—Все равно это неправильно, — сказал он мрачно. — Ты

знала, что ей это будет неприятно.

Я со злостью грохнула ладонью по столу — Дженкс подлетел в воздух от неожиданности.

—Не могу я всю жизнь жить, оглядываясь, что будет ей приятно, а что нет! Кист мой бойфренд! И если Айви мне раздает авансы, он все равно им остается, и я буду заниматься сексом с кем хочу и как хочу, и черт побери вас всех!

Он коснулся ногами стола, крылья его замерли. Я посмотрела на него, и меня охватило сознание вины. Будь он боль­ше, я бы обняла его и сказала, что все будет хорошо, что угод­но сделала бы, чтобы не было у него на лице этой злости, этого ощущения, будто его предали. Но он только смотрел на меня — и все.

Я вздохнула, развернула стул, села на него и положила скрещенные руки на стол, сгорбилась, чтобы наши глаза были на одном уровне.

—Дженкс, — начала я тихо, и он фыркнул, шевельнув крыльями, — все будет хорошо. Я найду ее и объясню ей. — Я про­тянула руку, окружила его согнутой ладонью. — Она поймет. — Я глядела на пирог и сама слышала свои виноватые интона­ции. — Не может не понять.

Он посмотрел на меня, все так же держа руки скрещенными на груди.

—   Но она уехала, — сказал он горестно.

Моя рука шевельнулась в сердитом жесте.

—   Ты знаешь, какая она бывает. Ей просто нужно остыть. Может, она у Стриж проведет уикенд.

—   Она взяла компьютер.

Я посмотрела на пустое место и вздрогнула.

—Она не могла узнать так быстро. Когда она уехала?

—Прямо перед полуночью. — Он перестал расхаживать и посмотрел на меня искоса. — Это было действительно непонятно. Как в том кино, где кому-то звонят по телефону, и он начинает выполнять действия, запрограммированные много лет назад. Как оно называлось?

—Не знаю, — буркнула я, радуясь, что он больше на меня

не орет. Значит, не из-за этого. Мы с Кистеном еще тогда и

ужинать не сели.

—    Она мне не стала отвечать» — рассказывал Дженкс. Он

снова начал расхаживать по столу, и я глядела на него, думая,

сколько в его взрыве было тревоги за Айви, которая проявилась вот так—в виде злости на меня. — Просто собрала вещич­ки, компьютер и музыку— и уехала.

Я посмотрела на холодильник, на опустевший помидорчик-магнит.

—   Она забрала нашу фотографию.

— Ага.

Я выпрямилась. Что-то случилось, но вряд ли она узнала про нас с Кистеном, и вряд ли узнает, пока не вернется. Знал только Дженкс: домой я ехала на автобусе, так что даже Стив не унюхал на мне крови Кистена.

—Кто позвонил? Стриж? — спросила я, думая: а вдруг это просто срочная работа подвернулась?

Срочная работа, на которую она не взяла Дженкса? Или хотя бы не сказала ему, в чем дело?

—   Не знаю, — ответил Дженкс. — Когда я появился, компьютер уже прощально вякал.

Я задумалась, поджав губы.

—Почему, Рэйчел? — спросил он усталым голосом.

Я не шевельнулась — только глаза посмотрели на него.

—   Не из-за того, что я укусила Кистена. Он скривился от горя:

—   Может, кто-то узнал и позвонил ей.

Мысль о том, на что способна Айви в приступе ярости, заставила меня потянуться к сумке. По времени не совпадает, но все-таки…

—   Наверное, надо мне позвонить Кистену.

Он кивнул в тревоге, и я нажала нужные кнопки. Телефон я держала возле уха, и мы оба слышали, как он звонит, а потом переключается на голосовую почту.

—   Привет, Кистен! — сказала я, глядя на Дженкса. — Позвони, когда услышишь. Айви не было дома, когда я приехала. Она забрала компьютер и стерео. Вряд ли она знает, но мне не­ спокойно. — Я хотела бы еще что-нибудь сказать, но на самом Деле все было сказано. — Пока, — шепнула я и нажала кнопку конца сообщения.

Пока, надо же. Как детский сад, честное слово.

Дженкс всмотрелся в меня, на его крылья возвращался цвет.

—Позвони Айви, — потребовал он, но я уже это делала. На этот раз меня сбросило прямо на голосовую почту, и я оставила виноватое сообщение, что мне нужно с ней поговорить, и что­ бы до этого она ничего не делала. Я хотела извиниться еще, но закрыла телефон, положила его на стол и еще долго на него смотрела.

Вдруг очень неуместными показались мне эти пирожные на блюде. Дура я.

—Дженкс...

Льстивость моего голоса превратила его тревогу в холодную злость.

—   Не хочу слушать. Ты все бросила коту под хвост ради минуты кровавой страсти. Даже если не потому она уехала, она все равно узнает. Ты что себе думаешь? Тебе обязательно нужно лезть, куда не надо?

—   Да, обязательно! — рявкнула я на него. — И не момент кровавой страсти, а подтверждение тех чувств, что есть у меня к Кистену, так что свою нотацию можешь себе сам знаешь куда засунуть, мелкий ханжа! Я знаю, что я делаю! — Он открыл рот, собираясь возразить, и я вскинула руки. — Ладно, ладно, может, я и не знаю, но я пытаюсь разобраться. Так все перепутано — кровь, страсть, все в одну кучу, и мне непонятно, что мне делать!

Он явно не ожидал этого, и я бросилась вперед, почти в панике.

—Я хочу, чтобы Айви меня кусала. Это чертовски здорово, и это будет хорошо для нас обеих. Но единственный способ сделать это безопасным — спать с ней. А я не хочу спать с нею только ради крови, пока не пойму, что у меня в голове творится. Я никогда не питала страсти к девушкам — в смысле, я же натуралка? Тай что тогда меня заводит, она или просто мой шрам? Люблю я Айви — или только те ощущения, что она у меня вызывает? Тут есть разница, Дженкс, и я не хочу продаваться, если дело только в крови. — Я знала, что лицо у меня раскраснелось, но пусть уж все услышит — заслужил. — Айви сделала мне аванс, потому что знает: я п рин и маю решение, сперва действуя, а потом думая, не наоборот. Да, действую я по-разному, и вроде бы сейчас перепутала все. Правда, мило? — спросила я язвительно, показывая себе за спину, на опустевшее жили­ще Айви.

Дженкс остановил гудение крыльев, сел на край тарелки с помадкой.

—Ну, может, тебе стоит попробовать, — сказал он, и меня пронзил выброс адреналина, сразу стихший. — Разок, — доба­вил он просительно. — Иногда самый лучший способ понять, кто ты — это дать себе волю.

Я об этом уже думала, и меня это пугало. Очень медленно я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

—Тогда почему ты злишься, что я укусила Кистена? — спро­сила я. — Это же я пробовала что-то новое. Ты думаешь, это надо было сделать год назад? Что плохого, если я что-то про­бую с Кистеном, а не с Айви?

Он уставился на пустое место за столом:

—   Потому что Айви тебя любит.

—   Кистен тоже.

Дженкс подтянул колени к подбородку и обхватил голени руками.

—Айви за тебя готова умереть. А Кистей — нет. Свои эмоции направляй туда, где они тебе помогут выжить.

Горько, но правда. Очень противная. Я не хотела выбирать любимого по тому, насколько он поможет мне выжить. Я хотела определить, кого я люблю, глядя, кто меня дополняет, с кем я сама себе кажусь лучше. Кого я смогу любить свободно и по­мочь ему идти вперед—только тем, что я рядом. Боже мой, ка­кая у меня в голове неразбериха. И усталость. Я положила го­лову на сложенные руки, как на подушку, уставилась в стол, оказавшийся в дюйме от моего носа. Тихо жужжали крылья, и ветерок от них шевелил мне волосы.

—Все в порядке, Рэйчел, — сказал он совсем рядом, голосом, полным заботы. — Она знает, что ты ее любишь.

У меня перехватило горло судорогой, я вздохнула. Может быть, надо попробовать, как хочет Айви. По крайней мере в той степени, в которой это не создаст мне неловкости и не отпугнет тем, что мне чуждо. Один раз попробовать. Лучше минута смущения, чем такая долгая неразбериха. И неловкость. И неудовлетворенность.

Зазвонил маленький обеденный колокольчик у входной двери, и я вздрогнула. Лицо у Дженкса сразу исполнилось надежды, когда я подняла голову, а потом — страха. Если что-нибудь слу­чится с Айви, то мне не по телефону позвонят, а пришедший на мой порог агент ОВ с каменным лицом сообщит, что моя соседка лежит в городском морге.