Светофор переключился, и водитель аккуратно повернул — очевидно, счел меня туристкой, которая рассматривает виды. Аккуратная кладка из остроугольных камней доходила до уровня где-то восьмиэтажного дома и казалась массивной и вечной по сравнению с окружавшими здание приземистыми магази­нами. Собор стоял близко к тротуарам по обеим сторонам, на­висая над улицей; в сырых проемах контрфорсов примостились теневыносливые растения. Широкие витражи были повсюду, но снаружи казались тусклыми и темными.

Я прищурилась, оглядывая весьсобор, поражаясь отсутствию гостеприимства, к которому привыкла в своей церкви. Как будто я приехала в гости к двоюродной бабке, которая не любит со­бак, не одобряет громкую музыку и осуждает привычку есть пе­ченье перед обедом. Вроде и родственница, но приходится все время вести себя хорошо и не расслабляться ни на миг.

Быстро оглядев эту сторону собора, я полезла в сумку за мобильником и попыталась снова вызвать Айви. Ответа по-прежнему не было. Кистей тоже не отвечал, и в «Пискари» никто не снял трубку, когда я туда звонила. Я бы обеспокоилась, но ничего странного в этом не было. До пяти там не откроют, а когда заведение закрыто, на телефоне может ни­кого не быть.

С обратной стороны собора находился узкий огороженный сад и полоса парковки. На углу я поставила телефон на вибросигнал и сунула в передний карман джинсов — если он зазво­нит, буду знать. На третьей стороне были еще места для пар­ковки, пустые — если не считать древнего черного «Сатурна» в тени, — и баскетбольная площадка: кольцо на опоре на высо­те, указанной правилами НБА. Через дорогу—еще одно, толь­ко куда выше. Правильно: разным видам — разные площадки.

Таксист остановился, заехав левым колесом на тротуар улочки с односторонним движением. Поставив машину на ручной тормоз, он стал листать какой-то блокнот.

—Хотите, чтобы я подождал? — спросил он, глядя на линию дешевых магазинчиков на той стороне.

Я вытащила из сумки двадцатку, протянула ему.

—Нет, тут потом будет обед, и я кому-нибудь сяду на хвост,

чтоб подвезли. Квитанцию можно?

Тут он оторвался от своих бумаг и повернул ко мне удивленное загорелое лицо:

—Вы с кем-то знакомы, кто здесь женится?

Дженкс нетерпеливо мотался снаружи, но я медлила, сияя.

—Да, я приехала на свадьбу Каламака.

—Вы не шутите? — Карие глаза раскрылись так, что белки стали видны — почти желтые. Донесся слабый запах мускуса  —  таксист был вервольфом. Таксисты в основном вервольфы, а почему — понятия не имею. — Вот. — Он поискал карточку, дал ее мне вместе с моей квитанцией. — У меня есть права на  вождение лимузина. Если нужно, то я всегда готов.

Я взяла карточку, восхищаясь его пробивной силой.

—  Не сомневаюсь. Спасибо, отлично довезли.

—  Всегда пожалуйста, — сказал он мне вслед, когда я выш­ла. Потом высунулся в окно; — И всегда могу достать автомо­биль или что там еще. Это же у меня просто подработка, пока не сдам на пилотские права.

Я улыбнулась и повернулась к многостворчатым дверям. Пилотские права? Это уже ново.

Такси влилось в неплотный поток машин, и Дженкс спустился сверху — где он там болтался.

—  Стоит тебя на пять минут оставить, — пожаловался он, — и к тебе уже пристают.

—  Он просто работу искал, — ответила я, любуясь четырь­мя резными лозами, обвивающими двустворчатую деревянную дверь.

  Просто великолепно.

—  И я про то ж, — проворчал он. — И вообще, чего мы так рано приперлись?

—  Потому что это демон. — Я разглядывала горгулий, жа­лея, что с ними нельзя поговорить, но пытаться разбудить гор­гулью до захода солнца — то же самое, что пытаться разговари­вать с прирученным камнем. Но их здесь много, так что, навер­ное, собор можно считать защищенным. Я поморщилась, уви­дев цветы в горшках на тротуаре и подумала, нельзя ли будет распорядиться, чтобы их убрали. Слишком легко в них спря­таться киллерам-фейри. Обратившись к Дженксу, я сказала: — И как ни хотелось бы мне видеть, как Трента завалит ревнивая бывшая любовница или же разозленный демон, заработать свои бэбиситтерские сорок штук мне хочется еще больше.

Он кивнул и сел ко мне на плечо:

—Вспомни черта...

Я проследила за его взглядом. Черт, они тоже рано приеха­ли, и теперь, вдвойне радуясь, что я уже на месте, я заправила свою новую блузку в джинсы и стала ждать приближения двух сияющих автомобилей — совершенно неуместных среди гру­зовиков-платформ и ржавых от уличной соли «фордов».

Мне пришлось взбодриться и взбежать на пологие ступе­ни, когда первая машина вышла из потока и полностью въеха­ла на тротуар. За ней последовал серый «ягуар», также остано­вившийся на тротуаре.

—Можешь написать на мои ромашки, — сказал Дженкс с

моей серьги, и я сняла темные очки, чтобы посмотреть получше.

Элласбет сидела на переднем сиденье первой машины, и пока она готовилась к выходу, водитель в ливрее открыл двер­цу для пожилой дамы и джентльмена на заднем сиденье. Я предположила, что это мистер и миссис Уитон, поскольку эта пара была высокая, элегантная, сильно загорелая и имела фир­менный вид западного побережья. Лет за шестьдесят каждому, решила я, но отлично сохранились. О, так они же эльфы — им и за триста может быть, насколько я понимаю. Одеты они были в повседневные штаны с рубашками, но все равно заметно было, что туфли у них стоят больше, чем у многих взносы за автомобиль. Они улыбались на солнце, будто глядели в про­шлое и видели эту землю без домов, машин и городского без­различия.

Элласбет стоически ждала, пока шофер откроет дверцу и ей. Устремившись наружу, она одернула короткий жакет,  зак­рывавший белую блузку, и подтянула на плечо сумочку в тон. Постукивая босоножками, она обогнула машину— из-под об­тягивающих брючек «капри» высовывались голые щиколотки. Вся она была в персиковых и кремовых тонах, соломенно-жел­тые волосы убраны в почти такую же, как у меня, косу с впле­тенной зеленой лентой. Губы красные, тени аккуратно нало­жены. Элласбет даже не посмотрела на церковь — ей не достав­ляло удовольствия здесь находиться. Увидев ее стиль, я смущен­но про себя поблагодарила Дженкса и Кери, что вмешались и слегка вправили мне мозги.

Сделав самое радостное лицо, я спустилась по ступенькам.

—   Правда, симпатичная церковка, матушка? — произнесла высокая девица, беря мать под руку и указывая на базилику. — Трентон был прав —   идеальное место для скромной свадьбы.

  —Скромной? — тихо  пробормотал  Дженкс у меня на  серьге  —Это же, блин, собор!

  —Тише, — сказала я — родители мне почему-то понравились. Вместе они выглядели счастливыми и спокойными, и мне захотелось, чтобы так и осталось, и чтобы, когда я буду просыпаться ночью в одиночестве, я бы знала, что есть где-то пара, нашедшая любовь и сумевшая ее сохранить. Не удивительно, что Элласбет встает на дыбы от просьбы выйти за того, кого она не любит, когда она выросла, глядя на счастье своих родителей. Я бы тоже озверела.

У меня волоски на руках встали дыбом, и я обернулась к Квену, уже вышедшему из сверкающего «ягуара». Он был в своих обычных черных брюках и рубашке, на ногах — мягкие туф­ли. Кожаный пояс с серебряной пряжкой — других украшений на нем не было. Интересно, заговоренный пояс или нет. На изрытом оспой лице приподнялись брови — наверное, это было приветствие.

Квен направился к дверце Трента, но не успел подойти, как Трент открыл ее сам. Моргая на ярком солнце, он глянул на небо, и глаза его отследили контуры выделяющейся на этом фоне передней башни. Джинсы сидели на нем как влитые, должным образом вылинялые и касающиеся ботинок именно так, как надо. Темно-зеленая шелковая рубашка под цвет ленты Элласбет придавала ему некоторый блеск, отлично подходя под его загар и светлые волосы. Отлично выглядел, но совсем не лучился счастьем.

Увидев сразу пять эльфов, я стала искать различия. У матери Элласбет те же пушистые тонкие волосы, что у Трента, а у отца больше похожи на волосы Элласбет — погрубее, почти как неудачная попытка их изобразить. Рядом с ними смуглый и чер­новолосый Квен выглядел как обратная сторона медали, но медали все равно эльфийской.