12 октября 1897 Отзыв на «Песни из уголка» Дарит меня двойной отрадой Твоих стихов вечерний свет: И мысли ясною прохладой, И тем, чему названья нет. Какая осень! Странно что-то: Хоть без жары и бурных гроз, Твой день от солнцеповорота Не убывал, а только рос. Так пусть он блещет и зимою, Когда ж блистать не станет вмочь, Засветит вещею зарею,— Зарей во всю немую ночь. Январь 1898 Знамение «Семя жены сотрет главу змия» (Бытия, III) «Сотворил Мне величие Сильный, и свято имя Его» (Еван. Луки, I) «И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, на главе ее венец из двенадцати звезд» (Апокал., XII) Одно, навек одно! Пускай в уснувшем храме Во мраке адский блеск и гром средь тишины,— Пусть пало всё кругом, – одно не дрогнет знамя, И щит не двинется с разрушенной стены. Мы в сонном ужасе к святыне прибежали, Н гарью душною был полон весь наш храм, Обломки серебра разбросаны лежали, И черный дым прильнул к разодранным коврам. И только знак один нетленного завета Меж небом и землей по-прежнему стоял. А с неба тот же свет и Деву Назарета, И змия тщетный яд пред нею озарял. 8 марта 1898 В Архипелаге ночью Нет, не верьте обольщенью, — Чтоб сцепленьем мертвых сил Гибло божие творенье, Чтоб слепой нам рок грозил. Видел я в морском тумане Всю игру враждебных чар; Мне на деле, не в обмане Гибель нес зловещий пар. Въявь слагались и вставали Сонмы адские духов, И пронзительно звучали Сочетанья злобных слов. Мир веществен лишь в обмане, Гневом дышит темный пар... Видел я в морском тумане Злую силу вражьих чар. 8—11 апреля 1898 DAS EWIG-WEIBLICHE[13] Слово увещательное к морским чертям Черти морские меня полюбили, Рыщут за мною они по следам: В Финском поморье недавно ловили, В Архипелаг я – они уже там! Ясно, что черти хотят моей смерти, Как и по чину прилично чертям. Бог с вами, черти! Однако, поверьте, Вам я себя на съеденье не дам. Лучше вы сами послушайтесь слова,— Доброе слово для вас я припас: Божьей скотинкою сделаться снова, Милые черти, зависит от вас. Помните ль вы, как у этого моря, Там, где стоял Амафунт и Пафос, Первое в жизни нежданное горе Некогда вам испытать довелось? Помните ль розы над пеною белой, Пурпурный отблеск в лазурных волнах? Помните ль образ прекрасного тела, Ваше смятенье, и трепет, и страх? Та красота своей первою силой, Черти, не долго была вам страшна; Дикую злобу на миг укротила, Но покорить не умела она. В ту красоту, о коварные черти, Путь себе тайный вы скоро нашли, Адское семя растленья и смерти В образ прекрасный вы сеять могли. Знайте же: вечная женственность ныне В теле нетленном на землю идет. В свете немеркнущем новой богини Небо слилося с пучиною вод. Всё, чем красна Афродита мирская, Радость домов, и лесов, и морей, — Всё совместит красота неземная Чище, сильней, и живей, и полней. К ней не ищите напрасно подхода! Умные черти, зачем же шуметь? То, чего ждет и томится природа, Вам не замедлить и не одолеть. Гордые черти, вы всё же мужчины,— С женщиной спорить не честь для мужей. Ну, хоть бы только для этой причины, Милые черти, сдавайтесь скорей! 8—11 апреля 1898 Мимо Троады Что-то здесь осиротело, Чей-то светоч отсиял, Чья-то радость отлетела, Кто-то пел – и замолчал. Между 11 и 14 апреля 1898 Нильская дельта Золотые, изумрудные, Черноземные поля... Не скупа ты, многотрудная, Молчаливая земля! Это лоно плодотворное,— Сколько дремлющих веков,— Принимало, всепокорное, Семена и мертвецов. Но не всё тобою взятое Вверх несла ты каждый год: Смертью древнею заклятое Для себя весны всё ждет. Не Изида трехвенечная Ту весну им приведет, А нетронутая, вечная «Дева Радужных Ворот». [14]14 апреля 1898 Песня моря От кого это теплое южное море Знает горькие песни холодных морей?.. И под небом другим, с неизбежностью споря, Та же тень всё стоит над мечтою моей. Иль ей мало созвучных рыданий пучины Что из тесного сердца ей хочется слез, Слез чужих, чьей-нибудь бескорыстной кручины Над могилой безумно отвергнутых грез... Чем помочь обманувшей, обманутой доле? Как задачу судьбы за другого решить? Кто мне скажет? Но сердце томится от боли И чужого крушенья не может забыть. Брызги жизни сливались в алмазные грезы, А теперь лишь блеснет лучезарная сеть,— Жемчуг песен твоих расплывается в слезы, Чтобы вместе с пучиной роптать и скорбеть. Эту песню одну знает южное море, Как и бурные волны холодных морей — Про чужое, далекое, мертвое горе, Что, как тень, неразлучно с душою моей. |
