– Ах, этот странный человек! Порою мне кажется, что я не так чувствительна, как он. У него нервы и чувства женщины!

Услышав это, я улыбнулась. Как мало Коринна знает Санчо! Я вовсе не находила его таким уж женственным. Но тут я подумала, что, быть может, дон Санчо болен. Но я не хотела, чтобы Коринна стала свидетельницей моей озабоченности.

– Разве дон Санчо плохо себя чувствует? – спросила я, сделав свой голос в меру тревожным.

– Ах, вовсе нет!..

– А где же Брюс?

Но Коринна не успела мне ответить. Дверь распахнулась, и в комнату вошел управляющий Кристофер.

– Ну? Как? – нетерпеливо обратилась к нему Коринна.

Кристофер, приземистый лысоватый человек, снял темную мятую шляпу и неуклюже зажал ее под мышкой. Его охотничьи сапоги были забрызганы грязью.

– Милорд и все остальные отправились в погоню, миледи. Мне милорд поручил охранять усадьбу. Он приказал удвоить охрану и спустить собак.

Коринна тяжело вздохнула.

– Хорошо, Кристофер, ступай.

Я еще не успела и рта открыть, когда Коринна уже дернула за шнур звонка. Немедленно вбежала ее горничная-негритянка. Девушка также казалась встревоженной.

– Эпифани, – распорядилась она, – скажи нянькам и учителю молодого сэра Брюса, что сегодня прогулки не будет. Даже по саду. Быстрее! Я скоро приду в детскую.

– Боже мой, Коринна, что же все-таки произошло? Куда отправился лорд Карлтон? Почему ты боишься за детей?

– Что произошло? То, что иногда, увы, здесь происходит! С плантаций сбежало несколько негров-рабов!

– Но почему? – удивилась я. – Разве с ними дурно обращаются? Я этого не заметила.

– Дурно? – Коринна нервно передернула плечами. – Разумеется, нет. Но тем не менее, как видишь…

– Но для чего вся эта погоня на лошадях, с собаками? Неужели эти несколько рабов представляют собой такую ценность?

– Дело не в ценности, Эмбер.

– А в чем же дело?

– Кто знает, куда задумали бежать эти рабы! Здесь вокруг простираются необъятные дикие леса, их называют джунглями. Там все еще обитают остатки тех племен, что населяли Америку прежде. Рабы могут бежать к этим дикарям; могут подговорить их напасть на наше поместье.

– Но ведь плантаторы вооружены гораздо лучше, чем любые аборигены! – удивилась я. – Чего же бояться?

– Никто из нас не знает численности этих племен. Может быть, в джунглях обитает совсем немного людей; но может статься, что их тысячи и тысячи. Джунгли совершенно не исследованы.

– Мне трудно поверить в эти тысячи и тысячи, – заметила я, – очень трудно.

– И напрасно, – вставила Коринна.

– Ни в каких лесных дебрях не скроешь огромного числа людей.

– О, существуют способы, с помощью которых возможно скрыть все.

– Что же это за странные способы? – Я, кажется, начинала догадываться.

– Магия! – Коринна прижала палец к губам.

– О, Коринна, как ты можешь верить во все эти россказни!

– Я знаю много страшного, – уклончиво ответила Коринна.

Я подумала, что она имеет в виду историю мулатки Хуаны или нечто подобное. Но на эту тему я говорить не хотела. Я полагала, что Коринна не знает, что произошло с нашим отцом.

– Хорошо, – сказала я примирительно, – допустим, магия так опасна. Но почему нельзя исследовать джунгли?

– Почему? – Коринна рассмеялась нервным смешком. – Племянник нашего соседа, испанца, владельца соседней плантации, мог бы тебе объяснить, почему. А, впрочем… Это была страшная история. Молодого человека звали Орасио. Он прибыл из Испании недавно, учился в университете в Саламанке, где получил докторскую степень. Он, подобно тебе, полагал, что джунгли недостаточно исследованы; и что для их исследования довольно лишь сильного желания. Ему удалось уговорить кое-кого из окрестной молодежи. И вот эти безрассудные юноши, одевшись в охотничьи костюмы, остановились на опушке. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как из чащи вырвалась целая туча диких пчел. Несчастные молодые люди кинулись бежать. Но пчел становилось все больше, они жалили их лица, ослепили глаза, забирались под одежду. Спастись удалось лишь двоим из них. И бедняги Орасио не оказалось в числе спасенных. Эти двое, случайно оставшиеся в живых, ослепли навеки, а лица их тоже так и остались обезображенными. Ну, как это можно назвать? Разве это не было магией, насланной жителями джунглей?

Я подумала, что у этого трагического случая несомненно должна быть какая-нибудь естественная причина. Но спорить с Коринной мне вовсе не хотелось. Она явно была встревожена, нервы ее были взвинчены. И, конечно, она имела основания для тревоги. Окончив свой рассказ, она заторопилась к детям.

– Прости, Коринна, если я сказала тебе что-то неприятное. Я не хотела тебя обидеть.

– Что ты, Эмбер, я и не думаю обижаться. Дай Бог, чтобы все кончилось хорошо!

Я подумала, что в данном случае «хорошо» – определение весьма относительное. Поскольку то, что «хорошо» для плантаторов, дурно для негров-беглецов, и наоборот.

Однако я все же и сама немного струхнула. Страх заразителен. Проходя мимо помещения, где жили слуги, я заметила Сесилью, и обрадовалась. Мне не хотелось, чтобы с этой девушкой что-то случилось. Хорошо, что она в безопасности.

Я направилась в комнаты Санчо Пико. Я шла к нему открыто, не прячась. Ведь ничего неестественного или дурного в том, что я в такой ситуации хочу поговорить с ним, получить какие-то разумные объяснения, не было.

Дверь, ведшая в его апартаменты, оказалась заперта. Я осторожно постучала.

Меня интересовала позиция Санчо в данном случае. Коринна назвала его «нервным» и «чувствительным». Но почему? Я не успела у нее спросить. Что ж, сейчас я все узнаю у него самого.

Санчо открыл мне сам. Возможно, слуга, предоставленный в его распоряжение Карлтонами, принимал участие в конной погоне.

– Здравствуй, Санчо. Ты, конечно, все знаешь.

– Вижу, что тебе, Эмбер, уже кое-что известно.

– Я бы хотела поговорить с тобой. По-моему, ты один можешь хоть что-то объяснить мне. Брюс уехал. Коринна встревожена и нервна.

– Представляю себе, что творится в доме, – он усмехнулся.

– Да, шум, суета. Коринна не позволила детям выйти на прогулку в сад.

– Она по-своему права.

– Мы говорили о тебе.

– И что же вы обо мне сказали?

– Может быть, ты все-таки впустишь меня и позволишь мне сесть?

– Милая Эмбер, в другое время я бы даже позволил тебе лечь, но сегодня у меня совершенно нет настроения.

– У меня – тоже, – ввернула я.

Он широко распахнул дверь, впуская меня. Я вошла. На кожаном диване лежал раскрытый том трагедий Шекспира. Вероятно, перед моим приходом Санчо читал лежа.

– Может быть, я не вовремя? Ты читал…

– Нет, нет, прошу тебя, садись. Мне и самому хочется поговорить. А Шекспир – собеседник слишком возвышенный.

Мы сели рядом на диване.

– Так, значит, вы с Коринной сплетничали обо мне?

– Я бы не назвала это сплетничаньем.

– А как бы ты это назвала?

– Ну, например, я сказала бы, что мы обменялись несколькими фразами.

– Хотел бы я слышать эти фразы!

В его странном ироническом, почти ерническом тоне я и вправду ощутила нервность. Но чем же эта нервность вызвана?

– Я спросила, почему ты не вышел к завтраку.

– Да, я попросил, чтобы завтрак мне подали сюда. И обедать, и ужинать намереваюсь здесь. И вообще намереваюсь в самое ближайшее время уехать. На следующей неделе в порт направляется несколько кораблей.

Я не знала, что и думать. Санчо прежде казался мне храбрым и решительным человеком. Неужели это бегство нескольких рабов-негров так напугало его? Нет, это на него совсем не похоже. Здесь что-то другое. Но что?

– Коринна была очень взволнована, – продолжала я, – она тревожилась за Брюса и детей. Твое поведение она никак не объяснила, только сказала, что ты нервен и чувствителен.

– Нервен и чувствителен? Да нет, я скорее считаю себя бесчувственным. Но я бы не хотел спорить с Коринной. Я сильно сомневаюсь в ее способности рассуждать и мыслить логически.