Когда они подняли биты, Тони заорал:

– Вы же сказали, что я буду жить! Вы же сами сказали!

Бэггер пожал плечами:

– Правильно, сказал. Когда мои парни покончат с тобой, ты еще будешь живой. Правда, еле-еле. Джерри Бэггер всегда держит свое слово.

Выходя, он успел услышать первый удар, раздробивший Тони правое колено. Бэггер что-то насвистывая, прикрыл за собой дверь, чтобы приглушить крики, и пошел вниз, намереваясь выпить чашечку кофе.

На следующее утро в библиотеке и впрямь поднялся жуткий переполох. Убийство Нормана Дженклоу вскоре после смерти де Хейвна шокировало весь Джефферсон-билдинг. Когда Калеб приехал на работу, полиция и ФБР уже допрашивали всех и вся. Калеб старался очень кратко отвечать на вопросы. Не помогло ему и то, что те самые детективы из отдела по расследованию убийств, что отдали ему ключи от дома де Хейвна, тоже были здесь. Он чувствовал, что они не сводят с него глаз. Может, кто-то видел его возле дома Джуэлл? Или они нашли там его отпечатки пальцев? Робин также освободился очень вовремя, чтобы успеть совершить это убийство. Может, его тоже подозревают? Ответов на все эти вопросы не было.

Потом его мысли перескочили на книжку Бидла, которую вынесла Аннабель. Он сегодня принес ее назад. Это было относительно нетрудно, хотя Калеб все еще пребывал в нервном расстройстве. Последние события превратили его в сущую развалину. Охрана не проверяла сумки у служащих, входивших в здание, только у выходивших, и лишь посторонние визитеры должны были представить свои портфели для проверки на рентгеновском аппарате. И тем не менее присутствие здесь полиции лишь усилило его напряженное состояние. Он с облегчением вздохнул, когда вполне благополучно прошел мимо охранников, как сквозь строй, и положил книгу на свой письменный стол.

Когда в читальном зале появился реставратор с несколькими восстановленными книгами, которые следовало отнести в хранилище, Калеб вызвался это сделать лично. Это давало ему прекрасную возможность поставить Бидла на место. Он устроил десятицентовую книжку поверх стопки других книг и пошел в хранилище. Там отложил отреставрированные тома и направился к тем полкам, где хранились все издания Бидла. Однако когда он собирался поставить книгу на полку, заметил, что скотч, с помощью которого Аннабель прикрепила томик к своему бедру, испортил уголок обложки.

– Ну отлично, – пробормотал он. – Могла бы и поаккуратнее обращаться с этой проклятой книгой! Теперь придется отдавать на реставрацию.

Он покинул хранилище, заполнил соответствующее требование и ввел заявку на реставрацию в компьютер. Потом прошел по туннелю в Медисон-билдинг, едва глянув в сторону комнаты, где в свое время был спрятан баллон с газом, убившим Джонатана де Хейвна. Добравшись до реставрационного отдела, он передал книжку Рейчел Джеффрис, которая всегда очень тщательно и быстро выполняла все работы.

Немного поболтав с ней о последних ужасных событиях, Калеб вернулся в читальный зал и сел за свой стол. Потом осмотрел помещение – такое прекрасное, столь идеально подходящее для размышлений и такое пустое сейчас, после смерти людей, которых он хорошо знал.

Он вздрогнул, когда дверь открылась и вошел Кевин Филипс, бледный и подавленный. Они поговорили несколько минут. Филипс сказал, что хочет подать в отставку.

– Слишком большая нагрузка для моих нервов, – пояснил он. – Джонатан умер. Потом его соседа убили. А теперь, после смерти Дженклоу, полиция считает, что со смертью Джонатана тоже не все чисто.

– Может, они и правы.

– Как ты думаешь, Калеб, что тут вообще происходит? Это же библиотека! Тут такое просто не должно случаться!

– Я и сам хотел бы это знать, Кевин.

Потом Калеб переговорил с Милтоном, большим специалистом выуживать новости из любых средств массовой информации. Тот сообщил, что по поводу смерти Дженклоу появилось множество версий и спекуляций, но официально о ее причинах ничего не сообщалось. Джуэлл Инглиш сняла дом два года назад. Единственное, что связывало ее с убитым, – это регулярные визиты в читальный зал. Инглиш числится пропавшей без вести. Изучение ее прошлого привело в тупик. По всей видимости, она совсем не тот человек, за которого себя выдавала. Дженклоу, вероятно, тоже.

Вот вам и сюрприз, думал Калеб после разговора с Милтоном. Он вздрагивал теперь всякий раз, как открывалась дверь в читальный зал. Это помещение, столь долго остававшееся для него сущим раем, царством мира и покоя, теперь превратилось в какой-то непрекращающийся кошмар. Ему страшно хотелось выбраться наконец из его удушающих глубин. Удушающих! Господи, ну и словечко! Но он оставался на месте, потому что это была его работа, и даже если он проявлял слабость и импульсивность в других жизненных ситуациях, к работе он относился очень серьезно. Сегодня в читальном зале посетителей не было – ничего удивительного после всего случившегося, – что давало Калебу возможность подогнать кое-какую запущенную работу. Увы, этому не суждено было сбыться. Он вдруг понял, что здорово проголодался, и решил сходить за сандвичем.

– Мистер Фоксуорт? – вопросительно произнес он, когда высокий симпатичный мужчина подошел к нему на улице недалеко от Джефферсон-билдинга.

Сигрейвз кивнул и улыбнулся:

– Вы уже начали меня звать Биллом, помните? Я как раз собирался к вам зайти. – На самом деле Сигрейвз давно дожидался, когда Калеб выйдет на улицу.

– Я тут за сандвичем выскочил. Но там есть народ, вас обслужат, найдут нужную книгу…

– Понимаете, я вообще-то думал пригласить вас взглянуть на мои книги.

– Что?

– На мою коллекцию. Она у меня в офисе. Это всего в двух шагах отсюда. Я лоббист в конгрессе, специализируюсь на нефтяном бизнесе. Это приносит неплохие доходы, когда сидишь поблизости от Капитолийского холма.

– Не сомневаюсь.

– Так вы можете уделить мне несколько минут? Я, конечно, знаю, что вы очень заняты…

– Да нет, не особенно. Не возражаете, если я перехвачу по дороге сандвич? У меня нынче ленча не было.

– Конечно, конечно! Я еще хотел вам сообщить, что у меня на временном хранении находятся несколько произведений Анны Радклиф и Генри Филдинга. На пять дней, чтоб я мог прицениться.

– Отлично! Какие именно книги?

– «Лесной романс» Радклиф и «История приключений Джозефа Эндрюса» Филдинга.

– Прекрасный выбор, Билл. Радклиф была настоящим гением готического романа. А ведь многие считают, что нынешние авторы страшилок и ужастиков здорово пишут! Почитали бы они Радклиф! От ее произведений такой ужас пробирает, что душа уходит в пятки! А «Джозеф Эндрюс» – великолепная пародия на роман Ричардсона «Памела». Филдинг иронизирует над тем, что в сердце он был истинным поэтом, но самую большую славу ему принесли романы и пьесы. Говорят, что его самая популярная пьеса «Мальчик-с-пальчик» заставила Джонатана Свифта рассмеяться во второй раз за всю его жизнь. – Калеб хихикнул. – Не знаю, что его заставило смеяться в первый раз, но у меня есть на сей счет кое-какие соображения.

– Потрясающе! – воскликнул Сигрейвз. Они уже шагали по улице. – Дело в том, что один дилер из Филадельфии, от которого я получил книги, уверяет, что это первые издания; в своем письме он утверждает, что там есть все типичные признаки и прочее, но мне все же нужно мнение эксперта. Это ведь не дешевые книги.

– Да уж, надо полагать! Хорошо, я взгляну на них, и если не смогу точно сказать сразу – что вообще-то сомнительно, хотя мне не хотелось бы слишком хвастаться, но если действительно не смогу, – то помогу вам связаться с людьми, которые в состоянии это сделать.

– Мистер Шоу, не могу выразить, как я вам признателен!

– Пожалуйста, зовите меня Калеб.

Калеб купил себе сандвич в магазинчике деликатесов на Индепенденс-авеню в квартале от Медисон-билдинга и последовал за Сигрейвзом в его офис.

Офис, как сказал Сигрейвз, располагался в старом доме из красно-коричневого известняка, но входить туда нужно было из переулка.