«Старую песню мне сердце поет...» Старую песню мне сердце поет, Старые сны предо мной воскресают, Где-то далёко цветы расцветают, Голос волшебный звучит и зовет. Чудная сказка жива предо мной, В сказку ту снова я верю невольно... Сердцу так сладко, и сердцу так больно... На душу веет нездешней весной. «Что сталось вдруг с тобой? В твоих глазах чудесных...» Что сталось вдруг с тобой? В твоих глазах чудесных Откуда принесла ты этот дивный свет? Быть может, он зажжен и не в лучах небесных, Но на земле, у нас, такого тоже нет... На что ты так глядишь? Что слушаешь так жадно, Не видя никого и целый мир забыв? О чем мечтаешь ты то грустно, то отрадно? Куда тебя унес неведомый призыв? Но миг – и свет угас!– привычно и послушно Вступаешь снова ты в начатый разговор,— И, будто огонек далекий, равнодушно Едва мерцает нам твой потускневший взор. «Трепетали и таяли звуки...» Трепетали и таяли звуки И в безбрежную даль убегали; Стихли сердца тревожного муки, Потонув в беспредметной печали! Эти звуки с собой уносили Далеко все земные виденья И рыдали, и тихо просили, И замолкли в тоскливом волненье. Ликовали знакомые звуки, Возвращаясь из сумрачной дали, За томленье минутной разлуки Сколько счастья они обещали! И, нежданные вести встречая, Сердце в светлые грезы оделось И, на райский призыв отвечая, Чистым пламенем ярко зарделось. <Эпиграмма на К.П. Победоносцева>[36] Сановный блюститель Духовного здравья, Ты, рабства, бесправья, Гонений ревнитель, Кощей православья! Исполненный лести, Коварства и злобы, Наушник без чести, Скопец от утробы! Зачем без нужды себя вновь замарал? Зачем у старушки ты книгу украл? Кого обокрал ты? Не ксендза, не ламу: Придворную даму!.. И как не пропал ты От сраму? Когда в Колывани, Верны убежденью, Свершают крещенье Свое лютеране, Печать уж заране Кричит: преступленье! Всех их в заточенье! В острог! Тебе ж комплименты Строчат рецензенты За явный подлог. Крести ты хоть Ригу, Как крестишь чукчей, Бурят, лопарей; Но... крестишь ты книгу Чужую своей! Где соль тут? Где перец? Она – иноверец? Она – униат? Иль, мнишь ты, спасенный, В рай внидет крещенный Тобой плагиат? Скажи мне, какой укусил тебя овод? С какою ты целью? Иль так, по безделью? Иль в старости вдруг захотел ты дать повод Веселью? И выбрал же время Ты! В этакий год! Народ на народ И племя на племя, Хлебов недород! Исполнилась чаша! Готовится каша: Политика ваша Даст плод. Святитель во фраке! За подлость и враки Пусть спят твои мощи В осиновой роще — Не в раке, Они хоть и тощи,— Не глядя на это, В голодное лето В именье у тещи Их сгложут собаки В глухом буераке. 1892 <Эпиграмма на В.В. Розанова>[37] Затеплю я свою лампаду И духом в горних воспарю: Я не убью, я не украду, Я не прелюбы сотворю... .............................. .............................. И, в сонме кротких светлых духов, Я помолюсь за свой народ, За растворение воздухов И за свя-тей-ший пра-ви-тель-ствую-щий Сино-о-о-од! 1890-е годы «Я не люблю таких ироний...» Я не люблю таких ироний, Как люди непомерно злы! Ведь то прогресс, что ныне Кони, Где прежде были лишь ослы! 1890-е годы Альсим Действующие лица Альсим – молодой поэт. Элеонорa – трапезундская дева. Сатана Профессор Слуга Явление первое Входят Сатана и Профессор. Сатана Хозяев нет! Вы, впрочем, не смещайтесь! Я в этом доме как в своем. Спокойно здесь располагайтесь — Мы побеседуем вдвоем. Профессор Я очень рад, любезный Сатана! Мне есть до вас серьезнейшее дело: Им вся душа моя теперь полна, И не одна душа, но даже тело. |
