Йен благодарил судьбу за то, что ему не пришлось участвовать во всем этом. Когда он принял назначение в Уэст-Пойнт, во Флориде еще было спокойно. Йен прибыл туда в чине лейтенанта. Но если бы в этот момент ему приказали выступить против индейцев, он тут же вышел бы в отставку. Нет, ни за что на свете он не стал бы участвовать в этой позорной войне. Но, когда во Флориде начал разгораться конфликт, полк Йена временно находился в Техасе. Затем молодого Маккензи перебросили в глубь штата, где требовалась помощь в выращивании ячменя, который использовали для пивоварения. Только после этого Йена направили во Флориду, в Ки-Уэст: там начались работы над созданием переправ через реки, стремительные потоки и непроходимые болота. Все, что ему пришлось видеть и наблюдать во время многочисленных путешествий по стране, вылилось в твердую уверенность: ситуация в Федерации становится все более и более угрожающей.

И все же Йен был недоволен тем, что позволил вовлечь себя в политические дискуссии. Он не хотел говорить здесь о политике, а тем более вести какие-либо споры на подобные темы. Особенно после столь соблазнительного и многообещающего шепота Лили…

Йен посмотрел на нее. Лили, заметив это, предостерегающе покачала головой. Он в ответ только улыбнулся. Лили должна понять его интерес к Лавинии. Равно как и то, что он заботится о себе, стараясь не подвергать ненужному риску ни свои планы, ни репутацию девушек. Ведь Йен собирался жениться на очень достойной молодой особе. К тому же у него было много других планов. Поэтому еще не известно, когда состоится его бракосочетание. Отношения Йена с Лавинией носили для обоих легкий характер. Они не смотрели на них серьезно и не ставили в зависимость от них свои жизненные планы. Йен не был влюблен в Лавинию, и она знала об этом. Да и сама не была влюблена в молодого Маккензи. Они стали друзьями, когда Йен на короткое время приехал домой. Лавиния, молодая вдова, благоразумно выбирала себе любовников так, чтобы не связывать себя никакими обязательствами. Она хотела получать удовольствие и пренебрегала общественным мнением. К тому же покойный супруг завещал ей кругленькую сумму, которой она лишилась бы при вторичном замужестве.

– Маккензи! Йен Маккензи! Вы несете совершеннейшую ерунду! – воскликнул Альфред Риппли, постукивая тростью по дубовой двери библиотеки. – Вы утверждаете, будто Джон Браун заслужил петлю и что Авраам Линкольн, этот моральный урод, не держит никакого зла против южан и озабочен только сохранением незыблемости Федерации!

Йен вздохнул и посмотрел на своего отца, который стоял в противоположном углу библиотеки, опершись локтем на выступ в стене. Эта его поза не менялась с годами. Джаррет Маккензи выглядел все таким же сильным, здоровым и энергичным. Темные глаза придавали особую выразительность его красивому и благородному лицу. Иссиня-черные волосы слегка тронула седина.

Еще недавно у Йена были разногласия с отцом, но сейчас их мнения стали во многом совпадать. За последние несколько лет Йен понял, что не просто любит отца, но и уважает его. Взгляды Джаррета оказали решающее влияние на образ мыслей сына. Джаррет имел огромный жизненный опыт и поэтому всегда считал себя правым. В этом он убеждал и сына, поучая его…

– Дело Джона Брауна достойно сожаления, – ответил Йен на выпад Альфреда Риппли. – Этот человек всем сердцем верил, что Бог благословил его деяния, ибо они преследовали высокие цели. Но все же я считаю, что он заслужил петлю. Ибо именно такое наказание прописано в наших законах за убийство. Джон Браун не имел права брать на себя роль судьи и вершителя правосудия.

Йен встал и поклонился всем, находившимся в библиотеке. Его дядя Джеймс, приехавший со всей семьей на день рождения Джаррета Маккензи, как-то странно посмотрел на племянника. Йен ответил ему быстрым взглядом и скорчил кислую мину. Затем повернулся к Риппли и остальным.

– Джентльмены, надеюсь, вы меня извините, если я на некоторое время отлучусь. Мне необходимо проверить список вин на сегодняшний вечер. Отец, ты не возражаешь?

Джаррет понимал, что его сына невольно втянули в политический спор, и очень сожалел об этом. Тем более что Риппли не терпел возражений и считал правильной только свою точку зрения. Он даже вряд ли понимал, как отвратительны его попытки оправдать рабство, не видел, с какой нечеловеческой жестокостью каждая из воюющих сторон старалась доказать другой, что их дело благословил сам Бог. Так было, например, в штатах Канзас, Миссури и Небраска.

– Да, Иен, сходи, пожалуйста, и все проверь, – кивнул сыну старший Маккензи.

Йен с облегчением вздохнул и вышел из библиотеки. Конечно, он не собирался проверять никаких списков вин. Это было давно сделано. Хотя отец и не знал о Лавинии, но понял, что сыну необходимо поскорее уйти.

Йен решил заглянуть на кухню. Он, разумеется, не подозревал о том, что происходило внизу между Питером О'Нилом и Элайной, но услышал звонкий звук пощечины.

Ему не нравился этот О'Нил, отец которого, только что объявивший о помолвке своего сына с наследницей хлопковой фирмы Эльзой Фитч, как говорили, прижил нескольких внебрачных детей по всему штату. При этом он бросал каждую женщину, как только та оказывалась в интересном положении и это становилось заметным. Его считали красивым мужчиной и покорителем сердец.

Услышав звук пощечины. Йен поспешил на кухню, считая своим долгом защитить неизвестную особу, подвергшуюся оскорблению. Ведь это происходило в его родном доме! Но только в том случае, если пострадавшая не будет против этого возражать.

Отодвинув от двери тележку с мясом, преграждавшую вход в буфетную, Йен заглянул внутрь и увидел, что Питер О'Нил стоит посреди комнаты и держится за щеку. На его багрово-красном лице белел след от пощечины. При виде молодого хозяина Питер растерялся.

– Простите меня, Йен, – уныло пробормотал он. – Издержки любовной интриги. Надеюсь, этим дело и ограничится. Одна красотка влюбилась в меня, и вот…

– Похоже, что так, – сухо ответил Йен.

– Для брака она не годится, – продолжал оправдываться Питер.

– Кажется, у вас всегда возникают проблемы с женщинами, которые вам нравятся. Питер покраснел еще больше.

– У моего отца таких проблем не было.

– Но на сей раз у вас, полагаю, мелькнула мысль о женитьбе, не так ли? – вкрадчиво поинтересовался Йен. Питер растерянно улыбнулся и театрально воздел руки.

– Вы объехали всю страну. Йен! И уж конечно, изучили до тонкостей женские нравы. Дамочка, которая только что меня покинула, наградив пощечиной, обыкновенная распутница. К тому же немного озорница, из которой так и брызжет спелый сок. Она хотела меня. И я не мог ей отказать. Поверьте, Йен, только камень устоял бы перед этой фурией. Вы не представляете себе…

– Перестаньте, Питер! – прервал его Йен. – И избавьте меня от ваших театральных сцен. Я знаю, с какой бесчеловечной жестокостью вы относитесь к женщинам, которых считаете недостойными вашей руки. – Йен внимательно посмотрел на Питера. – Надеюсь, вы не заводите здесь шашни со служанками?

Он вдруг заподозрил, что О'Нил-младший забавлялся здесь с Лили.

Питер выпрямился, и глаза его злобно сверкнули. Он знал, что Йен не питает к нему симпатии, и его привело в ярость то, что молодой Маккензи догадался о разыгравшейся здесь сцене.

– Конечно, нет! – раздраженно ответил он. – ; И уж если верить слухам, то отнюдь не вам, мистер Йен Маккензи, осуждать других мужчин за любовные похождения.

Йен выгнул левую бровь. Не готовый к подобному выпаду, он немного растерялся. Впрочем, нет никакого смысла затевать с О'Нилом разговор о том, что развлекаться со взрослыми опытными женщинами и соблазнять невинных юных девушек – не одно и то же. Однако пока Йен не мог ни в чем обвинять Питера, поскольку не знал, какая женщина вышла несколько минут назад из буфетной и за что наградила О'Нила такой звонко пощечиной.

Черт с ним, с этим Питером! Пора прекратить это никчемный разговор и уйти отсюда. К тому же Лавиния, наверное, уже заждалась.