Август 1893 Прощанье с морем Снова и снова иду я с тоскою влюбленной Жадно впиваться в твою бесконечность очами, Нужно расстаться и с этой подругою светло-зеленой. Вместе, о море, мы ропщем, но влаги соленой Я не умножу слезами. В путь одинокий и зимний с собой заберу я Это движенье живое, и голос, и краски; В ночи бессонные, дальней красою чаруя, Ты мне напомнишь свои незабвенные ласки. 1 ноября 1893 С Новым годом (1 января 1894) Новый год встречают новые могилы, Тесен для былого новой жизни круг, Радостное слово прозвучит уныло,— Всё же: с новым годом, старый, бедный друг! Власть ли роковая, или немощь наша В злую страсть одела светлую любовь,— Будем благодарны, миновала чаша, Страсть перегорела, мы свободны вновь. Лишь бы только время, сокрушив неволю, Не взяло и силы любящих сердец, Лишь бы только призрак несвершенной доли Не гляделся в душу, как живой мертвец. Конец ноября 1893 «Если желанья бегут, словно тени...» Если желанья бегут, словно тени, Если обеты – пустые слова,— Стоит ли жить в этой тьме заблуждений, Стоит ли жить, если правда мертва? Вечность нужна ли для праздных стремлений, Вечность нужна ль для обманчивых слов? Что жить достойно, живет без сомнений, Высшая сила не знает оков. Высшую силу в себе сознавая, Что ж тосковать о ребяческих снах? Жизнь только подвиг,– и правда живая Светит бессмертьем в истлевших гробах. <1893> В окрестностях Або Не позабуду я тебя, Краса полуночного края, Где, небо бледное любя, Волна бледнеет голубая; Где ночь безмерная зимы Таит магические чары, Чтоб вдруг поднять средь белой тьмы Сияний вещих пламень ярый. Там я скитался, молчалив, Там богу правды я молился, Чтобы насилия прилив О камни финские разбился. Начало января 1894 «Сходня... Старая дорога...» Сходня... Старая дорога... А в душе как будто ново. Фон осенний. Как немного Остается от былого! 21 августа 1894 Монрепо Серое небо и серое море Сквозь золотых и пурпурных листов, Словно тяжелое старое горе Смолкло в последнем прощальном уборе Светлых, прозрачных и радужных снов. 26 сентября 1894 Колдун-камень Посвящается Л.М. Лопатину Эти мшистые громады Сердце тянут как магнит. Что от смертного вам надо, Что за тайна здесь лежит? Молвит древнее сказанье, Что седые колдуны Правым роком в наказанье За ужасные деянья В камни те превращены. Спят в немом оцепененье, Лишь один, однажды в век, В свой черед из усыпленья Встанет камень-человек. Борода торчит седая, Как у волка, взор горит, И, дыханье забирая, Грудь могучая дрожит. Заклинанье раздается, Мгла кругом потрясена, И со стоном в бepeг бьется Моря финского волна. Воет буря, гул и грохот, Море встало, как стена, И далече слышен хохот И проклятья колдуна. Сила адского дыханья Всю пучину подняла, Гибнут грешные созданья, Гибнут грешные дела. И, свершив предназначенье, Вещий камень снова спит, Но над ним – залог прощенья — Тихо звездочка горит. Эти мшистые громады Сердце тянут как магнит. Что от смертного вам надо, Что за тайна здесь лежит? 27 сентября 1894 Панмонголизм Панмонголизм! Хоть слово дико, Но мне ласкает слух оно, Как бы предвестием великой Судьбины божией полно. Когда в растленной Византии Остыл божественный алтарь И отреклися от Мессии Иерей и князь, народ и царь,— Тогда он поднял от Востока Народ безвестный и чужой, И под орудьем тяжким рока Во прах склонился Рим второй. Судьбою павшей Византии Мы научиться не хотим, И всё твердят льстецы России: Ты – третий Рим, ты – третий Рим. Пусть так! Орудий божьей кары Запас еще не истощен. Готовит новые удары Рой пробудившихся племен. От вод малайских до Алтая Вожди с восточных островов У стен поникшего Китая Собрали тьмы своих полков. Как саранча, неисчислимы И ненасытны, как она, Нездешней силою хранимы, Идут на север племена. О Русь! забудь былую славу: Орел двуглавый сокрушен, И желтым детям на забаву Даны клочки твоих знамен. Смирится в трепете и страхе, Кто мог завет любви забыть... И третий Рим лежит во прахе А уж четвертому не быть. |
