Таггарт кивнул, игнорируя лесть Толвина.
- А что с "Сент-Хеленс"?
Толвин дотронулся до щеки.
- Проверки уже практически закончены, сейчас в него загружают топливо и вооружение. Мы переходим на ускоренное расписание постройки, чтобы завершить палубы.
- Зачем так торопиться? -- удивился Таггарт, подсчитывая в уме дополнительные расходы от ускорения и без того очень дорогостоящей программы.
- Плохие новости с границы, Паладин, - ответил Толвин. -- Эти носители нужны нам в действии как можно быстрее.
- Что за проблемы?
Лицо Толвина вытянулось.
- Предательство.
Таггарт решил не ввязываться в быстрый обмен репликами.
- Может быть, разопьете со мной по стаканчику? Плохие новости никогда не сообщают, не промочив горло.
- Нет, - ответил Толвин и сделал глубокий вдох. -- Эйзен, Блейр и Маньяк Маршалл -- все трое дезертировали к повстанцам где-то три дня назад. Судя по нашей телеметрии, либо Блейр, либо Маршалл торпедировали "Лексингтон". Носитель выведен из строя и следует в сухой док для ремонта.
Таггарт чуть не уронил бутылку, которую вытащил из бара. Он сделал вид, что внимательно читает этикетку, пытаясь скрыть смятение. Сейчас Толвин мог свалить его даже перышком.
- О Господи, - выдохнул он. -- У парнишки всегда была сильная воля... но это просто невероятно. Что произошло?
- Мы не знаем, Паладин. Но они подбили "Лекс".
Таггарт почувствовал, словно его хорошенько ударили по голове.
- Сколько погибших?
- О потерях пока еще не сообщали, - сказал Толвин бесцветным тоном. – Но триста тридцать человек погибло на "Ахилле" на прошлой неделе. Мы не знаем, помогали ли Эйзен или Блейр повстанцам до того, как перебежали к ним. У Эйзена были командирские коды "Лекса". Он мог передать им телеметрические данные "Ахилла".
- Почему? -- спросил Паладин практически без акцента. -- Они -- одни из лучших наших людей, старые и проверенные товарищи. Что могло заставить их... - Он немного помолчал, не в силах произнести слово "предательство", - ...так поступить?
- Не знаю, - ответил Толвин. -- Я точно так же изумлен этим, как и вы. -- Он развел руками. -- Информация, которую мы сумели собрать -- не совсем... надежная. Наши сети разваливаются, а информация, которую мы из них получаем, весьма разрозненная. Все, что мы знаем -- то, что граница на грани войны.
Таггарт внимательно посмотрел на Толвина, пытаясь прочитать его взгляд.
- У вас все еще нет мыслей, кто может стоять за всем этим?
- Нет, по крайней мере, не на уровне имен, - ответил Толвин. -- Правда, одно ясно. Войска Пограничных Миров становятся все агрессивнее. Блейр взлетел с носителя Пограничных Миров, когда подбил "Лексингтон". Мы считаем, что этот же корабль уничтожил "Ахилла".
Таггарт наклонился к бару.
- Это подтверждено, адмирал? Действующий военный корабль Пограничных Миров? -- Он закрыл глаза, увидев единственный подтверждающий кивок Толвина. -- Тогда нас ждет война, - тихо произнес Паладин. -- Сенат не потерпит такого. Ни один сенатор.
- Нет, - сказал Толвин, качая головой, - мои помощники говорят, что резолюция, объявляющая войну Пограничным Мирам, будет вынесена для обсуждения всей Ассамблеей в течение недели. -- Он резко оборвал себя. – Будем надеяться, что война -- не единственный наш выбор...
Таггарт с трудом удержал спокойствие на лице. Толвин будет делать доклад только следующим утром. Откуда тогда ему знать, что в ответ предпримет Ассамблея?
- Я все еще не понимаю, как это могло произойти, - сказал Таггарт, пытаясь отвлечь его. Толвин отвел взгляд.
- Кто вообще сейчас знает, почему что-то случается? Вся чертова структура общества рушится вокруг нас. Долги растут, торговля и доверие уменьшаются, и даже Земля, центр нашей культуры, осквернена. Центр перестает работать, а периферия погружается в хаос. Не удивительно ли, что происходят настолько безумные вещи?
- Я не уверен, что понимаю вас, - ответил Таггарт, слегка встревоженный ответом Толвина. Адмирал посмотрел на него, его взгляд был необычно напряжен.
- Да все вы можете понять, Паладин, даже отсюда, из сенаторских кабинетов. Наша Конфедерация распадается на части. Мы теряем наши пограничные звезды, а центральное правительство жонглирует словами и нюансами законов, которые будут просто игнорироваться. Мы падаем в анархию, атрофируемся -- а наша экономика разваливается, наш Флот гибнет, а наши так называемые лидеры все болтают. Мы теряем наши общие корни, наш центр! -- Он пригвоздил Таггарта яростным взглядом. -- Люди голодают, а голодая, они дичают. Поймите, наш золотой век проходит, и все, что нас ждет — разрушение и завоевание любой силой, которая этого захочет!
Таггарт изучал лицо Толвина во время этого страстного монолога. Толвин, которого он знал, верил только логике, никогда не отказывался от тяжелого выбора или холодных рассчитанных решений, которые временами стоили человеческих жизней. Тот Толвин никогда бы не позволил себе подобных рассуждений.
Не сказались ли на адмирале годы величайшего напряжения? Таггарт знал, что не готов выдвигать такое суждение. Мысли о мрачных рассуждениях Толвина о состоянии человечества, однако, только прибавили ему беспокойства.
- Я не уверен, что все настолько плохо, - ответил он, пытаясь делать хорошую мину при плохой игре. -- У нас были проблемы и похуже, и тем не менее мы их решили. Я уверен, что и на этот раз решим.
- Значит, вы слепы, - Толвин отвернулся и открыл дверь. -- Если я услышу что-то новое об Эйзене или Блейре, я сообщу вам об этом. -- Он покинул комнату, больше сейчас напоминая даже не человека, а могучую природную стихию. Дверь засекла его уход и закрылась.
Таггарт снова посмотрел на бутылку и наконец-то прочитал этикетку. "Вот ты где", - сказал он и налил себе щедрую порцию виски.
Он не мог поверить тому, что Эйзен и Блейр оказались предателями. Что-то должно было заставить их это сделать, что-то очень серьезное.
- Во что же ты ввязался, Джефф, мой мальчик, - спросил он у закрытой двери, - что это заставило хороших людей так плохо поступить?
Возможно, пришло время стряхнуть пыль с плаща и кинжала и осторожно прощупать действия Толвина. Но не сейчас. Нет смысла наливать хороший скотч, чтобы потом его не выпить.
Таггарт сделал большой глоток, почувствовав янтарную жидкость на языке.
- Ох, хорошо...
Блейр лежал на палубе, отделенный от панелей из дюрастали только единственным тонким одеялом. По крайней мере воздух был чистым и прозрачным. Двухдневный ремонт на Оресте принес и другие чудеса. Пожары наконец-то были потушены, воздух заменен, избыточное тепло уведено, а второй вспомогательный энергоблок приведен в действие. У них было электричество и вода, чтобы принять душ, а запасы в холодильниках были пополнены. Он не представлял, каким же вкусным может быть бифштекс с овощами, если до этого неделю дышать дымом и питаться концентратами из неприкосновенного запаса.
"Интрепид", естественно, был в рабочем состоянии не на все сто процентов. Первый двигатель все еще не работал, но, по крайней мере, больше не излучал гамма-радиацию в инженерный отсек и не выплескивал топливо в космос. Были заменены несколько волоконно-оптических кабелей, что позволяло ЦОПу спокойно работать, не беспокоясь о том, что в самый неподходящий момент исчезнет связь с внешним миром. Мостик, верхняя палуба и сгоревший трюм были заброшены. Корабль нужно было выводить с боевого дежурства, но не сейчас, когда Конфедерация дышала им в спину.
"Корабль хотя бы будет не настолько уязвимым", - подумал Блейр. Теперь у них было достаточно энергии, чтобы поддерживать и фазовые щиты, и пушки.
