уже собирались любопытные из дворцовой обслуги и свободных гвардейцев. – Вспомни, мне хоть когда-нибудь это мешало? Так что послушай опытного человека, сестренка: думай только о том, что для тебя на самом деле важно.

– Хочешь сказать, поклонение невесты – это так, ерунда? – возмутилась Рада. – Лер, я не хочу свадьбу второпях! Хватит того, что сговор получился на бегу. Ты хоть знаешь, что люди говорят?

– Догадываюсь, – хмыкнул принц. – Ты хоть скоро там? Покажись уж, в самом-то деле.

– Сейчас… ой! Почти уже…

В кресле перед окном брошена едва начатая вышивка, клубки рассыпались по полу. Рада никогда не любила рукодельничать. Но просватанной невесте не пристало метать ножи во дворе казарм или гонять верхом в одиночестве, а Лерка пока не мог составить сестре компанию. Да и убийца не найден; вот и приходилось королевской дочке сиднем сидеть во дворце.

Радислава наконец-то перебралась в свои комнаты; правда, Валерий теперь почти все время проводил здесь, у себя только спал. Глядя на сестру-невесту, принц думал о зеленоглазой Сагларе. Теперь, когда отец не то чтобы просто разрешил, а приказал ему сватать степнячку, Лерка считал часы до выздоровления. Он – впервые в жизни! – не спорил с Вахрамеем, не рвался помогать королевским дознавателям и даже не бегал тайком на конюшню проведать Ветра. Послушно глотал снадобья, не морщился, когда магознатец втирал в подживающую рану едкие мази, и только спрашивал: скоро ли?

И теперь, глядя на вышедшую к нему сестренку: в простом белом платье, с распущенными волосами, готовую к главному предсвадебному обряду, – чувствовал, как тоска и нетерпение сжимают сердце.

– Так вот, – Радислава остановилась прямо перед ним, непривычно, по-взрослому серьезная, – говорят, что мы поторопились со сговором, чтобы все успели увидеть, что ты еще жив! «Еще», понял?! – Рада сжала кулачки и прошипела: – Убила бы!

– Ничего, – Валерий зло усмехнулся, – нам это на руку, поверь. А насчет охраны…

– Мне не нужна никакая охрана! – Радислава топнула ножкой, ойкнула: она успела скинуть расшитые серебром туфельки и стояла босиком.

– Они не будут тебе мешать. В конце концов, что для тебя важнее: по сторонам глазеть всю дорогу или помолиться о будущем счастье, как принято?!

– Но, Лер…

– И кто важнее, – поднял голос принц, – святая Ия-Заступница или столичные зеваки?

– Сказа-ал, – протянула Радислава.

– Вот и уймись. Нашла из-за чего бучу поднимать! Лучше бы о своем женихе подумала, – поддел сестру Лерка.

– А что о нем думать? – сверкнула глазами Радислава. – У него там поли-итика.

– Знаешь, сестренка, – задумчиво сказал Валерий, – не хотел бы я сейчас поменяться с ним местами. У нас тут Нечистый знает что творится, но у него…

– А что у него? – Радислава, осторожно расправив платье, села рядом с братом.

– Политика, – повторил за сестрой принц. – Империя у него, и то, что он так удачно прикрылся тобой от свадьбы с Элайей, мало что значит: император все равно будет искать способ прибрать Таргалу к рукам. К тому же Лу не ладит с Церковью, собственный аббат – и тот вместо помощи своему королю против него интриги плетет. А еще у него война на северных рубежах, и дурак он будет, если не попытается потушить ее сейчас, пока еще можно. А если попытается – получится, что он нарушает коронационную клятву, а это, сама понимаешь…

– Что? – дрогнувшим голосом спросила Радислава.

– Это станет вполне подходящим поводом законно снять с него корону. Так-то, сестренка.

– Лу справится.

– Не слишком-то уверенно ты говоришь, – невесело усмехнулся Валерий. – Но, знаешь, я тоже думаю, что он справится. Лу – до безобразия толковый парень. Настоящий король, совсем не то, что когда-нибудь получится из твоего шалопая-братца. И потом, ему крупно повезло с первым министром.

Скрипнула дверь, в комнату вошла нянюшка. Протянула вскочившей Радиславе охапку ромашек: высоких, большущих, тех, что в народе зовут «невестино счастье».

– Ступай с Господом, дитятко, пора уж.

Рада вспыхнула, принимая ромашки: за разговором с братом главное событие дня отодвинулось, и вот – пора… Подставила лоб под нянюшкин поцелуй и вышла, мягко ступая босыми ногами по деревянному полу. Зашептала про себя давно затверженные слова: «Ия-Заступница, святая матерь наша, Ия-Благословенная, святая сестра наша! Услышь мольбу мою, яви благость свою, между отчим домом и жизнью новой помоги собрать, что мужу подарю!»

Что дальше – останется ведомым лишь святой Заступнице. Пришла отрешенность: Ия услышала сестру-невесту. Во всем мире остаются лишь трое. Рада, босая девочка в белом платье, с охапкой ромашек в руках. Ее жених – где-то далеко, но рядом в сердце ее. И Заступница в Свете Господнем, дарительница семейного счастья, Ия – вечная невеста и мать всех невест.

«Он король, у него много забот и много врагов. Дай сил помогать ему, дай терпения не мешать, дай любовь – прощать». Падает на пол белая ромашка: просьба принята. Так и будет. «Я нужна ему залогом союза, прикрытием от империи. Он был со мной честен, я это приняла. Но я не хочу – только так!» Рвет сердце девичья тоска, извечная, неразумная, самой непонятная. «Пусть я буду ему женой, а он мне – мужем, пусть я буду ему нужна, как он мне нужен, пусть мы будем едины в Свете Господнем, сердцем одним, душою одной, пусть в горе и радости буду я с ним, а он – со мной». Холодная брусчатка под ногами, падают из рук ромашки, отмечая путь невесты к часовне Заступницы. Что услышано? Что принято? Не узнать. Падают ромашки, а на какие слова – лишь Ия-Благословенная видит. «С королевы особый спрос, я знаю, и я готова. Но я хочу ему дать обычного счастья земного. Чтобы рад был меня обнять, чтоб росли счастливыми дети…»

«И готова за это отдать…»

«Ничего не жалко на свете…»

Рада вздрогнула, выходя из священного транса. Она стояла у входа в часовню, и лишь одна-единственная ромашка осталась в руке. Колотилось сердце, в голове было пусто и звонко. Ощущение чего-то важного – свершившегося, сказанного в Свете Господнем – холодило кожу мурашками неясных предчувствий. Радислава преклонила колени, с трудом пропихнула воздух сквозь сжавшееся горло: