- С каких это пор суд может приостанавливать действие Хартии Конфедерации?

- Чрезвычайный Декрет 242, так называемое Объявление военного положения, предоставляет военным "дополнительные полномочия", - Паульсон словно читал лекцию по праву Конфедерации. -- Ассамблея так и не отменила его после войны.

- Я этого не знал.

- Что же, - сказал Паульсон, - гражданская власть сильно сдала позиции ближе к концу войны, особенно на границе. Военным пришлось занять их места, знаете, чтобы поддержать мир. -- Он слегка улыбнулся. -- Проблема в том, что всех этих военачальников и пиратов, которые отовсюду повыскакивали после войны, сейчас нужно подавить. -- Он покачал головой, его лицо было печальным. -- Так что мы сейчас захвачены необъявленной войной против наших братьев -- и все из-за нескольких преступников и оппортунистов. -- Он наклонился к Блейру, разведя руки в стороны, словно в мольбе. -- Вы должны понять, что доверие, и в конце концов выживание Конфедерации зависит от того, сумеем ли мы подавить это восстание и восстановить законное правительство.

Блейр понял, что начинает уставать от лекции Паульсона на тему "почему мы сражаемся". Пока что он разве что не махал флагом и не играл на горне. Блейр ожидал, что Паульсон будет упирать на его чувство долга, но он не был готов, что это произойдет так. Блейр начал понимать, как Паульсон сумел остаться в стороне от боевых действий, и как он получил в командование "Лексингтон".

- Меня очень смущает одно место, - сказал Блейр и улыбнулся себе, поняв, насколько точным оказалось его заявление. -- Мне кажется, Пограничные Миры не подписывали Устава Конфедерации. Так что нет ли у них права быть свободными?

- Этот аргумент используют террористы, - ответил Паульсон, - но он чрезвычайно упрощен. -- Он улыбнулся. -- Если бы я построил новый дом в уже существующем городе, нужно ли мне формально к нему присоединяться? -- Он покачал головой. -- Конечно же, нет. Уже мое присутствие в нем дает мне гражданство. Если брать нашу аналогию с домами, это то же самое, словно если бы я решил, что не должен платить налоги, потому что никогда формально не становился гражданином. -- Он пожал плечами. -- Конечно же, после того, как я воспользовался услугами полицейских, медиков и других городских служб.

Он посмотрел на Блейра.

- Пограничным Мирам даже не требовалось подписывать Устава Конфедерации, потому что они уже были гражданами. Они -- потомки жителей планет Конфедерации и принесли свое гражданство с собой.

Лицо Паульсона стало целеустремленным, полностью соответствуя изменениям в тоне голоса. Блейр задумался, не был ли когда-то Паульсон актером.

- Конфедерация должна оставаться объединенной, чтобы выжить. Мы должны закончить этот хаос на границе и восстановить порядок. -- Он развел руки. – И, к несчастью, это может заставить нас принять более жесткие меры, чем мы могли бы предпочесть. В конце концов, это жестокие времена.

Паульсон глубоко вдохнул.

- Так что, вы понимаете, - сказал он, заканчивая свой монолог, - то, что сделал мистер Сизер, было полностью легально, хотя его методы оставляют желать лучшего...

- Мистер? -- прервал его Блейр. -- Он офицер действительной службы? "Мистерами" обычно называют офицеров.

- М-м-м... нет, он не офицер, - слегка поколебавшись, ответил Паульсон.

- Тогда какое у него звание? -- настаивал Блейр.

Паульсон поставил пальцы на ладонь.

- Это, м-м-м, секретная информация. Нужно только знать его имя.

Блейр недоуменно покачал головой. Он за всю карьеру не слышал более странного заявления.

- Его звание засекречено?

- Да, - ответил Паульсон, - его задания требуют того, чтобы его звание держалось в секрете.

Блейр откинулся в кресле. "Кто, черт возьми, такой этот Сизер?" – спросил он себя. Одно только его имя заставляло Блейра нервничать, словно змея. Он вспомнил эпизод в баре, когда Сизер впечатал его в стену. Блейр знал, что его рефлексы и скорость мыслей были быстрыми, достаточно быстрыми, чтобы пережить двадцать лет адских по напряжению боев. Работа на ферме поддерживала его в хорошей физической форме, хотя он и отрастил небольшой живот. Он должен был хоть как-то отбиться, но пилот швырял его по комнате, как котенка.

Блейр подумал, что в лице Сизера было что-то странное. Его лицо было простым, даже слишком простым, словно незаконченный холст. Его ловкость была практически сверхчеловеческой -- иначе он не смог бы так легко превзойти Блейра. Все это, в соединении с большой силой и интеллектом, делало его едва ли не высшим созданием.

Это заставило его задуматься. Смотрел ли он на будущее человечества? Это могло бы объяснить едва ли не первобытный страх, который пилот вызывал в нем. Блейр не мог не думать, чувствовал ли он то же самое, что чувствовали кроманьонцы, встречаясь с homo sapiens.

Его мысли перешли к пилотам, которые взошли на борт вместе с Сизером. Он вспомнил их холодные, бесчувственные лица и схожее телосложение. Сколько Сизеров уже есть в мире? И каковы они?

Блейр посмотрел на Паульсона, который, похоже, не имел ничего против того, что полковник сидит и размышляет.

- Кто эти пилоты, которые поднялись на борт вместе с Сизером? – спросил он. -- Говорят, что они участвуют в исследовательском проекте. Тем не менее я не знаю никого из них. -- Он улыбнулся. -- Они выглядят слишком мрачно для исследователей.

Паульсон уставился на него; его перекосило так, словно он только что проглотил живую жабу. Блейр понял, что совершил серьезную тактическую ошибку. Охранница, которая встретила его на взлетной палубе, очевидно, не рассказала о встрече. Блейр мог видеть пилотов только в одном случае — если он был на взлетной палубе. В этом случае он нарушил приказ, да вдобавок еще и скрылся от охраны. Он наблюдал за изменениями в лице Паульсона, пока капитан обдумывал истинное значение замечания Блейра.

Паульсон посмотрел на него, его лицо было каменным. Из голоса исчезло все тепло.

- Присутствие этих офицеров на борту не должно вас волновать. Вы должны забыть о том, что видели их. И точка.

Он прошел к столу, который никогда не использовал Эйзен, и сел. Блейр последовал за ним, заметив то, что голос капитана изменился, и он даже не предложил ему сесть напротив. Вот как все повернулось, подумал он. Он встал навытяжку, ожидая выволочки.

- Полковник, - мрачно проговорил Паульсон, - вы должны понимать, что я очень хорошо к вам отношусь. Ваш послужной список и репутация описывают вас как опытного профессионала. -- Он на секунду опустил глаза. -- Пока что я не заметил ни того, ни другого.

Блейр не изменил выражения лица.

- В то короткое время, что я нахожусь на борту, - продолжил Паульсон, - вы дважды не подчинились приказам, один раз -- в бою, когда вы позволили привязанности к вашему другу возобладать над чувством долга. Вы также не следили за моральным состоянием ваших пилотов. Эта оплошность стоила кораблю ценного командира эскадрильи и новенького "Хеллкэта-5".

Он посмотрел на Блейра.

- У вас есть, что сказать?

Блейр сфокусировал взгляд на пятнышке над головой Паульсона. Он очень рано научился держать рот закрытым, когда его вызывали на ковер. Тем не менее Паульсон, похоже, ожидал ответа.

- Нет, сэр, - сказал он.

Паульсон внимательно посмотрел на Блейра, затем потер губу указательным пальцем. Блейр заметил, что на ногте, похоже, был маникюр. Паульсон махнул в сторону кресла.

- Пожалуйста, присядьте.

Блейр понял, что это не просьба, и опустился в кресло.

Капитан сложил руки на груди, что придало ему еще большее сходство с профессором.

- Мы только что закончили трагическую тридцатилетнюю войну, - сказал Паульсон, смягчив голос в попытке примириться. -- Тем не менее, мы получили от нее и кое-что хорошее. -- Он поднял палец, подчеркивая последнее заявление, до того, как Блейр успел ответить. -- Война сумела сфокусировать энергию всего нашего рода и подарила нам единую цель. Килрати были катализатором. Они дали нам эту цель -- врага, в схватке с которым мы могли проверить себя.