– Плохие дела, господин, темные дела, – зачастил травник. – Вот оно ясно теперь, девушки-то ваши не знали ничего, вот и влезли, получается. Ох ты, горе-то какое!

– По порядку, – закипая, процедил Базиль. – Коротко и ясно.

Травник икнул и замолчал.

– Ну?

– Гном, значит. – Похоже, по порядку, коротко и ясно достойный лавочник выражаться не умел. – Вошел, значит. Ну прям как ни в чем не бывало, да. Мне, говорит, сонный сбор нужон, и еще от лихорадки. Я еще удивился: ваши-то девушки с ним поздоровались, ну прям как раньше. А у него-то взгляд… такой… такой… Я бы отказал, господин, а то ишь ты: сами не торгуют, значит, а к нам… А он так смотрит… ну я и дал, а чего сделаешь, боюсь я их, господин, колдуны они, все как один, а я…

– Дальше. – Базиль не стал уточнять, что колдунов среди гномов – хорошо если один на сотню.

– Ну так оно вот… это… Они-то вместе и вышли, значит, – несчастным голосом прошептал травник. – Товар-то получили, заплатили честь по чести и вышли. Девушки ваши, господин, и эта нелюдь окаянная. А там… простите, добрый господин, чего уж там дальше приключилось, я не это… не видел, значит… вот…

Врет ведь, собака, подумал Базиль. У его дверей шумят, а он ни сном, ни духом? Сейчас, едрить его!

Но бывший себастийский десятник слишком хорошо знал жизнь, чтобы попытаться выдавить недосказанное силой. По крайности, лавку он запомнил и хозяина тоже.

– Звать тебя как, почтенный?

– Тим, господин мой, мастер Тим, травник. Меня здесь всякий знает, сборы мои самые что на есть…

– Спаси тебя Господь, мастер Тим. – Одарив травника серебрушкой, Базиль вскочил в седло и погнал коня к казармам. Авось Барти уже вернулся.

Они столкнулись в воротах. Барти казался довольным, а сидящий в седле перед рыцарем Мик и вовсе сиял, ровно новехонький медяк.

– Ух ты, какой коняга, – выпалил Мик. – Это наш? – И затараторил, не дожидаясь ответа: – А мы заклинателя поймали, вот! Того самого! В подвале сидит. Ух и вырывался!..

– Гномы девочек украли… – Бывший воин знобко поежился, подумав: еще минута-другая, и они разминулись бы.

К чести рыцаря, он соображал быстро. Спешился, ссадил мальчишку.

– Мик, – скомандовал, – коней в конюшню. Попроси там расседлать. Потом подходи к дежурному рыцарю, мы там будем. Базиль, идем. Два раза рассказывать некогда.

Сэр Гийом слушал приезжего воина, задумчиво пощипывая тонкий, завитой по столичной моде ус. Сказал:

– Мы можем отправить запрос в Подземелье немедленно. Но сколько будут разбираться там, уже не от нас зависит. И еще одно: не лучше ли выяснить достоверно, что произошло?

– Одно другому не мешает, – пожал плечами Барти. – Но, как по мне, достоверности мы не добьемся, даже арестовав весь тот проклятый переулок. И, Гийом, вот еще что… Если надо, если что серьезное – я сам пойду к гномам. Я в ответе за Мариану.

– Всё будет в порядке, Барти, – усмехнулся столичный рыцарь. – У нас, хвала Господу, мир с Подземельем.

– Надолго ли? – буркнул Базиль. – Слыхал я, что об этом мире люди говорят у вас на рынке.

– Вот что, – рыцарь ожег приезжего неприязненным взглядом, – дело к вечеру, ступайте-ка вы отдыхать. К утру, надеюсь, будут о ваших девушках вести.

– Да что ж мы, – возмутился Базиль, – спокойно спать ляжем, когда с нашими девочками невесть что?!

– Наш город, – оборвал его Гийом. – Нам и разбираться.

– В одном ты не прав, благородный Гийом, – сказал Барти.

Дежурный рыцарь понимающе усмехнулся:

– Город наш, а девушки ваши? Клянусь тебе, Барти, ничего с ними не случится! – Рыцарь снова усмехнулся, и Базилю захотелось врезать по смазливой физиономии – от всей души, с развороту…

– Наша страна, – поправил себастиец. – И в ней, похоже, творится что-то неладное. Что ж, пошли, друг Базиль, не будем мешать благородному сэру Гийому в его работе.

– Легко ты сдался, – проворчал Базиль, когда они достаточно отошли от поста сэра Гийома.

– Нам тоже найдется, чем занять ночь, – мрачно уверил Барти. – О, вон и Мик поспел. Вовремя.

В комнате рыцарь выложил на стол сверток с амулетами. Развернул, расправил полотняный лоскут. Базиль смотрел, как рыцарь разбирает амулеты по кучкам, угадывал знакомые. Для боя, для дороги, для охраны… Эх, видно, что на все случаи собраны, да кто ж мог думать, что случай придет – такой?!

– Мик, надень. – Рыцарь кинул очередной амулет притулившемуся на кровати пацану.

– Это что? – Мальчишка повертел перед глазами черно-серебряный витой шнурок с деревянной бусиной посередине. – Цацка прям девчачья.

– Оберег, – коротко ответил Барти. – Под рубаху спрячь и не снимай.

Базиль поймал взгляд рыцаря, прикрикнул на племяша:

– Делай, что говорено! Сэр Барти дурного не скажет.

Наконец в центре лоскута остался лежать один-единственный амулет. Ограненный простым восьмигранником горный хрусталь, с ноготь размером, в тонкой стальной оправе.

– Гномский? – поднял брови Базиль.

Рыцарь кивнул:

– На поиск. Не знаю, правда, сработает ли. Новинка, с последней ярмарки. Так… Теперь нам нужна какая-нибудь их вещь. Чем старей, тем лучше. Лучше бы – металл или камень, но это вряд ли… что ж, будем пробовать с тем, что есть.

– Схожу гляну. – Базиль тяжело, хрустнув поясницей, поднялся. Подумал невпопад: годы, прах их забери. А случись что с ним, куда ребятишкам податься?

Мотнул головой, прогоняя дурные мысли.

Комната девушек казалась давно обжитой. Полотенце небрежно брошено у рукомойника. Дорожная одежда, выстиранная, развешана по спинкам кроватей. На столе – глиняное блюдо с остатками хлеба, сыра и сладких ранних яблок, рядом сиротливо лежит кинжал Кэтрин. На спинке стула висит шпага Марианы.

Ее-то Базиль и взял, припомнив Бартово «чем старее, тем лучше».

Рыцарь, увидев, онемел. Сглотнул. Выдохнул:

– Они еще и без оружия?!

– По-девичьи, – кивнул Базиль. – В юбках, понимаешь…

– Эх, Мариана… – Барти принял у Базиля шпагу, запер дверь на задвижку. – Искательница подвигов… Так, садитесь на кровать и не мешайте. Дело мне незнакомое, как еще пойдет…

Он успел уже переложить амулеты на подоконник. Фамильный клинок с чуть слышным шорохом покинул ножны, стукнул о толстую ясеневую столешницу. Осторожно, затаив дыхание, рыцарь пристроил гномий амулет на середину лезвия.

Луч заходящего солнца пробежал по клинку, вспыхнул в капле хрусталя, рассыпал вокруг разноцветные искры.

– Мариана, – прошептал Барти.

Несколько мгновений ничего не происходило. Только рыцарь склонялся все ниже над камнем, будто пытался разглядеть что-то. Мик посунулся было поближе, Базиль дернул за ворот обратно, прошептал одними губами:

– Не мешай!

И вдруг вокруг камня сгустилась тьма. На один короткий миг: короче вздоха, короче биения сердца. Пожалуй, Базиль решил бы – померещилось; но тут неведомая сила ударила в грудь, впечатала спину в деревянную обшивку стены. Померкло в глазах, а когда бывший себастийский десятник проморгался и смог подняться, увидел: сэр Барти лежит навзничь на полу, из носа бегут две кровяные струйки, глаза безжизненно закатились, а сам – белее света полуденного.

За спиной слабо застонал Мик. Базиль проковылял к двери, трясущимися руками отодвинул засов. Гаркнул в пустоту коридора:

– Лекарь тут есть?

Подумал: нет, так не годится, кто его здесь услышит? Надо спуститься, самому поискать. Сделал несколько неверных, заплетающихся шагов – и свалился на руки паренька из обслуги.

Лекарь нашелся, когда и Базиль, и Мик худо-бедно пришли в себя. Вид он имел упитанный и благодушный; похоже, служба в столичном рыцарском отряде не слишком выматывает, зло думал бывший десятник, глядя, как озабоченный целитель нащупывает биение жилки на шее рыцаря, растирает виски вонючей настойкой, лепит примочку к окровавленному затылку.

– Чем вы тут занимались? – недовольно спросил сэр Гийом; дежурный рыцарь поднялся вместе с лекарем, дабы лично сообщить, что запрос в Подземелье ушел и принят. – Боевые чары отрабатывали?