—Что тут творится? — спросила она, подходя к плите и до­ставая булочку из формы.

Я с набитым ртом показала под кресло.

—Ах ты бедная киска, — сказала Айви, садясь в свое крес­ло и опуская руку к полу.

У меня лицо скривилось от отвращения, когда эта глупая тварь подошла к ней на мягких лапках. Еще противнее стало, когда Рекс прыгнула ей на колени, свернулась и уставилась на меня. Потом вдруг повернулась к коридору — оттуда послышал­ся резкий цокот каблуков. Я посмотрела на Айви, вопроситель­но раскрыв глаза, но получила ответ, когда в арку влетела Стриж, причесанная, прибранная, идеальная в своей белой блузке и чер­ных слаксах, как неразрезанный свадебный пирог.

Когда она пришла?— подумала я про себя, и покраснела: — Она же и не уходила.

Я посмотрела на Айви и поняла, что права, когда она спих­нула Рекс с колен и необычайно вдруг заинтересовалась своей электронной почтой: стала открывать письма и выбрасывать спам, не глядя на меня. Да черт побери, мне все равно, что они там сегодня делали! Но, видно, Айви не было все равно.

—Привет, Рэйчел! — сказала вошедшая, и прежде, чем я успела ответить, наклонилась поцеловать Айви. Та застыла от неожиданности, а потом отодвинулась прежде, чем поцелуй перешел в страстный — что, очевидно, и было задумано Стриж. Но та, не смутившись, пошла за булочкой. — Я сегодня работу закончу около десяти, — сказала она, выкладывая булочку на тарелку и осторожно садясь между нами. — Поужинаем порань­ше где-нибудь?

На лице у Айви еще была гримаса досады от этой попытки поцелуя. Стриж демонстративно полезла целоваться, чтобы насолить мне, и Айви это понимала.

—Нет, — сказала она, не отрываясь от экрана. — Я тут кое-что наметила.

Интересно, что, подумала я, решив, что наши со Стриж отношения летят вниз крылатым кирпичом. Нет, я к такому не была готова. Ну никак.

Стриж аккуратно разломила булочку пополам, потом вста­ла, чтобы взять нож и масло. Оставив их рядом со своей тарел­кой, она неспешно побрела к кофеварке, и двигалась с внуши­тельностью и силой юриста в зале суда. Черт, кажется, я влипла.

—Кофе, Айви?

Солнце отражалось от ее блузки, накрахмаленной и отглаженной для появления в офисе.

—Да, спасибо.

Рекс, почувствовав напряжение, шмыгнула прочь. Мне бы тоже хотелось.

—Возьми, лапонька, — сказала вампирша, подавая Айви чашку. Не ту большую кружку с нашим логотипом «Вампирских чар», которую Айви любит... но, может, она пьет из нее толь­ко потому, что я такие люблю?

Айви отдернулась, когда Стриж попыталась украсть еще поцелуй. Но женщина не расстроилась, а уверенно села в крес­ло и стала тщательно намазывать булочку маслом. Она нас обе­их дергала за ниточки, полностью владея ситуацией, хотя из них двоих Айви была более доминантной.

Но я не собиралась уходить, раз она хочет заставить меня чувствовать себя неуютно. Чувствуя, что начинаю закипать, я устроилась в кресле поплотнее. Черт возьми, это моя кухня!

—   Ты сегодня что-то рано встала, — сказала светловолосая и голубоглазая вампирша, будто намекая на что-то. Мне с тру­дом удалось не прищурить глаза.

—   Это ты испекла? — спросила я, поднимая остаток своей булочки.

Стриж улыбнулась, показывая острые клыки:

—Да, я.

—Хорошо получились.

—   На здоровье.

—   Я не говорила «спасибо», — отпарировала я, и рука Айви на мыши замерла.

Стриж доела булочку, глядя на меня немигающими глаза­ми, в которых медленно расширялись зрачки. У меня стало по­калывать шрам, и я встала.

—   Пойду в душ, — сказала я, раздражаясь, что боюсь ее. Но помыться-то все равно надо.

—   Я сообщу в газеты, — ответила Стриж, выразительно облизывая масло с пальца.

Я было хотела ей сказать, чтобы засунула эти газеты себе в задницу — вдруг поможет яйцо снести, но прозвучал дверной звонок, и мне удалось сохранить хорошие манеры.

—Это Кистен, — сообщила я и взялась за сумку. В конце концов не такая уж я грязная, и меньше всего мне хочется тор­чать голой в душе, когда в кухне у меня соберутся три вампи­ра. — Я пошла.

Айви оторвалась от компьютера, искренне удивленная:

—Куда ты?

Я посмотрела на Стриж, чувствуя, что краснею:

—На курсы водителей. Кистен меня отвезет.

—Какая прелесть! — проворковала Стриж, и я скрипнула зубами.

Не отвечая ей, я направилась в холл и к двери, и черт с ним, если колени у меня грязные.

Резкий хлопок заставил меня повернуться — я успела уло­вить краем глаза быстрое движение. Стриж сидела красная, ошеломленная и устыженная, зато у Айви вид был очень собой Довольный. Что-то тут случилось, и Айви в сдержанно хоро­шем настроении подняла бровь, будто подмигнула мне.

Снова прозвенел звонок, но я не так великодушна была, чтобы выйти, ничего не сказав.

—К ужину будешь, Айви? — спросила я, подбоченившись.

Может, это было злорадство — ну, так я злорадствовала.

Айви откусила булочку, положила ногу на ногу, наклони­лась вперед.

—Мне придется мотаться сегодня, — сказала она, вытирая мизинцем угол рта. — Но к полуночи буду.

—   И отлично, — сказала я. — Тогда до встречи. — Я луче­зарно улыбнулась Стриж — она сидела прямо, но ей явно хоте­лось то ли угрюмо насупиться, то ли кипятком плеваться. — Стриж, пока. Спасибо тебе за завтрак.

—   На здоровье.

Перевод: чтоб ты подавилась, сука!

В третий раз позвонили в дверь, и я поспешила к ней, снова в хорошем настроении.

—Иду! — крикнула я, поправляя волосы. Отлично выгля­жу. Компания подростков, да и только.

Я схватила с вешалки летчицкую куртку Дженкса и напя­лила ее просто для виду. Она осталась с тех времен, когда ему пришлось стать размером с человека. Мне досталась куртка, Айви взяла себе шелковый халат, а две дюжины зубных щеток мы выбросили.

Распахнув дверь, я увидела ожидающего Кистена — его «кор­вет» стоял у тротуара. У него основная работа начиналась пос­ле заката, и потому обычный его щегольской костюм сегодня сменили джинсы с черной футболкой, заправленной под пояс. Улыбаясь с закрытым ртом, чтобы не показывать острые клы­ки, он покачивался с пятки на носок, засунув пальцы рук в кар­маны, отбросив с синих глаз крашеные светлые волосы отра­ботанным движением, которое весьма убедительно заявляло, что он «просто что-то». Этому верилось, потому что такова была правда.

—Отлично выглядишь, — сказала я, просовывая руку меж­ду его узкой талией и локтем и наклоняясь для ранне-дневного приветственного поцелуя прямо на пороге.

Закрыв глаза, я глубоко задышала, когда его губы нашли мои, намеренно вобрала в себя запах кожаной одежды и арома­та, который облекает вампиров как вторая кожа. Кистей был для меня как наркотик — выделял феромоны, которые успока­ивают и расслабляют потенциальные источники крови. Мы кровью не делимся, но почему бы мне не воспользоваться пло­дами тысячелетней эволюции?

—Ты вымазалась, — сказал он, когда мы оторвались друг от друга. Я опустилась на пятки, улыбаясь навстречу его улыбке. — Люблю, когда ты в земле. Ты в саду работала. — Он поднял брови, притянул меня к себе, увлекая в прихожую, где было темнее. — Я не рано? — спросил он, и от густоты его голоса у меня от ушей по всему телу прошла дрожь.

—Рано, но это хорошо, — ответила я, радуясь тихому при­ливу адреналина.

Люблю целоваться с вампирами в темноте. Лучше — толь­ко спускаясь в лифте навстречу верной смерти.

Я загораживала ему дорогу в святилище, и когда он понял, что я не собираюсь его приглашать, пальцы его слегка отпусти­ли мои руки.

—У тебя занятия только в час тридцать. Еще успеешь при­нять душ, — сказал он, и было ясно, что на самом деле он хотел бы знать, с чего я бросилась прочь из дома.

Если ты мне спинку потрешь, мелькнула у меня озорная мысль, и я не смогла сдержать ухмылки. Он уловил мой взгляд, и когда искра возбуждения пробежала по мне, у него раздулись нозд­ри — он воспринимал мое состояние. Мыслей моих он не слы­шал, но ощущал пульс, температуру, и если учесть, какой у меня сейчас был похотливый вид (я это знала), понять, что у меня на уме, было не трудно.