Написать письмо – и надеяться, что оно дойдет до короля непрочитанным? Не дойдет. После того, как матушку старого короля извели наложенным на письмо наговором, королевскую почту проверяют церковные заклинатели.

Край солнца цеплялся за вершины гор по правую руку. Пора было искать удобный склон для ночлега. Ладно, вздохнул Серж, пока дойдем, что-нибудь придумается.

Затрещали кусты, под ноги путникам выкатился заполошный заяц. Серж разрядил в него самострел раньше, чем успел разглядеть: на шум. Друзья посмотрели на бьющегося в пыли зверька, Серж встряхнул головой, достал нож. Добил. Пробурчал:

– Хищников отпугиваем…

– Зато ужин, – растерянно улыбнулся Анже. Подобрал тушку. Серж, зло прикусив губу, выдернул из зайца болт, обтер, вставил в самострел.

– Странное дело, – произнес вдруг Анже. – Понять не могу… вроде в глазах светлее стало. Знаешь, будто проблески… Вот деревья – зеленью сплошной, а то бросится какая ветка в глаза – и каждый листок виден.

Серж прикусил губу. Столько недоумения в голосе парня – и столько боли. Не иначе, решил – чудится, память шутки шутит. Гном сказал – дело долгое…

– А что ж, друг Анже… – Господи, помоги голосом не дрогнуть! – Кто сказал, что заклятия не слабнут со временем? Сколько уж, как того колдуна к Нечистому отправили, репьи из хвоста выбирать? Может, пришла пора и его чарам…

– То заклятие навек было, я знаю, – возразил Анже. Не ему возразил – надежде своей.

– А ты о том не думай!

Эх, ну почему нельзя уже сейчас тебя обрадовать?! Действует ведь… Свет Господень, действует гномий огонь! Почему не сказать – скоро видеть станешь, как прежде?!

Да потому, что не будет никакого «скоро». Такое только в сказках и случается: лежал пластом, рук-ног не чуял, выпил водицы наговоренной, встал да пошел. А в жизни…

– Ты, друг Анже, просто жди. Может, и навек, да век тот к концу идет. Жизнь покажет.

Анже неуверенно заулыбался, прищурился подслеповато. Вынырнула из-под ворота куртки саламандра, ткнулась носиком парню в щеку: словно утешить захотела. Или ободрить.

Скоро путники вышли к ручью. За широким галечным руслом и травянистым склоном – скальный выход. Светлый, издали видно.

– Гляди-ка, – хмыкнул Серж, – как специально для нас!

Ручей перешли, не замочив ног – по валунам, по галечным островкам. Серж первым, выбирая дорогу, за ним – Анже. Парень дышал часто и тяжело. Упрямый, досадливо подумал Серж. Ну кому лучше, что он прет за двоих и к вечеру чуть жив?!

– Отдыхай, – скомандовал Серж. Подошел к скале, достал из кармана гномий подарок, приложил к серовато-белому камню. В который раз подумал – и назвать-то не скумекаешь, как. Не амулет, не наговор… штука чародейная, и все тут. Круглая блямба из невиданного черного камня, на ощупь похожего на драгоценное стекло. Увесистая – в кулак зажать, хоть в драку с ним.

Блямба прилепилась к скале, будто тут и выросла. Серж оглянулся на друга. Анже разулся, сбросил поклажу, стянул куртку и рубаху; принялся черпать пригоршнями воду из ручья и плескать в лицо, на грудь. Саламандра стояла на котомке, выгнув дугой спинку и подняв голову. От встопорщенного гребня разбегались по траве фиолетовые солнечные зайчики.

– Пойду хвороста поищу, – окликнул друга Серж.

Ему повезло: совсем близко обнаружилось сухое дерево. Серж рубил ветки – гномий широкий нож вполне годился для этой работы – и таскал к берегу. Когда принес вторую охапку, рядом со скалой уже полыхал костер. В огне плясала саламандра; Серж помедлил, любуясь. Анже пристраивал над огнем котелок с водой.

– Займусь-ка я зайцем, – пробормотал Серж. Покосился на скалу: гномья блямба уже притонула, ушла в скалу почти по шляпку, и камень вокруг – на добрый размах рук от центра – осыпался крупным зернистым песком.

– Помочь?

– Пока что смотри и учись. Только давай подальше отойдем.

– Зачем?

– Сам подумай, – Серж взял тушку, прихватил обрывок бечевки. – Во-он дерево подходящее.

Обдирка много времени не заняла: в основном потому, что шкурка даром не нужна. Подвесил на сучок, стянув бечевкой задние лапы, привычно окольцевал разрезом по плюснам. Спохватился: охота ли морочиться? – два взмаха ножом, рывок вниз – шкурка слезает чулком, сразу почти до середины. Вывернул с передних лап – можно бы и отрубить, но что нам, мясо лишнее? А вот голову отрубим. Выпотрошить, поделить на куски – и в котелок. Вода, поди, вскипела уже?

Анже в задумчивости потер щеку:

– Кажется, это просто.

– Просто, – согласился Серж. – Только руку набить.

Когда вернулись, блямба проела пещеру почти на два шага вглубь скалы.

– Пока сварится да поедим, будет где спать, – Серж сыпнул в котелок пригоршню молотой пшеницы, бережно отмерял щепотку соли. – Ты мне вот что скажи, друг Анже. Я так понял, ты места эти знаешь, а я про них слышал только. Но помню, что дорога идет мимо Каменного Рога, – Серж глядел на Анже, словно ждал чего-то, но парень слушал молча. – Ты ведь не хуже меня должен понимать, что лезть в твой родной город будет сейчас полным безумием.

Анже кивнул.

– В обход сможешь провести? – спросил Серж.

– Мимо города – запросто. – Парень нахмурился, и Серж понял: следующие его слова будут не такими уверенными. Анже посмотрел в огонь, на танцующую саламандру. Произнес, не поднимая глаз: – Я не знаю, как мост перейти. Охраняют его: там ущелье, случись что с мостом – и только в объезд вокруг гор.

– Хочешь сказать, – медленно спросил Серж, – на все горы только один мост?!

– Два, – поправил Анже. – Но через второй мы точно не пойдем.

Трещали поленья, кипела похлебка. Над поляной разносился сытный мясной дух. В скальном откосе росла пещерка: скоро безопасное место для ночлега будет готово.

– Ладно, – вздохнул Серж. – Сколько до того моста? День, два? Придумаем что-нибудь.

Беглецы сошли с дороги, когда мост еще не был виден, и подобрались к реке лесом. Серж, в глубине души лелеявший надежду перебраться на ту сторону помимо моста, только присвистнул: стены ущелья хоть и не отвесные, но сильно к тому приближаются, и если спуститься вниз хватило бы веревки, крепких рук и смелости, то подняться помогут разве что чары. А уж плыть через ревущий поток, где среди пены и брызг проглядывают огромные валуны… не всякий безумец рискнет!

Ближе к вечеру, в ранних сумерках, подобрались ближе к мосту: оглядеться. Устроились в зарослях шиповника у самой дороги: риск на грани безрассудства, зато видно все. Оба въезда на мост преграждали кривые неструганные жердины. Караулка – на другой стороне ущелья, казарма – на этой, шагах в двадцати от берега. Как они спят под рев потока, подумал Серж, это ж сбрендить можно…

Молодой солдатик вышел из казармы, Серж хлопнул Анже по макушке: голову убери! Сам продолжал глядеть, осторожно отодвинув колючую ветку. Парень засновал с ведрами между колодцем и конюшней.

– В колодце, – задумчиво сказал Анже, – вполне может быть подземный ход на тот берег.

– А может и не быть? – хмыкнул Серж.

– Может и не быть.

– А чтобы проверить, придется украсть ключ или сломать крышку. Забудь, друг Анже. Нам нужен способ попроще. Интересно, сколько их тут?

– Десяток, – сообщил Анже.

– Откуда знаешь?

– Да всегда так было.

Серж не стал объяснять, что «всегда было» – не довод. В конце концов, двум почти безоружным беглецам что десяток, что сотня… а хоть бы и оружным – бить своих?! Нет, надо всего лишь пройти мимо. А так как подходящих амулетов при себе нет, идти придется на чистом нахальстве. Но как, как?!

От казармы потянуло грибной кашей. Из лесу вышел голый по пояс, дочерна загорелый парень, за ним тянулись кони. Вороной и три гнедых таргальской породы, серый в яблоках красавец-южак и пегая упряжная лошаденка, по виду крестьянская: коротконогая, широкозадая, с округлым брюхом, какое бывает от дармовой кормежки: травы да сена.